знали, сможем ли долго так жить, но каждый был настроен оптимистично, потому что мы сами выбрали этот путь и друг друга. Я не собиралась лететь к нему на съемки, мешать, отвлекать, в общем, он и не предлагал, а я не напрашивалась. Не в том положении я была. И к тому же считала себя и так счастливой, пусть мы и могли встречаться вот так, украдкой, скитаясь по странам и континентам, наверное, с Джонатаном я была согласна жить и в шалаше в Альпах, только бы знать, что это не в последний раз. Только бы знать, что его руки снова будут обнимать и дарить тепло.
Джонатан обнимал меня, прижимаясь всем телом со спины, целовал висок и шептал на ухо:
– Хочешь, скажу тебе очередную глупость?
Я улыбнулась, но он, скорее всего, не видел этого.
– Хотя даже если не хочешь, я все равно скажу. Помнишь, вы ходили с Томом в кино? Это было перед тем, как ты психанула и сказала, что ненавидишь?
– Джонатан… – Я хотела остановить, но он перебил:
– Я понимаю. Это про Тома и про ту ссору, но все же.
Я повернулась в его руках, чтобы посмотреть в глаза, хотя в сумерках практически ничего не видела, только свет, отражающийся в зрачках. Я прислонилась рукой к колючей скуле Натана, пытаясь остановить разговор, но он все равно продолжал:
– Вы тогда целовались под фонарем.
– И ты позвонил.
– Да, – подтвердил он, поглаживая меня по спине. – Я видел вас тогда.
– Ты следил? – прошептала я ему в ухо и почувствовала, как кожа на его руках и плечах стала гусиной. Я улыбнулась и поцеловала его в плечо.
– Не то чтобы… – Он усмехнулся. – Просто я ждал тебя и… Мне кажется, я тогда сильно взревновал.
– Так-так, – всего лишь ответила я, понимая, что разговор о каких-то пустяках, кажется, принимал другой оборот. Джонатан собирался сказать что-то важное, что вдруг заставило меня тоже стать серьезнее и напрячься.
– Я ужасно себя тогда чувствовал. – Его пальцы переплелись с моими, и он сжал мою ладонь.
Занавеска колыхнулась за его спиной, поднимаясь ветром до кровати, но нам было тепло и уютно здесь вдвоем, а разговор этот все равно когда-нибудь должен был произойти.
– Знаешь, когда я снимался в том фильме, ну, про парня, который прощает своей девушке поцелуй с другим. Я все никак не мог поставить себя на его место.
Я сглотнула комок, подкативший к горлу, понимая, о чем он решил поговорить.
– Я… – всего лишь вырвалось у меня.
– Настя, – остановил мои объяснения он, приложив указательный палец к губам. – Не надо объяснений, просто я хотел сказать, что теперь знаю почему. Раньше я совсем ничего не понимал в жизни.
Чтобы я ничего не смогла ответить, он сначала поцеловал меня в нос и тут же в губы.
– Все равно я могла…
– Это не важно. Я люблю тебя, и большего мне не надо. Верь мне!
Я все равно хотела что-то ответить, но Натан не собирался меня больше слушать, он вообще не собирался слушать никаких оправданий, просто хотел, чтобы я знала его позицию, а дальше его действия говорили сами за себя. Парень просто хотел доказать, что все это значит, покрывая каждый миллиметр моего тела жаркими поцелуями. Он был везде: во мне, в моей душе. Сейчас мы были единым целым, такими, как мне мечталось и хотелось.
Спустя какое-то время, восстанавливая дыхание, Джонатан возобновил разговор:
– Мой менеджер говорит, что я очень изменился за пару последних месяцев.
– Это плохо? – удивилась я, располагаясь на его груди.
– Она сказала, что у меня теперь другой взгляд, и на женщин я смотрю по-другому. – Он усмехнулся и поцеловал мое запястье.
– И как же ты на них смотришь? – рассмеялась я и поцеловала его туда, где с бешеным ритмом стучало сердце.
– Вскользь, словно меня никто не интересует. А еще мой помощник сказал, что в моих глазах можно прочесть загадку. Так сказала его жена. – Он высунул язык и приподнял правую бровь.
– Мне кажется, что ты все тот же мой Джонатан… – тихо проговорила я.
– Повтори еще раз, – сбивчиво прохрипел он.
– Что? – не поняла я, поднявшись на локтях и заглядывая в его глаза.
– Последнее…
– Мой Джонатан… – повторила я, и он прижал меня крепче к себе.
– Моя Sunny…
Мы еще болтали о каких-то глупостях и много целовались, потому что понимали, что наутро нас ждет расставание, но я не знала, что еще приготовит мне это хмурое утро.
Коул выглядел уставшим, невыспавшимся и взвинченным, отвечал уклончиво и что-то пытался решить по телефону. Его раздражало все: серое небо, щеколда окна, влажный воздух и даже, казалось, я. На секунду мне подумалось, что вся ночь была просто сном.
Мы впопыхах собирали свои пожитки и пытались не толкать друг друга попами. И мне не нравилось настроение Джонатана, его неразговорчивость действовала на нервы. Я не могла никак понять, что происходит, что он задумал, что хотел от меня, и все время ждала какой-то подсказки. Но ее не было.
Через час мы стояли возле двери, выходящей на улицу, где должно было ждать такси, которое развезет нас в разные стороны, в разные страны, в разные жизни. Только теперь мы знали, что есть друг у друга, даже находясь на разных континентах.
– Я люблю тебя, – сказал внезапно Натан, порывисто целуя. – Все будет хорошо.
Через секунду дверь открылась, и десятки ярких вспышек ослепили меня, не давая времени понять, во что я вляпалась на этот раз.
Глава 17
Ответный удар
Счастливые потом всегда рыдают,
что вовремя часов не наблюдают.
Игорь Губерман
Может быть, правду говорят, что «счастье любит тишину»?
Я готова согласиться, потому что понимаю, что тайно встречаться, хранить место встречи в секрете и знать, что только ты знаешь, что там у звезды мирового масштаба на уме, куда приятнее, чем делить все это с миром. Наверное, когда я была на стороне всего мира, мне казалось прекрасным видеть любимого актера в непринужденной обстановке на фото, где его поймали фотографы. Но когда я оказалась по другую сторону объектива, то поняла, что ни одно фото не стоит того, что приходится испытывать на себе звездам.
Джонатан продолжал целовать меня, придерживая ладонью под затылок, а я смотрела на него, не понимая, что происходит. Вспышки ослепляли, а звуки фотокамер щелчками отдавались в висках.
– Верь мне, – вот все, что попросил Коул, схватив наши сумки и прижав меня плечом к своей груди.
Прикрывая
