сказал мне, что он отправился в кино. И кто у нас останется тогда? Если исключить Стивена Фарра, а зачем, собственно, Фарру приезжать из Южной Африки, чтобы убить кого-то совершенно чужого и незнакомого ему? — так вот, если исключить Стивена Фарра, тогда остаются только члены нашей семьи, и в таком разе я ни за что на свете не могу себе представить, кто мог бы это сделать! Альфред? Он боготворил нашего отца. Джордж? Чересчур труслив для этого. Дейвид? Нет,
Дейвид с самого детства был мечтателем. Он упадет в обморок, если порежет себе палец до крови. А женщины? Ни одна из них не пошла бы перерезать старику глотку. Кто же это сделал? Будь я проклят, если я знаю.
Полковник Джонсон откашлялся — это была своего рода профессиональная привычка — и задал свой традиционный вопрос:
— Когда вы видели своего отца в последний раз? — После чая. Он тогда как раз спорил с Альфредом относительно вашего преданного слуги. У старика была какая-то нездоровая тяга к скандалам. Он страшно любил злить окружающих. Мне кажется, что он только поэтому держал в секрете от остальных мой приезд. Он хотел посмотреть, как вытянутся их лица, когда я вдруг объявлюсь здесь. И только поэтому же он завел разговор о том, что собирается изменить завещание.
Пуаро поднял голову и проговорил:
— Ваш отец, значит, упоминал о своем завещании?
— Да. В присутствии нас всех. И при этом наблюдал за нами, прямо как кошка, которая подкарауливает мышь, чтобы увидеть реакцию. Он позвонил своему адвокату и попросил его приехать после Рождества по этому делу.
— И какие же изменения он собирался внести? Гарри Ли усмехнулся:
— Этого он нам не сказал, старый лис. Я предполагаю, или лучше скажем так — я надеюсь, что он хотел изменить его в пользу вашего покорного слуги. Я думаю, что был вычеркнут из всех ранее существовавших завещаний, а сейчас он собирался снова включить меня туда Чертовски скверно для всех остальных! И Пилар, которую он очень полюбил, наверняка должна была тоже что-то получить. Вы уже ее видели? Моя испанская племянница, очаровательное создание, со свойственными ей теплотой великолепного юга и всей его жестокостью. Я хотел бы быть ей не просто дядей!
— Ваш отец полюбил ее? Гарри кивнул:
— Она знала, как обращаться со стариком. Часто просиживала рядышком с ним. Держу пари, она знала, чего этим добивается' Ну, теперь он мертв. И никакое завещание уже нельзя будет изменить в пользу Пилар, и в мою тоже, к несчастью!
Он секунду подумал о чем-то, а затем продолжил изменившимся голосом:
— Но я отвлекся от темы. Вы спрашивали меня, когда я видел отца в последний раз. Я сказал, что после чая, в самом начале седьмого. Старик был очень довольным, хотя и слегка усталым. Я скоро ушел и оставил его наедине с Хорбюри И после этого я его больше не видел.
— Где вы были, когда произошло убийство?
— В столовой, с братом Альфредом, у нас как раз в самом разгаре был довольно острый разговор, когда мы услышали шум наверху. Он был таким, как будто там боролась по крайней мере дюжина здоровых мужчин, а потом закричал бедный старый отец. Визг был такой, словно режут свинью. От этого крика Альфреда, кажется, парализовало. Он так и остался сидеть как прикованный. Я потормошил его, чтобы он пришел в себя, и побежал с ним вверх по лестнице. Дверь в комнату отца была заперта, нам пришлось ее взламывать. Довольно нелегкое занятие. Как, черт подери, эта дверь вообще оказалась закрытой? В комнате никого не было, кроме отца, и я готов съесть свою шляпу на спор, если кому-то удалось уйти через окно!
— Дверь закрыли снаружи, — сказал Сагден.
— Что?
Гарри уставился на него.
— Я могу поклясться, что ключ торчал в двери.
— Значит, вы заметили это, — пробормотал Пуаро Гарри Ли с вызовом посмотрел на него.
— Да, я кое-что замечаю. Так уж я привык! — Затем он перевел взгляд на полицейских. — Вы еще хотите о чем-то спросить меня, господа?
Джонсон покачал головой:
— Спасибо, мистер Ли, в данный момент — нет Пригласите, пожалуйста, следующего члена семьи.
— Конечно.
Гарри покинул комнату, не оборачиваясь.
— Какого вы мнения о нем? — спросил Джонсон своего подчиненного.
Инспектор только пожал плечами.
— Он чего-то боится. Я спрашиваю себя, чего?
***
Магдалена Ли эффектно задержалась на пороге, чтобы провести тонкой длинной рукой по платиновым волосам. Платье из зеленого бархата облегало ее, еще более подчеркивая стройную фигуру. Она была очень молода и выглядела немного испуганной.
Трое мужчин долго не могли оторвать от нее своих взглядов. Глаза Джонсона, который был просто потрясен, выражали восхищение, тогда как в глазах Сагдена преобладало желание побыстрее продолжить работу. Что же касается Эркюля Пуаро, то его лицо так и светилось, выражая признание достоинств. Это Магдалена тотчас же заметила. Но признание это относилось не столько к ее красоте, сколько к умению искусно воздействовать ею, которое она и продемонстрировала.
«Прекрасная фигурка у этой малышки. Но у нее слишком жесткий взгляд», — подумал Эркюль Пуаро.
Полковник Джонсон подумал: «Чертовски хорошо выглядит эта девчонка. Джорджу, видно, нелегко приходится, если он еще не научился обходиться с нею. Она знает, что привлекает мужчин».
Инспектор Сагден подумал: «Какая пустышка, и глупа, наверное. Надеюсь, мы не будем с ней долго возиться».
— Пожалуйста, садитесь, миссис… Магдалена Ли? Она села с теплой благодарной улыбкой, которая выражала примерно следующее: вы правда полицейский? Но, в конце концов, тоже мужчина. И значит, вовсе не такой страшный.
Отчасти эта улыбка предназначалась и Пуаро, ведь иностранцы ведут себя с женщинами так по-рыцарски. На инспектора Сагдена она, кажется, не обратила никакого внимания. В очаровательном порыве отчаяния она заломила руки и произнесла:
— Это все так ужасно! Я боюсь.
— Ну-ну, миссис Ли, — сказал Джонсон коротко и вполне дружелюбно. — Конечно, это был шок для всех вас, но теперь уже все позади. Мы хотели бы услышать ваш рассказ о том, что тут происходило сегодня вечером.
— Я ничего не знаю, — пробормотала она, — действительно ничего.
Глаза шеф-инспектора вдруг сузились.
— Нет, ну конечно, нет, — проговорил он медленно.
— Мы приехали только вчера, Джордж заставил меня праздновать Рождество здесь. Лучше бы он этого не делал. Я уверена, что никогда не забуду всего этого… Я почти не знаю семью Джорджа. Мистера Симеона Ли я видела только один или два раза — на нашей свадьбе и еще раз позже. Альфреда и Лидию знаю чуть лучше. Но, в сущности, все они
