Рейтинговые книги
Читем онлайн Падай, ты убит! - Виктор Пронин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99

И умер Илья Юрьевич Ошеверов, умер.

Автор повторяет эти слова, убеждая себя в том, что это действительно так, не веря, надеясь на что-то невероятное, невозможное, несбыточное. Человек отчаянный, наивный, далеко не во всем придерживавшийся действующего законодательства, умер он как раз в тот самый день, когда жена его Зина с помощью десятка солдат под командованием кривоногого майора тащила по тесным лестничным переходам блочной пятиэтажки диван, надеясь, видимо, еще порезвиться на нем с Ошеверовым, вносила шкаф, мечтая разложить на его полках штаны Ошеверова, пиджаки, необъятные трусики черного сатина, которые она экономии ради шила-кроила собственноручно, холодильник, чтобы остудить для Ошеверова бутылочку, чтобы мог он вечером с устатку, после многокилометрового пробега по нашим дорогам, опрокинуть рюмку-вторую, положить на ее плечи пылающие свои тяжелые ладони, посмотреть ей в глаза пьяно и шало...

Не будет.

Да и холодильник из-за многочисленных перевозок стал гудеть, подтекать, дверь закрывается наискосок, внутрь проникает теплый воздух, и все внутри покрывается мохнатыми наслоениями инея... Теперь, похоже, холодильник обосновался в квартирке надолго. Если не пропишет Зина сюда тощеватого рыжего хахаля, с которым Автор однажды встретил ее в весьма двусмысленное время, если не пропишет она его в надежде скрасить жизнь и если не применит к нему те же меры воздействия, которые применяла к бедному Ошеверову.

Да, чуть не забыл — Васька-стукач. Вот о нем сказать совершенно нечего. Пропал. Исчез, и все тут. Ни у кого никаких сведений о нем нет. Однажды приехал к Автору, поставил в угол свой чемодан и вышел покурить. И до сих пор. Через год-полтора Автор решился заглянуть в чемодан. В нем оказался алюминиевый баллон, в которых обычно хранят ядовитые удобрения. Но когда он отвинтил крышку, выяснилось, что баллон пуст, а из него прет запахом самогонки. Кроме того, в чемодане лежали книга Габриэля Гарсия Маркеса со штампом козельской библиотеки, кроличья шапка с проплешинами и, простите, несвежие подштанники, другими словами — кальсоны. Когда Автор собрался все это выбросить, кроме, разумеется, Маркеса, из невидимой щели выпала пачка пересохших презервативов. Видно, не один год таскал их с собой хозяин чемодана, все надеясь, что пригодятся, что подвернется счастливый случай, состоится прекрасное приключение. Не состоялось.

Каждому здравомыслящему человеку ясно, что вот так просто Васька-стукач пропасть не может. Скорее всего, выполняет важное задание, может быть, даже опасное для жизни. И если мы с вами живы до сих пор, цело наше государство и растет его авторитет на международной арене, то не его ли заслугами, не его ли усилиями и жертвами...

Женщина с козами. Их больше нет. Ни женщины, ни коз. Последний раз Шихин видел ее, когда бродил по Одинцову в поисках Шамана. У женщины было то же напряженное лицо, словно она все никак не могла что-то вспомнить. Шихина узнала, кивнула, но при этом выражение ее лица нисколько не изменилось. Сейчас на том месте, где была землянка, проходит широкая бетонированная дорога. Ведет она к многоэтажному госпиталю, в котором залечивают раны доблестные воины из ограниченного контингента, оказывавшие бескорыстную интернациональную помощь нашему южному соседу Афганистану.

Вот и все, что запомнилось. А как знать, что мы запомним из сегодняшнего дня, из сегодняшней нашей жизни...

Встретив как-то Шихина, я попытался напомнить ему тот невероятный наплыв гостей, выстрелы в дубовой роще, все, что, казалось, было незабываемым...

— Неужели стрелялись? — удивился Шихин.

— Ну как же... Игореша Ююкин и Ошеверов. На рассвете, помнишь? Туман стоял, светало, Шаман носился но мокрой траве, длинными такими тягучими прыжками...

— А! — заулыбался Шихин. — Вспомнил! Так бы и сказал — Шаман в тумане. А как он взлетал над травой, помнишь? Он парил, потом медленно опускался. Ему это страшно нравилось. Да-да, — Шихин замолчал, уставившись неподвижным взглядом в тот год, в то утро. — Трава высокая, выше колен, и вдруг в неожиданном месте взлетает огненный Шаман, хвост колесом, лает с какой-то истеричной радостью, и это... Парит, — протянул Шихин, блаженно улыбаясь.

— А помнишь, как выстрелил Игореша? В том старом ружье что-то неладно было с курком, и едва он повернулся в сторону Ошеверова, грянул выстрел, помнишь? А Ошеверов навзничь! Ужас!

— Надо же, — без интереса откликнулся Шихин.

Как выяснилось, Шихин почти не помнил той давней дуэли, а то, что помнил, не имело никакого отношения к главному. А впрочем, как знать, что в то утро было главным — воронье над мусорными ящиками, парение Шамана в тумане, перепуганные электрички или выстрелы из старого ружья. Действительно, так ли уж важно — ухлопает ли Ошеверов разоблаченного Ююкина, или тот пристрелит его, избавив от тяжких мучений в автодорожной больнице после укола зараженной иглой... С Шихиным вообще невозможно было говорить о жизни, он помнил совсем не то, о чем спрашивал собеседник, не тех людей, не те подробности, да и самого себя, похоже, он помнил совсем не таким, каким его запомнили друзья.

Вот только с Вовушкой у него получался разговор, находились общие подробности ушедшей жизни.

— Помнишь, Митька, как я приехал к тебе зимней ночью? На частнике добрался из Внукова, десятку отдал охламону ненасытному, и он меня привез к самой калитке, помнишь? А потом оказалось, что это не твоя калитка, не Подушкинское шоссе, не Одинцово! А тут метель, снегопад, огни погашены, собаки воют...

— А как же! — подхватывает Шихин. — Ветер в ветвях свистит, а у нас тепло, в кухне абажур висит, окно светится, мы чай пьем, друзей вспоминаем. А тут, Валя, вот глупа баба-то, прости меня, Господи! Говорит... Дескать, собака воет, надо бы в дом пустить, а то замерзнет ненароком. А я ей отвечаю... Это, говорю, не собака бездомная подыхает, это Вовушка приехал. А впустить его надо, тут ты нрава. Выхожу на террасу, включаю свет...

— Вот! — каждый раз на этом месте Вовушка не выдерживает и прерывает Шихина радостным криком. — Вот! Как только лампочка вспыхнула, все, решил я, значит, еще поживу немного, значит, это не последний мой час... А тут из сеней Шаман выскакивает, каким-то клубком на меня несется, я рук поднять не успел, у меня в руках сумки с лифчиками, с трусами всякими, а он уж мне морду лижет...

— Что лижет? — уточняет Шихин.

— Морду! — отвечает Вовушка. — А язык у него теплый, шершавый, сам стонет от восторга, повизгивает, хвостом снег разметает — так ему бедному было приятно меня увидеть, — добавляет Вовушка с некоторой горделивостью. — Но до сих пор совесть меня мучает — я ведь небритый был, он мог о мои щеки язык себе ободрать, мог плохо обо мне подумать...

— Пропал Шаман... Я тут встречаю иногда одного типа... Подозреваю, что шапка на нем как раз из Шамана... Подхожу, спрашиваю — где шапку взял? Купил, говорит. Шапку купил или мех? Мех, отвечает. Четвертную отдал. Мех хороший, красивый, правда, выделка неважная, но что делать, шапка-то нужна. У кого купил? — спрашиваю. — А черт его знает! — это он мне отвечает. — Подходит какой-то хмырь болотный, спрашивает, нужна шапка? Говорю — нужна, и взял. Он был пьяный, я тоже навеселе. Трезвый не взял бы, выделка плохая, ломкая шкура получилась, но баба взялась и за выходной шапку сварганила. Ничего шапка? — это он у меня спрашивает. — Ничего, — говорю.

Напомнила судьба Шихину и о прежней его жизни. Как-то приснилась Игонина — молодая, шалая, она смотрела на Шихина с радостной встревоженностью, будто между ними существовал сговор и пришло время исполнить задуманное. «Не дрейфь, Митяй», — прошептала она из молодости, так искренне прошептала, что Шихин проснулся с колотящимся сердцем и долго лежал без сна, потрясенный, только сейчас поняв то, что происходило тогда, двадцать лет назад, только сейчас поняв, что произошло с ним за это время.

— Падай, Митяй, — пробормотал он, сдерживаясь, чтобы не расплакаться. — Падай. Ты убит, Митяй.

А на Курском вокзале он чуть было не столкнулся с Прутайсовым. Диктор несколько раз гнусаво объявил в динамики: «Гражданин Прутайсов, прибывший из Днепропетровска! Вас ждут в зале справок». Жив, значит, кивнул про себя Шихин и направился в зал справок. Но Прутайсова он там не дождался. То ли не расслышал бывший редактор «Флагодержца» свою фамилию, то ли счел за лучшее скрыться, скорее всего второе — за спинами, за спинами, ссутулясь, надвинув кепку на глаза, в метро, в подземные бесконечные московские норы и... Ищи-свищи хитроумного Прутайсова!

И Тхорик. Расписываясь однажды в бухгалтерии какой-то редакции за гонорар, Шихин вдруг увидел, что в списке перед ним вписана фамилия Тхорика. Выходит, он только что, несколько минут назад держал в своих маленьких красных лапках эту самую ведомость. И Шихин улыбнулся с некоторым удовольствием — сумма, полученная Тхориком, была все-таки меньше той, которую получил он.

1 ... 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Падай, ты убит! - Виктор Пронин бесплатно.
Похожие на Падай, ты убит! - Виктор Пронин книги

Оставить комментарий