заходила, зашевелилась, и древесные корни, торчащие из обломков скал и черничных кустов, оказались блестящими змеями. Их спины переливались хладным блеском в полумраке леса.
Ситрик отшатнулся, но, бросив взгляд под ноги, увидел, что под пятками его вместо земли – змеи. Куда бы он ни наступал, везде были чёрные гады. Он вскрикнул и сквозь лагерь бросился к морю, однако только ступил он в воду, как гладь разверзлась и из пены показалась громадная чешуйчатая спина, покрытая уродливыми наростами и рыбьими плавниками. Вода бурлила от кишащих в ней тварей.
Что-то схватило его за ногу и потянуло ко дну. Ситрик не успел и вскрикнуть, а в раскрытый рот его хлынула вода. Он задыхался, а водоросли иль змеи опутывали его, как верёвки, и тянули на дно. В тёмное колодезное дно, где никогда не было света извечной добычи Сколль.
Шипела морская вода. Или это был голос Ракель?..
Кто-то толкнул его, будто пытаясь достать из воды. По телу Ситрика прошла крупная дрожь, и он очнулся, не сразу осознав, что это был лишь сон. Он вновь поднялся и увидел, что отряд готовился собирать лагерь. Солнце светило над водой и лесом, проглядывая сквозь облака.
Ситрик подсел ближе к огню, пытаясь напитаться его жизнью и теплом да изгнать из тела остатки дурного сна. А вскоре уж сидел за веслом, чувствуя неприятную ломоту в спине и руках. Вчерашняя гонка и бессонные ночи дали о себе знать.
День выдался беспокойным и бестолковым. Прошли они мало. Ближе к вечеру Кетиль заметил два паруса позади, ярко освещённых клонящимся к горизонту солнцем, и один корабль впереди. Он стоял, свернув паруса, и на фоне выдающегося в море мыса против света его практически не было видно. Никто, кроме хёвдинга, и не усмотрел его поначалу.
– Интересно, кто это? – пробормотал Кетиль, всматриваясь в даль.
Корабли хёвдинга подходили к мысу, когда ладья, прежде стоявшая на якоре, вдруг пошла навстречу. Однако она оказалась не одна. Второй длинный корабль был скрыт за прибрежными скалами. Два других судна, сверкающих выбеленными солнцем и морской солью парусами, оставались на хвосте. Их неожиданно оттеснили к берегу, и Кетиль скомандовал взяться за оружие.
Маленькая ладья вскоре поравнялась со змееподобным кораблём Кетиля. Ситрик напряжённо вглядывался в незнакомые лица моряков другого судна и в стоящую в полный рост фигуру их предводителя. С маленькой ладьи протрубили в рог, и Кетиль также выпрямился, держась одной рукой за корму.
– Чей будешь? – спросили с ладьи, и хёвдинг ответил.
Среди моряков прошли нехорошие смешки.
– Далеко ты ушёл от Альдейгьюборга, слуга Эйлива. Неужели ты тот самый Кетиль Белозубый?
Услышав своё прозвище, хёвдинг оскалился, показав синие зубы. Верно, имя ему дали в издёвку.
– Вам чего надо? – громогласно спросил он. – Сам представься для начала.
– Я Бард. Сын Вали. А надо нам, чтобы лихие люди Эйлива не шастали в этих водах.
– Сами-то вы чьи будете? – осклабился Кетиль.
Чужой вождь не ответил, лишь рассмеялся. Видимо, хозяина у него не было.
– Это не ты ли вчера пытался догнать два моих корабля, Кетиль?
– Не припомню такого, – фыркнул светловолосый хёвдинг, подбоченившись.
– Значит, плохая у тебя память. Может, вспомнишь тогда, что везёшь? Чем торгуешь? Покажи товар.
– А жопу тебе не показать?!
На кораблях засмеялись. Ситрик напряжённо замер. Его рука сама собой опустилась на топор. Он видел, что лучник на ладье Барда, стоявший на носу, держал уж наготове несколько стрел. Кетиль и Бард были настроены враждебно, а корабли их стояли так тесно, что соприкасались вёслами. Ладьи, что были на хвосте, подошли ближе.
– Верно, новый конунг Онаскана совсем не держит море, – пробормотал сосед Ситрика. – А мы ведь в его водах.
– Это могут быть его люди. Просто не сознаются, – прошептал парень, хоть и знал, что ответа от него не ждут. Все щиты на борту ладьи были разные, однако несколько щитов он узнал по рисунку, принадлежащему Агни Левше. Он знал многих, кто был на службе сначала у Арна Крестителя, а после у Ольгира. Барда среди них, правда, не было, однако щиты заставили его сомневаться.
– Что, Кетиль, товар тебе дороже жизни? Не хочешь по-хорошему, так мы по-плохому заберём и то и другое, – произнёс Бард.
– У тебя людей не сильно больше моего, – усмехнулся Кетиль, махнув рукой на шайку Барда. – Ты готов потерять воинов ради горстки рабов и шёлка?
Хёвдинг не ответил, хмуря лицо.
– С каких это пор рабы стали для тебя дороже личных хольдов и дренгов? – продолжал Кетиль. – Не хочешь отпускать мои корабли, пока не дам тебе откуп? – Мужчина фыркнул лошадью, шлёпая губами. – Так пожалуйста! Показать жопу я уже предложил, но ты чего-то не спешишь воспользоваться моей щедростью.
– Я не по зубам тебе, Кетиль. Ты сам видишь, у меня четыре корабля. На твоём месте я бы прекратил бахвалиться пустыми речами и готовил серебро по весу твоей никчёмной туши.
– Это их пока четыре. Да и лодчонки твои меньше! Мои люди мигом с тобой разделаются, Бард, если ты не пропустишь меня. Лучше уж сам готовь серебро.
– Отдал бы им уже кого из рабов, – пробормотал мужчина, сидящий на весле рядом с Ситриком. – Они так и будут языками чесать, пока не сточат их, как клинки в бою. Кетиль любит хвастаться и торговаться куда больше, чем само серебро и даже женщин.
Ситрик судорожно улыбнулся словам гребца. Он никак не мог отвести взгляда от чужого лучника, и шею жгло памятью шрама. Парень провёл рукой по рубцам ожога, пытаясь угомонить привидевшуюся боль.
Наконец хёвдинги сговорились, и Кетиль отдал Барду небольшую плату серебром.
– Держать в руках серебро всяко приятнее, чем смотреть на твой прыщавый зад, – ворчливо заметил сын Вали.
– В следующий раз тебе придётся платить, лишь бы его не увидеть. – Кетиль хохотал, и Ситрик понял, что хёвдинг дёшево отделался, сторговавшись. Верно, языком он мог счесать даже прибрежные скалы.
Однако только корабли разошлись, как лицо Кетиля помрачнело.
– Ублюдок Бард, – ругался он сквозь зубы, вцепившись в руль. – Будем идти в ночь, чтобы оторваться от них. А ну как нападут из засады.
Как и сказал Кетиль, гребли они почти всю ночь. На берегу редкими алыми звёздами горели костры рыбаков, казавшиеся Ситрику глазами морских чудовищ. От усталости он забыл всё то волнение, что испытал за день, и страшные слова Ракель. Не было ничего в этом мире, кроме счёта, рук, весла и всплеска на воде.
Наконец они пристали к берегу и быстро поставили лагерь. Ситрик поел через силу, прежде чем лечь спать. Ему
