казалось, что он вот-вот заснёт прямо с миской в руках, однако у него нашлись силы даже на то, чтобы смыть с себя грязь и пот в море.
Он уснул, как только лёг на свои вещи, провалившись в бескрайнюю черноту без мыслей, слов и снов.
Но покой его был недолгим.
Ситрик проснулся, услышав непонятный вскрик. Тут же протрубил рог, но вскоре звук захлебнулся. Парень продрал глаза, в которые тотчас бросилась тьма, и скорее услышал, чем увидел, как в стороне от его стоянки падает в остатки костра человек Кетиля, пронзённый стрелой.
Застигнутые врасплох, люди Белозубого поднимались, хватаясь за оружие. Темноту рассекали слепые стрелы. Ситрик спешно забрался за большой валун, что стоял у лагеря, надеясь, что его не заметили. Он замер, прислушиваясь к сражению, а после вспомнил, что оставил у костра свои вещи, в которых были спрятаны отрезы Зелёного покрова. Он выругался.
На краткий миг накрыли воспоминания о Йоле, подчиняя себе волю. От свиста стрел болезненно сжалось сердце и зазвенело в ушах, но близкий вскрик и странный стук, точно кого-то бросило на камень, за которым скрывался Ситрик, пробудили его, вытаскивая из омута.
Остры были глаза у Кетиля, но в ночной безлунной темноте, укрытой облаками, он не смог разглядеть, что люди Барда не оставили его и пошли следом…
Ситрику не нужно было сражаться с налётчиками. Кетиль не был его господином, а сам парень не был его слугой иль воином. Нужно было лишь высунуться из-за камня, незаметно забрать покров и броситься в лес. А там раствориться в темноте иль спрятаться в овраге. Думать приходилось быстро.
Он показался из-за скалы, пытаясь оценить расстояние. Оказалось, что камень был достаточно далеко, а он даже не заметил, как зайцем проскочил это расстояние. На его пути лежало два воина, ставших угощением для воронов, и под ними расползались чёрные в темноте лужи крови. Люди Кетиля и Барда сражались у прогоревшего костра, тесня друг друга щитами. Их рассечённые ноги подламывались, багря траву кровью, а после удары летели в головы, вышибая из воинов жизнь. Вскоре у лагеря не осталось живых людей Белозубого, и Ситрик, желая отвлечь и напугать дренгов Барда, решил зажечь костёр.
Он не ожидал, что у него получится, но пламя в костре вспыхнуло столбом, опалив низкие ветви сосен. Воины отшатнулись, обратив свой взгляд на пляшущий огонь, затрещавший смолой на иглах сосен. Ситрик выскочил из-за камня и схватил свои вещи, но не успел он ринуться прочь, как двое мужчин заметили его.
Ситрик отскочил к огню, точно прячась за ним, и, когда воины надвинулись на него, снова заставил взвиться жаркое пламя.
– Сейд! – удивленно воскликнул один из мужчин. Он остановился, заворожённый пламенем.
Второй же, не обращая внимания на огонь, набросился на Ситрика, замахнувшись топором. Парень отскочил, предвидя, куда придётся удар. Но не успел он сдвинуться с места вновь, как вдруг ощутил тупой удар в голову и боль, разом пронзившую всё тело.
Его подкосило, как тростинку, окутав тёмной дымкой, и он упал, услышав, как кто-то из воинов кричал, чтобы тому, кто сотворил сейд, оставили жизнь.
Ситрик очнулся, но долго ничего не мог увидеть в мутной мгле и услышать в противном звоне.
Первыми пришли запахи, от которых тут же начало мутить и подташнивать. Пахло кровью, огнём и почему-то собачьей шерстью. Кто-то трогал его голову, и он чувствовал кожей влагу крови на своих волосах. Когда зрение вернулось к нему, он увидел лапу огромной собаки, упёршуюся в землю прямо возле его носа. Наконец Ситрик понял, что над ним стоял волк и лизал его рану на затылке. И только он осознал это, как зверь встрепенулся, и серебристая шерсть на его теле встала дыбом. В темноте Ситрик успел увидеть два крупных жёлтых глаза, прежде чем волк бросился в назревающий туман и растворился в нём невидимым призраком.
Парень зажмурился, понимая, что, вероятнее всего, конунг-волк привиделся ему. Он попытался пошевелиться, и его тут же стошнило.
– Эй, Бард, он пришёл в себя, – тут же раздался голос, громом отдавшийся в висках и ушах Ситрика.
– Быстро он. Дай ему воды, – скомандовал хёвдинг.
Мужчина, сидевший рядом с Ситриком помог ему приподняться и напоил из фляги из своих рук. Запястья парня оказались связаны за спиной, но он это почувствовал не сразу. Всё затмевала грозная боль в голове, превращавшая всякий шум и крик в удар молота по наковальне. Ситрика закружило, как только воин усадил его на землю. Вода была с привкусом крови.
– Ложись обратно. – Голос мужчины звучал так, будто он хлопотал над ребёнком.
В лесу ещё слышались крики постепенно смолкающей бойни, и вскоре их шум перестал отзываться болью. Ситрик попытался что-то сказать, но не смог связать и двух слов. Замолк, уставившись в одну точку и пытаясь найти себя. Постепенно становилось легче, если не думать.
Не желая мириться с реальностью, он снова уснул.
– Ты уверен, что твои глаза не обманули тебя?
– Бард, ты меня знаешь.
– Да и врать бы ты мне не стал.
– Он заклинатель огня. Я слышал о нём несколько лет назад. Правда, не думал я, что он окажется юнцом.
– Может, раз уж он чарует огонь, так ещё и знает тайные тропы к саду Идунн? Ох, Ингвар, не верится мне в эти россказни.
– Он покажет ещё, как придёт в себя. Дай ему время.
– Сколько лет живу, Ингвар, сколько лет… отродясь такого не встречал.
– Мои вещи, – пробормотал Ситрик, перебивая мужчин.
– Что? – переспросил тот, кого Бард называл Ингваром.
– Где мои вещи? – чётче произнёс парень.
– Откуда мне знать, какие из вещей твои, – ответил тот.
– Там были костяной гребень и лоскуты небелёной ткани, завёрнутые в плащ, – пояснил Ситрик, уже осознавая бесполезность собственных слов.
Ингвар прыснул, и Ситрик раскрыл глаза. Мужчины сидели рядом на бревне. В кострище снова горел огонь. Лагерь на первый взгляд показался спокойным и чистым, будто ночью здесь не было бойни, однако, присмотревшись, парень увидел на земле и камнях пятна крови. Ситрик попытался встать, но Ингвар опустил ему руку на плечо и наказал лежать дальше.
Чувствовал он себя гораздо лучше, чем ночью. Правда, очень хотелось есть. И потрогать рану на голове, но руки были связаны. Ноги были свободны, точно Бард и его воин решили, что Ситрик не сможет от них сбежать.
Не желая подчиняться Ингвару, он приподнялся и сел, прислонившись спиной к холодному мшистому камню, под каким прежде лежал. Голова закружилась, и
