произнёс он поразительно спокойно.
– Ты ослепил моего мужа, огненная птица, – промолвила Ракель, и меж зубов её показался раздвоенный язык. – Было опрометчиво с твоей стороны возвращаться в город.
– Это не я ослепил твоего мужа, – сказал Ситрик, нахмурившись. – Слеп он, а почему-то не видишь ты.
– Вижу, – бросила Ракель и неожиданно улыбнулась. – Птенец вырос в огненную птицу. А куда делся твой покровитель?
Ситрик не ответил.
– Верно, грустишь без него…
Она протянула руку к лицу парня, коснулась его подбородка длинными ногтями, но тот поймал её за запястье и сильно сжал. Змеица затрясла рукой, пытаясь освободиться, и золотые обручья зазвенели под её сальными рукавами. Ситрик не отпускал, пока Ракель не зашипела от боли.
– Зачем ты пришла? Что тебе надо? – повторил парень.
Ракель, морщась, опустила руку, и обручья упали на её покрасневшую кожу, холодя ожог. Она трепетно выдохнула.
– На твоем месте, птица, я бы остереглась ложиться спать…
Ситрик сложил руки на груди. Змеица чувствовала исходящий от него страх, но, обожжённая, она и сама начала бояться.
– Тёмной ночью не увидишь чёрных змей. Проползут по тонкой шее, сдавят в кольцах, а ты и не заметишь…
Она отступила на шаг, и на губах её снова появилась улыбка.
– Конечно, жалко будет убивать такого симпатичного юнца, у которого только-только начала расти бородка. Того старика я задушила бы без сожалений. – Ракель фыркнула, высунув язык. – Но месть есть месть. Жди меня.
Она поспешно ушла, тряхнув волосами. Её золотые локоны извивались змеями, прыгая по спине от быстрой ходьбы. Ситрик долго смотрел ей вслед, боясь отвести взгляд. Вдруг она снова окажется прямо перед ним, обратившись чёрным драконом? Но вскоре Ракель исчезла, свернув за угол дома и направившись к ряду, где стояли хлипкие бедняцкие постройки.
Ситрик прислонился к изгороди, чувствуя в ногах дрожь. Хорошо, что он не позволил себе проявить слабость перед Ракель. Он поднял голову, осмотрелся и куда пристальней посмотрел себе под ноги. Змей нигде не было.
Ему не пригрезился взгляд Ракель. Она следила за ним и ждала, когда парень окажется один. Ситрик покачал головой. Как бы то ни было, ему следовало хоть немного поспать этой ночью…
Шёл дождь, неприятный и мелкий, моросящий, как мука сквозь сито. Море в тот день было не таким спокойным, как прежде. Стального цвета волны качали корабли, однако бывалые моряки лишь посмеивались над несерьёзной причудой морского владыки.
Однако к вечеру начался шторм, и пришлось пристать к берегу раньше, чем рассчитывал Кетиль, отыскав спокойную бухту. Над морем гремела гроза, то и дело ударяя в воду. Начался ливень, пронизывающий лес и землю под ногами насквозь. Почва шипела и бурлила, не в силах впитать столько влаги.
Кетиль улыбался непогоде, скалил синие зубы, точно желая ещё сильнее раззадорить непогоду да поддразнить богов. Недовольные воины беззлобно посмеивались над хёвдингом и его храбростью и стойко терпели ледяной ливень, укрывшись под пропитанным навесом. Кажется, ударь сейчас в Кетиля молния, так он рассмеётся и поймает быструю за хвост да положит к себе в мошну.
Дождь остановился посреди ночи, и люди Кетиля принялись спорить: удастся ли у них разжечь костёр из сырых веток? Хёвдинг, услышав разговор, вкрадчиво посмотрел на Ситрика, однако тот лишь пожал плечами.
Почти всю ночь отряд не спал, считая грозы, яростно бившие землю, как казалось, всего в нескольких шагах от лагеря, и Ситрик бдел вместе с остальными. Он вглядывался в темноту, рассматривал землю, озаряемую белым светом хозяина Мьёлльнира, ожидая увидеть в ней хвосты змей. Он боялся спать и хотел вернуться скорее на борт, догадываясь, что в холодной морской воде Ракель не тронет его.
Утро наступало мучительно и неохотно. Но солнце наконец встало, умытое проливным дождём. Оно светило прямо в глаза, заставляя гребцов щуриться и недовольно корчить лица. Кетиль, сидевший на руле спиной к огню неба и воздуха, широко улыбался.
Развернули парус, поймав звонкий ветер. Подняли вёсла. Ситрик, пригретый солнцем и успокоенный шумом парусины и моря, задремал. Сквозь сон он видел недвижимый берег и приумолкшие волны. Было спокойно и тепло.
Однако затишье оказалось недолгим. Улыбка хёвдинга вскоре погасла, когда впереди он заметил парус, а после второй, прежде скрытый за мысом. Они были далеко и терялись в водяной дымке, но зоркий глаз Кетиля различил их, и хёвдинг скомандовал бойцам быть начеку. Ситрик, вглядываясь в горизонт, так ничего и не увидел.
– Они заметили нас, – произнёс кто-то из мужчин.
– Да, свернули паруса, – протянул Кетиль. – Хотят спрятаться от нас. Но мы увидели их первыми.
Хёвдинг хмыкнул.
– Хорош сушить вёсла! Догоняем их, – скомандовал он.
– Нападём?
– Для начала посмотрим. И припугнём.
Мужчины с азартом налегли на вёсла. Ситрик тревожно хохотнул, мельком подумав о том, как бы гребень Ильки в её руках не окрасился кровью.
Шли быстро, но двум ладьям удавалось отрываться от змееподобных длинных кораблей Кетиля. Поняв, что их заметили, они вновь развернули паруса и пошли полным ходом. Хёвдинг скалил зубы. Ситрик не удивился бы, если б Кетиль, набрав в могучую грудь воздуху, начал дуть в парус, меряясь силой с ветром.
За весь день они так и не нагнали корабли, и вождь решил оставить гонку.
Ночевали снова на берегу, и Ситрик наконец вытянул ноги у костра, наслаждаясь сохнущими носками, от которых клубами валил пар. По крайней мере, хотя бы ночью его носки будут сухими. Он устал, и после еды его резко начало клонить в сон. Дневной дремоты под тёплым солнцем не хватило.
Ситрик долго боролся со сном, но вскоре всё же заснул, беспокойно и тревожно. Он вскакивал от всякого шелеста и лесного шума, остерегаясь тварей и мести Ракель. Ночь как раз была на удивление тёплой, и всякие гады наверняка выбрались из своих нор.
Когда он проснулся, первые лучи солнца пробились, выстрелив, в пасмурное небо. Под тенью деревьев ещё было темно. Над ухом звенели надоедливые комары, от которых Ситрик спрятался, с головой завернувшись в плащ. Он резко поднялся и заметил, что все кругом спали, даже дозорные.
Из леса медленно наползал густой туман, плотный, почти осязаемый. Верх его был светлый, пронизанный солнечными стрелами охотницы, а низ – тёмный, смолистый, опадающий на юные травы тяжёлой росой. Ситрик встал на ноги, продолжая кутаться в плащ, и неуверенно шагнул навстречу туману. Тот принялся извиваться и изгибаться от его движений, превращаясь в подобие резных или литых прихотливых орнаментов. А потом резко упал, помрачнев и напитавшись ото мхов чернотой. Земля под ногами
