— Говори!
Глядя на руки, теребящие полу балахона, Муре начала:
— Я была хорошей женой и заботливой матерью, и мне нет дела до того, что он говорит.
— Кто говорит?..
Вопрос удивил женщину.
— Мой муж.
Тейт молчала. Глядя вдаль, Муре продолжила:
— Десять малышей. Ни один не умер. Я любила их всех. Столько проблем. Столько болезней. Набеги. — Женщина поджала губы, сдерживая слезы. — В конце концов моя красавица жила не для того, чтобы ее увезли грязные налетчики. Лучше бы она умерла. Почему именно она?.. Или ее братья и сестры?..
Комок подкатил к горлу Тейт, но Муре еще не закончила:
— Они арестовали меня за отказ иметь еще детей. Мне было пятьдесят два, когда я потеряла последнего.
— Что? Как они могли заставить тебя пойти в казарму за это в таком возрасте?!
Муре схватила ее за руку с вернувшимся страхом:
— Нам не разрешают говорить об этом, о том, что происходит с женщинами. Это секретно.
Это снова был знакомый жаргон, словно искаженный кривым зеркалом. Тейт взяла Муре за локоть и заставила идти вперед, продолжая задавать вопросы.
Муж Муре доказал, что еще может быть отцом, когда забеременела другая женщина, намного моложе его жены. В Харбундае это означало большие трудности для Муре. Ей пришлось пойти в казарму, разделяя свой позор с бесплодными, изменницами и просто воровками. Тейт заметила, что убийцы вообще не упоминались, но решила не углубляться в эту проблему.
Однако, когда женщина рассказала о заключенных вдовах, Доннаси не выдержала.
— Вдовы?! — Безразличие Муре ее потрясло.
— Конечно. Ведь честная женщина нуждается в защитнике. Обычно кто-нибудь забирает детей, а без казармы она будет вынуждена торговать собой, или воровать, или заниматься еще чем-либо ужасным. Ведь так намного лучше для нее самой.
— Почему же вдова не может работать, содержать себя?
— И оставить мужчин и женщин, способных рожать, без оплачиваемой работы?.. Для этого и нужна казарма. Мы шьем, ткем и обрабатываем кожу, а барон это продает. — Служанка взглянула через плечо. — Если ты работаешь в замке, то иногда можешь получить мясо.
Тейт прислонилась спиной к дому исцеления, позволяя теплым камням согревать внезапно напрягшиеся мышцы. Она думала о тех ночах в шатре, когда Сайла рассказывала о грубости жизни в Оле. Она говорила, что в Харбундае лучше. Картер, Анспач, Бернхард… С ними трое мужчин, но будет ли этого достаточно? Без них женщины станут беспомощными. Доннаси затрясло. Беспомощность. Это слово вдруг приобрело для нее новое значение, никогда раньше она не замечала, что это звучит почти как «безнадежность».
Не успев еще зайти внутрь, Тейт услышала шум, доносящийся со стороны центральных ворот. На башне звонил колокол. Сайла и Нила выскочили из дома исцеления, глядя на Тейт с радостным удивлением.
— Должно быть, они вернулись — Гэн, Клас и мальчики. — Нила торопила всех вперед.
По дороге назад Клас и Гэн проезжали через несколько деревень, похожих на ту, которую выжгли налетчики. Люди выходили из домов, приходили с полей, одни предлагали воду, другие пищу. Почти все спрашивали о судьбе раненого мальчика. Рассказ вызывал слезы и злые угрозы. Кто-то созывал мужчин поехать с ним за телами.
Для Гэна это стало первым хорошим впечатлением о жителях Харбундая. Еще раньше он заметил различия в цвете кожи у солдат барона, и ему было интересно, везде ли в Харбундае цвет кожи меняется от очень темной до очень светлой. Крестьяне подтвердили это. Их кожа отличалась от кожи людей его племени.
Вообще местные удивили Гэна. Казалось, все хорошо питались и были здоровыми, а дети — подвижными и энергичными. Однако он заметил среди взрослых какую-то вялость. Сначала Гэн приписал это действию последних событий, но, увидев Дома, понял, что это продолжается уже давно. Здания не были грязными или ветхими, однако казалось, что хозяева прилагают минимальные усилия для их содержания. Здесь почти не было украшений. Цветы бросались в глаза из-за их редкости, хотя даже возле самой маленькой хибары была овощная грядка. Яркая зелень молодых растений резко выделялась на фоне однообразного серого окружения. Краска на некоторых вывесках облупилась, а на остальных от времени стерлась почти полностью.
Гэн поглядел через плечо. Черно-зеленый лес возвышался на фоне неба. Вдалеке он сливался с горизонтом. Юноше казалось, что лес затаился, желая вернуть то, что считал своим. Деревня, похоже, тоже чувствовала это. Она приникла к земле, как маленький зверек в своей норке, боящийся выхода наружу больше, чем того, кто заставлял его прятаться.
Приближаясь к замку, они увидели слуг в полосатых одеждах, бегущих из массивных центральных ворот забрать маленькое тело, завернутое в попону лошади Гэна. Их плач и причитания еще более усилились, когда они узнали, что этот мальчик был единственным выжившим.
Завидев трех идущих женщин, Клас и Гэн помахали им. У одного из слуг Гэн спросил, в каком состоянии барон. Мужчина сделал все тот же приветственный жест — поднял сжатый кулак с пальцами, повернутыми к лицу, но как-то странно качал то головой, то кулаком. Все это происходило в молчании. Тейт и Нила уже были рядом, и Доннаси заговорила:
— Этот человек приветствует тебя. Я думаю, что, качая так головой и рукой, он показывает, что не может говорить. Или не хочет.
— Я подслушала, как один из слуг говорил, что выживший — не сын барона, — сказала Нила.
— Мы не знали, жаль, если это так.
— Это очень плохая новость. — Казалось, Нила замолчала, чтобы успокоить себя. Она не успела продолжить, а Клас уже выскочил из седла, торопясь к Сайле. Та осматривала мальчика и взглянула на обеспокоенное лицо друга с усталой улыбкой.
Оставив Гэна выслушивать новости Нилы, Клас ушел с Сайлой. Нила обратилась к оставшимся:
— Пока барона не было, Ола напала. Король всех послал на битву.
Тейт чувствовала, что еще не сказано что-то важное. Ее пронзило ужасное предчувствие.
— Что-нибудь случилось с остальными сыновьями барона?
— Оба убиты. Под этим предлогом король посылает «в помощь» барону своего честолюбивого племянника. Никто не говорит об этом вслух, однако все понимают, что это неприкрытое желание сместить Джалайла.
Тейт подозвала Сайлу.
— Как Джонс и барон?
— Тело у барона в порядке, но я беспокоюсь о его сердце после стольких потерь. Джонс тоже выздоравливает, но за ним нужно постоянно ухаживать. А еще барон обвиняет его в задержке возвращения сюда. Это меня беспокоит.
Подавленные, тихо переговариваясь, они подошли к дому исцеления.
Подошедшим к лошадям слугам Гэн вернул найденные драгоценности. Меч он также отдал с указаниями обязательно найти сына кожевника и передать оружие ему.
— От барона, — добавил юноша.
Гэн старался не показывать, как его потрясли размеры и конструкция дома исцеления. Пациентов было тоже намного больше, чем он ожидал. Ясно было, что налетчики решили посеять ужас среди оставшихся. Гэн осторожно прокладывал себе дорогу среди кроватей. Здесь, за толстыми каменными стенами, было намного прохладнее, однако не это, а завалы из белых простыней заставили его похолодеть.
Барон располагался в своем собственном углу. Гэн легко заметил его круглую фигуру, сидящую в кресле с высокой спинкой. Подойдя ближе, он увидел вырезанную над головой барона картину с изображением копьеносца, убивающего тигра. Она была инкрустирована шлифованными камнями. А ручки кресла, в котором сидел Джалайл, были круглыми нефритами.
Щеки барона пылали на бледном лице.
— Ты слышал о щедром предложении помощи короля? Если я попробую хотя бы возразить, он объявит это актом неверности. Ради королевского одобрения остальные бароны выступят против меня. Или ради грабежа. Или просто чтобы увидеть еще одного упавшего человека.
— Вы знаете, что если люди короля придут, то они уже никогда не уйдут отсюда.
— Конечно, знаю. А все потому, что я был слишком большим дураком, ожидая, пока ваша военная целительница тратит мое время и жизни моих сыновей на ваше безумие. Не думайте, что я всегда буду таким глупцом.
Гэн, извиняясь, развел руками.
— Вы рассказывали об остальных баронах и их землях. Это карта? — Он показал на свернутую бумагу в корзине рядом с креслом барона. Усталым движением пожилой человек протянул ему свиток, продолжая подозрительно хмуриться, пока Гэн разворачивал его на полу.
Краем глаза юноша заметил приближение Тейт. Сначала он был удивлен ее жадным любопытством, а затем озадачен тем, что показалось быстро промелькнувшей ужасной болью. Выражение быстро исчезло, однако Гэн понял, что заметил нечто глубоко спрятанное. Снова появилось чувство, что Тейт хочет поделиться чем-то секретным.
Он сосредоточился на карте. Это было невероятно! Внутреннее Море! На этой огромной карте была изображена лишь часть его, однако вид такого количества воды взволновал Гэна.
