я.
– Здесь мой временный дом, – ответила Августа.
Мы сидели за столом в мрачной комнате, озаряемой свечами. Над нами в небе кружили незнакомые мне созвездия.
– Все непрестанно движется, меняется, – сказала я.
– Да? – спросила Августа. – Я давно перестала это замечать. Это место… где бы оно ни находилось… не поддается логическому осмыслению.
– Вы о загробной жизни? – спросила я.
Августа пожала плечами.
– Или просто о жизни, – сказала она. – Кажется, что моя прежняя, смертная жизнь закончилась уже тысячу тысяч лет назад. Я знаю, что я – Реси Августа, что я была Правосудием Императора, но сейчас все это кажется… таким далеким. Думается мне, что это не загробная жизнь, а просто… жизнь.
Я вздрогнула. Подобная мысль пугала и угнетала меня.
– Почему вы так думаете?
– Как определить, что реально, а что нет? Можно сказать, что реальность находится там, где человек пребывает дольше всего, но если так, то наша естественная среда обитания – здесь.
– Но вы пробыли здесь всего несколько недель. Вам не кажется, что кто-то искусственно удерживает вас в этом месте? – спросила я. – Помните, как вас убили? Ведь ваше тело продолжает жить, не так ли? Возможно, вы просто временно застряли здесь.
Затем Августа сделала то, чего я не ожидала. Она посмотрела на меня, широко распахнула глаза от ужаса и стала кричать, и кричать, и кричать; и ее крик был полон такого всеобъемлющего животного ужаса, что я тоже закричала…
* * *
…мы снова шли по пляжу, и крошечные косточки хрустели у нас под ногами. Черные мертвенные воды пенились и плескались справа от нас, а море колыхалось и извивалось, как опарыши под разлагающейся плотью.
– Меня и в самом деле кто-то здесь удерживает, – сказала Августа. – Ты права; я прикована к этому чистилищу. К Эдаксиму. – Она замолкла. Я вновь услышала отдаленные удары. – Гессис, – выдохнула она.
– Сэр Конрад говорил, что вы поможете мне остановить паразита, который пожирает его жизненную силу.
Августа кивнула.
– Да, – сказала она. На миг мне показалось, что она сбита с толку, но затем она мотнула головой. – Да, прости. Это место, эта реальность странным образом влияет на мой рассудок. Здесь очень трудно собраться с мыслями.
– Мы здесь в безопасности?
– Опасность грозит и тебе, и мне, но по разным причинам.
– Что? – спросила я. – Почему вы в опасности?
– Гессис, – снова сказала Августа, но объяснять не стала. – Сюда попадают и другие. В это измерение. Те, кто не должен был здесь оказаться; те, кого убили драэдической магией. Они стремятся помочь мне, но мы подобны мышам, запертым в огромном доме. Мы бегаем с места на место по ночам, пытаемся поговорить друг с другом, разыскиваем пропитание и избегаем мышеловок, которые расставил хозяин. Но наша поимка – всего лишь вопрос времени. Наше существование недопустимо. По крайней мере, в таком обличье.
– Почему недопустимо? Кто его не допускает? Сэр Конрад говорил, что обитатели загробного мира равнодушны к смертным жизням.
Августа широко обвела рукой окрестности.
– Но ведь здесь мы живем не смертной жизнью, – заметила она.
Мы пошли дальше.
– Мне страшно, – через некоторое время сказала я.
– Лишь безумец не испугался бы, – ответила Августа, ничуть меня не обнадежив. – Теперь ты видишь, почему столь многие некроманты теряют рассудок. Истинная природа этого места, его гнетущий мрак могут повредить любой ум.
– Не может же загробная жизнь быть только такой, – запротестовала я. – Неужели в ней есть только бесконечные слои небытия и бесплодный, пустой, неупорядоченный простор? Болото. Песок. Мертвое море.
Августа печально покачала головой.
– Я не знаю, что тебе сказать, Хелена. Мне известно лишь то, что я пережила сама. Наверняка существуют и другие места, но я их еще не видела.
Мне не хотелось думать об этом, не хотелось признаваться самой себе в том, что нас всех ждет столь удручающая судьба.
– Мне нужна ваша помощь. Чтобы остановить сущность, которая идет по следам Вонвальта. Он умирает.
– Отец Времени – суровый покровитель, – нараспев произнесла Августа.
– Почему все непрестанно это твердят? Что это значит?..
* * *
Мы очутились в подземелье. По-другому мне то место не описать. Оно походило на темницы монастыря в Долине Гейл, но стены его были не из камня. Казалось, что они вылеплены из черной, как панцирь жука, смолы и укреплены пилястрами, выточенными из блестящего хитина и похожими на кости. Стены блестели, от них шел пар, а пол был упругим, словно я стояла на мышцах или на коже. Запах был невыносимым. Я будто оказалась в чреве неведомого кошмарного создания и была не в силах разобрать или осмыслить его строение. Мой разум стенал от боли при одном взгляде вокруг.
– Мне здесь не нравится, – сказала я, чувствуя, как меня охватывает сильное, но знакомое дурное предчувствие. – Совсем не нравится. Леди Августа?
Я огляделась, но ее рядом не было.
В первый миг меня чуть не захлестнула паника, и не поддаться ей было трудно. Страх переполнил мой разум, и мне хватило бы одного толчка, чтобы скатиться в самые недра безумия. Но я собралась с духом. Вонвальт говорил, что я должна быть сильной. И я была сильной. Ведь я пришла сюда, разве нет? Я столько пережила, но все еще не потеряла голову. Кроме того, сэр Конрад рассчитывал на меня. Если бы я потерпела неудачу, тысячи людей могли потерять свои жизни.
Я пошла вдоль стен, терзаемая навязчивым, пугающим чувством того, что это место мне знакомо. Каждое ответвление коридора было похоже на пищевод. Я словно шла внутри огромной змеи. Наконец, за поворотом коридор вывел меня в зал. Он походил на огромный королевский чертог, где могли бы проводиться пиры, но колонны были выточены из черной кости, а со стен капал ядовитый ихор.
Однако мое внимание было приковано к потолку.
– Нема сохрани, – выдохнула я. Потолок… Как же его описать? Снизу вверх я смотрела на Стромбург, словно земля превратилась в стекло, а под городом образовалась огромная пустота. Я видела фундаменты домов и городских стен, илистое дно реки Стром, зерно в подземных погребах – все это раскинулось прямо надо мной.
Внезапно мне в голову пришла одна мысль. Моя кожа покрылась мурашками. Движимая нездоровым любопытством, я зашагала на другой конец этого жуткого зала, точно зная, куда направляюсь. Мой путь лежал к городской тюрьме.
До моих ушей снова донесся страшный шепот, щелчки насекомого, которые могло издавать лишь одно существо. Слезы потекли из моих глаз. Мужество стремительно покидало меня, как солдаты разгромленной армии покидают поле боя. Каждый вдох давался мне с трудом.
Наконец я набрела на знакомую сцену: наверху
