и готов жертвовать собой ради каких-то незнакомцев? Просто зачем? Устройство миров таково, что даже за ничтожнейшую услугу требуют непомерную плату. Этот их герой может потребовать такое, что смерть от лап кровожадных кого-то там было бы не худшим исходом.»
Ей захотелось поскорее уйти из этого места.
Некоторые любопытные указывали на неё пальцами, перешёптывались…
Эктори плотнее закуталась в плащ, пробурчала:
— За просмотр платите.
Кто-то перевёл её фразу, кто-то повторил дословно, по залу прокатился лёгкий смешок, от неё наконец отвернулись.
Эктори обратилась к Сайме, уточнив, осталось ли что-то в комнате и узнав, что все её вещи были собраны в сумку, довольно выдохнула.
Она поднялась немного облокотившись на деревянный косяк, пошла к трактирщику у стойки, стараясь держать спину ровно, расправить плечи, гордо вскинуть голову, — она же аристократка.
Хозяин слегка улыбнулся ей, предложил чего-нибудь поесть. Она покачала головой, спросив:
— Сколько я Вам должна?
— Три монеты за ночь, три ночи.
Эктори поморщилась, выложила деньги на стол.
— А теперь верните мне мой медальон.
— Какой медальон? — переспросил трактирщик, изобразив почти подлинное удивление.
— Мой, — недовольно проговорила Эктори, погладив змею, увеличившуюся в размерах, по голове, зловеще улыбнулась половиной рта. — Не надо лгать! Я этого не люблю.
Сайма зашипела, раскрыв чёрную пасть, выставила острые ядовитые клыки.
Трактирщик вернул Эктори медальон, она спросила у Саймы:
— Он ничего не оставил при себе?
— Я не видела, — ответила змея ещё более скрежещущим голосом, чем обычно.
Эктори кивнула, направилась к выходу. Посетители трактира уступали ей дорогу, даже столы отодвигали в сторону и перешоптывались. Их слов она не знала, но точно понимала, что они говорят: «Ведьма!»
Как бы не хотела она странствовать спокойно, не вышло — опять привлекла внимание… Раз уж не получилось по тихому, значит следует уже продолжать шоу!
Ария вышла через дверь в другой мир.
Ход синий: Глава 37: Записи брата
Корэр засел в комнате брата, зарывшись в книги.
Гэо приходил несколько раз, пытался уговорить его отвлечься, но Император не изменял своей упёртости.
Раньше Корэр на дух не переносил всё, что было связано с братом, не понимал его мыслей и не хотел понять, но теперь, как ни противно ему было это признавать, нельзя было спорить с тем, что у брата были и занимательные идеи.
Артефактам обычно придавали не сильно большое значение. Мало кто считал стоящим трату времени на то, чтобы программировать устройство, на выполнение всего одного единственного действия. Многие считали это бесперспективным и пытались либо создать что-то столь же сложное как Особенные мечи, либо предпочитали несколько раз повторить заклинание вслух.
Экор же полагал, что эти затраты того стоят. Он нашёл способ, сделать любого, даже самого замечательного колдуна бессильным — «накрыть колпаком», отгораживающим от сил миров, лишавшим возможности ими управлять. Он также был убежден, что искусству управления силами миров можно обучить любого, и даже тот, к кому они не благосклонны, может создавать артефакты и использовать их. Свои утверждения Экор неоднократно доказывал, предоставляя Совету изучения устройства миров воочию лицезреть, как представители низших сословий, не имевшие никаких задатков к контролю сил миров, использовали магию.
Но ведь наверняка были и попытки не увенчавшиеся успехом. Корэр отыскал пластинку для хранения информации, аккуратно сложенную в конверт приклеенный к обложке записей. Вставил в планшет, перевёл в режим объёмной проекции.
Перед ним были «доклады» — как их называл сам Экор, о колдунах и волшебницах.
Корэр пролистал несколько, читая краткие описания оставленные братом.
'Ведьма.
Двенадцатый ребёнок в семье. Мать продала за мешочек монет — две сшодых на Имперский пересчёт.
Истратила способность управлять силами миров. Больше не подчиняются.
Способ связывать этэ с энергией миров напрямую — провальный.'
'Странник.
Сам сбежал из дома, когда услышал про дальние странствия.
Подавал много надежд. Помер не помню где. Попытки воскресить были бы слишком энергозатратны. Нет смысла продолжать его развитие. Прикопали.
Есть возможность посмотреть, что будет в следующем явлении в миры живых — узнать, от какого уровня связи с силами миров в следующем воплощении пропадает возможность к магии.'
«Воин…»
«Стрелок…»
У всех были прозвища, несколько обезличивающие. Никакого упоминания имён или чего-то подобного. Только один, предпоследний:
'Унда.
Мать посредственность, отец пьянь, сам ничем не примечателен. Попробуем сделать безликим…'
Ниже была приписка, сделанная уже явно позже, в режиме рукописного ввода:
«Безликим будет, но не моими силами. Судьба, будь Она проклята, я хотел сам…»
Корэр, хмыкнув, пробурчал:
— А этот смертный дурак полагает его своим другом… Конечно, разбежались, поклонились.
Последним в списке подопечных был он: «Брат…»
Описание отсутствовало.
Корэр съедаемый любопытством открыл досье. Чертежи его клинка, схема устройства и принципы работы.
А внизу короткие строчки: «Пока безнадёжен, даже клинок отказывается повиноваться».
Корэр воскликнул, отшвырнув планшет в сторону, охватив голову, уткнувшись лицом в колени:
— Да чтоб ты сдох! Я⁈ Безнадёжен⁈ Меня изучать вздумал, урод одноглазый… — поговорив это он против воли разревелся.
Сам он был убежден, что так и не научился чувствовать, но это оказалось неправдой, он прекрасно чувствовал обиду…
Корэр уселся на подоконник, взглянул на Золотой город, окружённый стеной. Стеной построенной по его приказу. Для защиты от песков и тварей, что в них обитают. А этих тварей создал его брат…
Зачем?
Кто его знает… Он многое делал просто так, потому что мог.
Близилась ночь. Небо окрашивалось в золотой. Это золото, словно кровь разливалось по городу, дымкой окутывало его. Опускался туман — удивительная редкость со времён падения Империи. В раньше туманы бывали здесь часто, особенно по утрам в дождливые сезоны.
Этот город… Прекрасный и одновременно с этим неуютный. Корэру нестерпимо хотелось бежать из него. Оставив всё позади.
* * *
Это было на закате. В совершенно другом мире. Небо также окрасилось в цвет арийской крови.
Корэр стоял на скрипучем деревянном помосте. В руках у него был меч, ещё обычный, не его Особенный Вихрь. Перед ним был закованный в цепи мужчина, он явно не был воином, брат назвал его бесчестным убийцей и велел казнить.
Корэр сжал рукоять клинка, неуверенно взглянул на брата. Экор опустил тяжёлую руку ему на плечо, кивнув, улыбнулся, как умел только он, — вселяя животный ужас, — велел расковать пленника.
Корэр не стал кричать, что враг его безоружен и это будет бесчестно. Он хотел жить и боялся, что в этот раз брат просто не будет его защищать, как это уже произошло однажды,
