«Против крамольников образуется, не знаю по чьей инициативе, дружина, предназначающая себя для охраны государя и общественного порядка и набираемая по типу карбонариев, небольшими группами из пяти членов, из которых только один старший брат знает дальнейшее связующее звено. На проезде государя с железной дороги и обратно, члены дружины были распределены по улицам на пути следования. Первоначальная идея дружины была правильная, цель заключалась в негласном отпоре тайным покушениям. На первых порах к дружине примкнули многие офицеры, так понимавшие ее цель. Но вскоре, под влиянием неумелых, легкомысленных и тщеславных вожаков графа Воронцова, графа Шувалова и прочих, она приняла другой характер. Священная дружина обратилась в соперника государственной полиции и приняла тип бывшего Третьего отделения по части разных доносов и сплетен. От нее отшатнулись порядочные элементы и вместо них к ней примкнули элементы неприглядные и недобросовестные. Дружина утратила всякий кредит в глазах людей с толком, хотя по-видимому, она продолжает действовать с личною выгодою для действующих лиц».
Александр III, конечно, знал о создании его «Добровольной охраны». Вскоре тайное вельможное общество решило атаковать Исполнительный Комитет, превратилось в «Священную дружину» и решило проникнуть в ряды революционеров-террористов, чтобы уничтожить ее изнутри. Для этого дружина решила вступить в переговоры с «Народной волей». Департамент полиции МВД империи фиксировал деятельность конкурентов: «Доведенная до отчаяния ужасным преступлением группа мужественных добровольцев решила организовать с оружием в руках тайный крестовый поход против врагов порядка. Целью этого похода было вырезать анархистов – род тайных судилищ в средние века. Другой кружок добровольцев, со специальным намерением помочь суду и полиции в их розысках и сыскной деятельности как в России, так и за границей, действительно, сорганизовался. В его состав вошли лица, занимающие самые высокие положения в столице. Эта ассоциация носила имя «дружины» и функционировала до осени 1882 года».
Создание «Добровольной охраны» не прошло мимо К.Победоносцева, а возможно было им инспирировано. 3 марта 1881 года он писал в Москву дочери выдающегося поэта Федора Тютчева: «Мне жаль нового государя, как бедного, ошеломленного ребенка. Боюсь, что у него не будет воли. Кто же поведет его? Пока все тот же фокусник Лорис-Меликов. Теперь по всем признакам он его опутывает, ибо у него ключи в руках и он хранитель безопасности».
Вести почти сорокалетнего Александра III должен был только Победоносцев. Он называл Петербург проклятым местом, требовал сменить Кабинет министров и больше всего интересовался, с кем советуется новый император. Победоносцев очумело пугал и пугал Александра III: «Завтра, 16 марта, будет страшный день. Готовится покушение на государя и на принца прусского в четырех местах по дороге. В одном месте на Невском соберутся люди, переодетые извозчиками, чтобы открыть перекрестные выстрелы. У него, у полицмейстера, в руках уже весь план предположенных действий. Градоначальник Петербурга Баранов заявил мне, что я не спал бы ночь, если бы узнал, что обнаружено в эти дни, что сделано и приготовлено ими. Теперь из сорока восьми человек, которые должны действовать, девятнадцать у него в руках и он едет делать аресты. Представьте положение бедного государя, знающего, что на каждом шагу его может ждать смерть. Он очень беспокоится не о себе, но за императрицу и детей. По распоряжению Баранова перед Зимним дворцом роют канаву. При этом успели перерезать семнадцать проволок от мины».
Победоносцев и его клевреты отчаянно лгали императору, пугая его нелепой гибелью, чтобы водить его и советовать ему, как победоносно управлять Российской империей. Мы никогда не узнаем, верил ли Александр III страшной сказке о семнадцати перерезанных минных проволоках, но наглость и лживость Победоносцева так навсегда и осталась безнаказанной. За мракобесие одного вельможи-сановника заплатили здоровьем и жизнью совсем другие люди, по большей части не имеющие к борьбе за сферы влияния при дворе никакого отношения. Безусловно, логика парадокса, и уж тем более логика абсурда – сильнейшее оружие в политической общественной дуэли, и остается только горевать о том, что оно досталось человеконенавистнику. Газеты, близкие к Победоносцеву, писали о том, как в конце февраля террористы пытались убить Александра II, и этот бред докладывали новому императору: «Взрывчатые вещества в форме пилюль были посланы по почте из Парижа прямо на имя государя. Особенно рекомендовались эти пилюли против одышки и ревматизма. Пилюли прибыли по адресу, не возбудив никаких подозрений, и государь, всегда очень интересовавшийся всякими средствами, передал их доктору Боткину. Вернувшись домой, Боткин снял обертку и увидел, что пилюли завязаны ниточкой, два кончика которой немного торчали. Он дернул за один кончик и раздался мелкий треск, как от хлопушки. Испуг государя, когда на вопрос о пилюлях Боткин передал ему о взрыве, заставил обратить серьезное внимание на пилюли. По тщательном химическом исследовании оказалось, что затевалось новое покушение, задуманное с дьявольской хитростью. Пилюли содержали такое большое количество динамита, что его было достаточно, чтобы убить двух-трех стоящих поблизости человек. Боткин, открывавший пилюли, обязан спасением жизни только счастливой случайности. Должно быть, ниточный механизм как-нибудь отсырел или испортился».
Александр III получал анонимные письма, о содержании которых Победоносцев через Тютчеву рассказывал обществу: «Отец твой не мученик и не святой, потому что пострадал не за церковь, не за крест, не за христианскую веру, не за правое дело, а за то, что распустил народ, и этот распущенный народ его убил. Это безначалие, эта распущенность, это хищение казны, это страшное обеднение народа от пьянства, безнаказанность грабежей, воровства, разврата – вот внутренность, вот сердце великих дел, совершенных отцом твоим.»
В июне 1881 года Победоносцев ответил в письме Льву Толстому, почему он не передал царю его послание, в котором великий писатель просил монарха помиловать цареубийц: «Не взыщите, достопочтеннейший граф Лев Николаевич, за то, что я уклонился от исполнения вашего поручения. В таком важном деле все должно делаться по вере. А прочитав письмо ваше, я убедился, что наша вера одна, а моя и церковная другая, и что наш Христос не ваш Христос. Своего я знаю мужем силы и истины, исцеляющим расслабленных, а в вашем показались мне черты расслабленного, который сам требует исцеления. Вот почему я по своей вере и не мог исполнить ваше поручение».
Парижский префект полиции Андрие, в 1880 году арестовывавший народовольца Льва Гартмана, писал в российское МВД для передачи царю: «Никакое правительство не должно отступать перед насилием. Оно тоже не уступит. Пока заговорщики не будут стерты с лица земли русской и не будут отсечены от ее тела, как члены, пораженные гангреной, все законы отменяются и начинается преследование без пощады. Есть раны, которые требуют раскаленного железа, и нигилизм из числа таких ран. Для страшной болезни нужны страшные лекарства, террористов следует укрощать как диких зверей. Иначе правительство падет, потому что в России уже сильна социальная революция. Следует прибегнуть и к силе денег. Купленный продаст и сообщников». Андрие контактировал с теми членами «Священной дружины», которые пытались следить за народовольцами в Европе.
Победоносцев успешно интриговал против либерала великого князя Константина Николаевича, которому было приказано уехать из Петербурга и подать в отставку с поста председателя Государственного совета. Победоносцев писал Тютчевой, что нового государя «со всех сторон окружают опасности, беды от разбойников, беды от сродников, беды от лжебратии», клевеща на всех, кто имел влияние на Александра III. С лета 1883 года на всем пути движения царской кареты теперь всегда находились тысячи членов «Добровольной охраны». Агенты «Священной дружины» действовали и за границей. Эмигрант-анархист князь Петр Кропоткин писал в своей книге «Записки революционера»: «Когда Александр III вступил на престол, то для охраны была основана тайная лига. Офицеров различных чинов соблазняли тройным жалованьем поступать в эту лигу и исполнять в ней добровольную роль шпионов, следящих за разными классами общества. Два офицера, не зная, что они оба принадлежат к одной и той же лиге, вовлекали друг друга в вагоне в революционную беседу, затем арестовывали друг друга и убеждались, что напрасно потеряли время. Священная лига основалась в то же время, чтобы бороться с революционерами всякими средствами, между прочим убийством тех эмигрантов, которые считались вождями недавних заговоров. Я был в числе намеченных лиц. Предупреждение о вынесенном мне смертном приговоре я получил из России от одного очень высокопоставленного лица. Я ограничился тем, что сообщил этот факт и имена женевскому корреспонденту газеты «Таймс», с просьбой огласить их, если со мной что-нибудь случится». В феврале 1882 года газета «Народная воля» сообщала в статье «Лига добровольцев-шпионов»: «Контингент агентов вербуется из гвардейских офицеров, золотой молодежи и приказчиков. Приглашения за подписью Воронцова-Дашкова рассылаются в большом количестве и очень многих ставят в безвыходное положение. Деятельность Лиги пока ни в чем не проявляется, кроме дворцовых интриг».
