– Хмм? – с ленцой потянулась я, про себя отмечая, что непривычная сладкая боль в мышцах мне даже нравится. – Сколько я проспала?
Спросонья голос не слушался и был немного сиплым. А может быть, все дело было в том, что голосовые связки не потерпели такой нагрузки, какой я обеспечила их ночью, вот и капризничали. В любом случае захотелось что-нибудь выпить, чтобы смочить саднящее горло.
– Крайне мало, если судить со стороны физиологии, но непозволительно много для испытаний моего терпения.
– Эгоист, – проворчала я.
Хотелось проявить вредность, урезонить Яна и надавить на его совесть, указав на то, что если будет и дальше так истязать меня близостью, то вскоре сведет в могилу. Но, во-первых, нельзя надавить на то, чего в помине не существует, а во-вторых, если не кривить душой, хотя бы перед собой, мне был приятен подобный эгоизм Кенгерлинского.
– Не отрицаю, – Ян повинно склонил голову, не упустив момента повторно чмокнуть меня в нос. – Но я обязательно искуплю свою вину, детка.
Я хмыкнула, заворочалась, а Ян будто прочитал мои мысли и, взбив подушки, помог сесть. Не могла избавиться от глупой улыбки, что словно приклеилась к моему лицу, злясь на себя за это непонятное чувство счастья. Кенгерлинский в точности копировал мою мимику, также расплываясь в улыбке, поэтому мое раздражение почти мгновенно схлынуло.
Только я собралась хоть как-то прокомментировать произошедшее между нами, как Ян подошел к столу и вернулся к кровати с подносом в руках. Как ни в чем не бывало, он поставил его мне на колени, чтобы я смогла разглядеть две чашки кофе, ароматные булочки и джем. Что-либо говорить расхотелось, дар речи пропал мгновенно. Чего-чего, а такого поворота событий я точно не ожидала!
Не то чтобы я вообще не предполагала, что мужчина способен принести завтрак в постель. Нет. Предполагала, конечно. Да и в слезливых мелодрамах такой ход частенько показывают. Но ряд поправок, которые я прекрасно осознавала, как раз и лишил меня дара речи, пока любовалась на поднос с едой.
Мы не в фильме. И обольщаться, что после фантастического секса Ян начнет строить из себя не партнера на ночь, а моего суженого, совершенно не собиралась. Лишние иллюзии грозили перейти в горькие слезы разочарования и сердечную боль, чего мне и так всегда хватало с головой. Лимит душевной боли был исчерпан, поэтому рисковать переполнить и так почти полную чашу, не собиралась.
К тому же Кенгерлинский, я была уверена, не относился к ряду тех мужчин, что ухаживали за девушкой после того, как добивались желаемого. Скорее, такие как он, действовали наоборот, радовали вниманием до секса, когда объект сладострастия еще нуждался в активном окучивании, дабы не слез с крючка и раздвинул ноги в необходимый момент.
Я была готова к тому, что после того, как Ян утолит свой чувственный голод, он спокойно укажет мне на дверь, нацепит маску холодности, отвесит, для убедительности, парочку избитых, пошлых шуточек или колких фраз. Ничего удивительного, что я ожидала от него привычного поведения. Ведь люди не умеют меняться мгновенно, и хоть меня непреодолимо тянуло к Кенгерлинскому, я знала, что кроме похоти, он ко мне ничего не испытывает. Такие, как он просто не способны на нежность и длительные отношения. Это противоестественно его настоящей натуре.
Сейчас же своими простыми, казалось бы, действиями Ян поверг меня в настоящий шок и растерянность, пошатнув всю былую уверенность в том, что я знаю этого мужчину. Он не переставал меня удивлять. И если к открытиям ночью в постели я была морально подготовлена, то сюрпризы подобного рода приводили меня чуть ли не в ужас. Словно вместо прекрасного завтрака передо мной лежал клубок змей.
От догадки, что я совершенно не знала этого мужчину, умостившегося рядом, кидало в дрожь. Ведь это означало, что Кенгерлинский позволил мне ранее узнать его настолько, насколько сам решил, да еще и с самой нелестной стороны. В качестве бабника, эгоиста, жесткого, самовлюбленного болвана и убийцы, не гнушающегося любых средств по заполучению конечной цели. Сейчас, я уже совсем не была уверенна, что Ян Кенгерлинский именно такой, каковым привыкла его считать. Или же это новая изощренная уловка с его стороны, или… Господи, как же я запуталась!
После интенсивного жесткого курса выживания в портале, мое довольно хилое доверие к окружению еще больше пошатнулось. Теперь мне всюду и во всем виделся подвох.
– Я думал, что вымотал тебя достаточно, чтобы пробудить зверский аппетит, – вырвал из раздумий веселый голос Яна.
Я неопределенно пожала плечами, не готовая слишком долго задерживать взгляд на его лице, в особенности на глазах. Боялась увидеть в них ответ и подтверждение всем своим сомнениям.
– Что-то случилось? Ты не любишь кофе? Или яблочный джем? – стал сыпать вопросами Кенгерлинский. – Эмма сказала, что именно эти булочки вприкуску с кофе ты любишь. Или я что-то неправильно сделал?
– Нет, – хрипло возразила я. Горло сдавило слезами. Да, я совсем не готова была к встрече с заботливым Яном! Ведь именно он, а не самовлюбленный эгоист был в состоянии захватить полный контроль не только над моим телом, но и душой. – Все нормально. Просто… Это как-то неожиданно что ли.
Ян взял булочку, аккуратно разрезал ее пополам, намазал джем, потом вновь сложил воедино и протянул мне:
– В прошлый раз ты не дала мне побаловать нас совместным завтраком, так что сейчас я решил, не дожидаться пока ты проснешься, а заявиться заранее. Мелькнула, конечно, шальная мысль приковать тебя к кровати, чтобы уж наверняка не сбежала, но подумал, что это крайне неудобно есть со скованными руками. Правда?
Я хихикнула, до конца не веря, что Ян способен был сделать такое. Говорил он беззаботно, и легкость в его голосе приносила мне неизведанный ранее покой. Сомнения стали отступать на задний план.
– Ешь, Даша. Холодный кофе – это не то, что тебе нужно сейчас.
– А что мне нужно?
– Хорошенько подкрепиться, чтобы не свалиться в голодный обморок, – подмигнул он. – И, конечно, по достоинству оценить мои утренние старания на кухне. Ты знала, что для того, чтобы испечь эти булочки необходимо провозиться с тестом не менее часа?
– Ты готовил? – воздух свистом вышел из моих легких. Я во все глаза уставилась на Яна, будто видела его впервые. – Для меня? Сам?
– Ну, вообще-то Эмма мне немного помогала, сказав, что если оставит меня одного на кухне, то еще год будет отмывать последствия моей игры в повара, – Кенгерлинский провел рукой по волосам, хмыкнул и улыбнулся.
Его щеки слегка покрылись румянцем. Я впервые видела Яна в смятении и не могла понять нравится мне это или нет. Было необычно.
