гости.
– А что сказал твой отец?
Ханс помрачнел. Он поудобнее взял Дейзи и поправил сумку.
– Ничего такого… Мы говорили о работе.
– Я приеду в Америку и надеру ему задницу, – буркнула Мира, открыв дверь ключ-картой.
– С удовольствием бы посмотрел на это, – хохотнул Биттнер, кинув сумку на пол. – Думаю, мы пришли к компромиссу. Прогуляемся? Дейзи нужно на улицу.
– Я рада, что вы с отцом поговорили, – сдернув куртку с вешалки и закинув на плечо сумку, сказала Мира. – Искренне рада за вас.
– А что ты забыла в Цюрихе? Или это давняя мечта – отпраздновать Рождество в Швейцарии с самым красивым мужчиной на планете?
Мира засмеялась и закатила глаза.
– Намечается новая кличка – Скромник.
Они спустились на лифте и вышли из отеля. Вечер выдался теплым.
– Какие у нас планы? – сменил тему Ханс. Он словно понял, что Мира не способна сейчас рассказать ему правду. – Знаю, ты и Франк покупаете вредную еду и смотрите «Реальную любовь», но, раз здесь я, может, ты бы хотела попробовать что-то новое? Что ты мечтала сделать в Рождество?
Мира забрала Дейзи из рук Ханса и зарылась пальцами в мягкую шерстку. Это действовало как лучший антидепрессант. Ханс протянул поводок, и Мира, пристегнув собаку, опустила Дейзи на землю.
Они направились в центр города, стараясь держаться подальше от толпы. Был вечер, и все в Цюрихе напоминало о празднике: украшенные гирляндами деревья, суматоха в магазинах, ароматы глинтвейна, выпечки и жареных каштанов. А на главной улице стояла огромная елка, украшенная кристаллами. Мира и Ханс свернули на улочку. Там на домах сияли яркие лампы в форме звезд.
Мира начала фотографировать увиденное, а Ханс повторил вопрос:
– Так что ты мечтала сделать в Рождество?
– Я бы хотела… – Мира задумалась, сфотографировав очаровательную Дейзи. Рыжая шерстка сверкала от мелких снежинок. – Я бы хотела… испечь булочки синнабон! И сварить горячий шоколад. И надеть дурацкий свитер.
– Принято! – Глаза Ханса заблестели. Азарт? Безумие? – Дай мне двадцать минут, и мы отправимся в сказку.
– О чем ты говоришь?
– Просто доверься мне. А пока волшебник трудится, погуляй с Дейзи.
«Волшебник» не обманул. Спустя двадцать минут перед Эльмирой затормозил черный «Опель». Когда переднее стекло опустилось, Ханс махнул рукой:
– Запрыгивай!
Любопытство на пару с морозным ветром подтолкнуло к автомобилю. Подхватив Дейзи на руки, Мира села на переднее сиденье.
Пару минут они ехали молча. Эльмира наслаждалась включенной печкой, а Ханс барабанил пальцами по рулю в такт музыке на радио. Дейзи свернулась клубочком и посапывала.
– Куда мы все-таки…
Мира осеклась, увидев знакомые очертания. Больница, в которой был Тристан. Что?.. Ханс узнал? Несмотря на тепло в салоне, у Миры похолодели руки. Она собиралась все рассказать, но позже…
– Мира? – Ханс вскинул бровь, повернув авто.
Они поехали дальше, и вскоре больница стала черным пятном. «Лангнау-на-Альбисе» – гласила надпись на указателе. Они приехали в пригород Цюриха, в небольшую коммуну с широкими полями и маленькими деревянными домиками. У такого домика Ханс и остановил машину.
– Отпразднуем Рождество здесь, – сказал он, припарковавшись. Открыл дверцу, выбрался, помог выйти Мире.
– Ай! – Она тут же провалилась по щиколотку в снег.
Невероятно! Если в Цюрихе о зиме напоминали редкие снежинки, то в пригороде за снегом не было видно земли. Поставив сонную Дейзи на снег, Мира начала прыгать по небольшим сугробам, радуясь снегу, будто впервые.
Ханс улыбнулся, достал пакеты из багажника и направился к дому.
Эльмира пошла следом. Она скинула мокрые ботинки у входа, а когда Биттнер открыл дом и включил свет, воскликнула:
– Страшно представить, сколько стоило снять этот дом в Рождество!
В гостиной горел камин и до потолка возвышалась нарядная елка. Пол был накрыт ворсистым ковром, у стены – зеленый диван и много подушек. Панорамное окно с видом на заснеженные горы, гирлянды на стенах, плазменный телевизор. А заглянув на кухню, Мира увидела просторное светлое помещение – идеальное место для приготовления выпечки!
– Деньги нужны, чтобы осуществлять мечты, – сказал Ханс. Он взял Миру за руку и серьезно добавил: – Для меня и тебя Рождество – не семейный праздник, так сложилось. Но мы все равно можем устроить праздник, верно? Только наш.
Восторг забрал все слова, и Мира крепко прижалась к Хансу. Встала на цыпочки. Поцеловала. Пирсинг холодил ее губы. Ханс ответил на поцелуй, приподняв Миру над полом. Он усадил ее на край столешницы и вновь поцеловал. Страстно. Заманчиво. У Миры кружилась голова. Все ее тело требовало продолжения, и то, как напряглись брюки Ханса, доказывало: это взаимно. Мира скинула с его плеч пальто и расстегнула рубашку. Пальцы остановились на прессе, чувствуя крепкие мышцы. Задержались на пряжке ремня. Взгляд глаза в глаза. Немое подтверждение общему желанию.
Мира резко освободила его ремень, расстегнула ширинку. Ханс в то время снял с Эльмиры кардиган и футболку. Холод от слабо отопленного помещения растворялся в согревающей изнутри страсти, как Мира растворялась в прикосновениях Ханса. Он оставлял на ее губах, шее и ключице поцелуи, шептал нежности и возмущения: «Ты прекрасна. Как ты могла так долго бегать от меня?» Он расстегнул ее джинсы и, приподняв бедра, освободил от остатков одежды. Достал из джинсов презерватив и спустил их до бедер. Мира резко выдохнула, запустив пальцы в непослушные волосы Ханса. Он был готов, и она была готова принять его.
– Если опять выкинешь что-нибудь, – прохрипел он, – я тебя накажу, – и сорвал с ее губ сладостный стон.
Ханс раздвинул рукой ее бедра и вошел. Мира выгнулась, принимая его на всю длину. Невероятно. Феерично. Ханс задвигался, придерживая ее за талию. Они были на одном уровне: смотрели друг другу в глаза, стонали в губы, дышали в унисон. Мира царапала его спину, прикусывала плечо и не верила, что способна такое испытывать.
Через пару минут интенсивных движений оргазм накрыл их по очереди. Мира застонала, а Ханс, закончив и отдышавшись, усмехнулся:
– Мы когда-нибудь воспользуемся кроватью?
– Когда-нибудь – обязательно! – рассмеялась в ответ Мира.
По дому разносились песни группы Joy, их музыку Эльмира считала лучшим саундтреком к Рождеству, как и другие песни восьмидесятых. Дейзи бегала в новеньком вязаном костюмчике. Мира и Ханс в свитерах с похожим рисунком пытались приготовить первые в их жизни булочки синнабон. Перемазавшись в муке, Мира смеялась, а Ханс подпевал хиту Valerie [73]. Наконец булочки оказались в духовке, горячий шоколад дымился в кружках, из телевизора звучала песня Touch By Touch [74], и Мира кружилась по гостиной, прикрыв глаза. Она представила, что с ней и Хансом празднует Тристан. В таком же забавном свитере, он танцует и громко и фальшиво поет.
Вдруг
