телефон: тот пять минут вибрировал от входящих звонков и сообщений. До Франка наверняка дошли снимки, и теперь менеджер терроризировал певицу вопросами. Мира написала лаконичное:
«Мне нужно время». Подумав, она продублировала сообщение Хансу. Очевидно, она не придет к нему ночевать. Раньше бы ей в голову не пришло оправдываться. Но она представила, как Ханс будет волноваться, будет ждать ее… Она все ему объяснит. И расскажет о Тристане. Нет, она познакомит их лично! Мире было стыдно перед Хансом, но она не в том состоянии, чтобы объяснять происходящее. А Джек… Он все понимает. Он часть этого. Часть истории. Тристан, сукин сын, ждал Льюиса, чтобы очнуться? Знай она это раньше, притащила бы Джека в Цюрих после концерта в Лос-Анджелесе.
Мира прикусила губу. Она запрещала себе радоваться, и все же надежда хрупкой птичкой билась о грудную клетку. Врач написал только: «Приезжайте. Это срочно». И, конечно, Мире хотелось верить, что это значило «Тристан вышел из комы спустя восемь лет. Мы зря не верили. Вы оказались правы». И Джек был здесь как необходимый кусочек пазла.
Когда они покинули такси, Мира несколько минут стояла у дверей в больницу и вдыхала морозный воздух. Здесь, на окраине города, он будто был чище, напоминая воздух, которым она дышала каждый день в приюте. Хвойные деревья, свежесть быстрой реки.
В помещении аромат детства сменился на резкий запах медикаментов. Такой же знакомый. Но от этого запаха живот сворачивался узлом, а ладони потели. Усилием воли Мира передвигала ноги, шагая по коридору в палату.
Эльмира часто приезжала к Тристану, и он приветствовал ее привычным молчанием. На волосок от смерти, поддерживаемый аппаратами. Медсестры регулярно подстригали ему волосы и ногти, брили лицо, мыли и переворачивали тело, чтобы не образовалось пролежней.
Мира не решилась войти в палату. Она смотрела на друга через стекло: он выглядит сегодня не таким бледным, а как он вырос! Ее не было всего несколько месяцев – чертов концертный график, – а Тристан будто повзрослел на пару лет. Стал мужчиной. Вот он удивится, когда очнется!
– Мне кажется, Тристан готов, – уверенно сказала Мира, повернувшись к Джеку: он стоял рядом, сцепив руки за спиной, и смотрел на Миру в недоумении. – Позовем врача. – Она потянула Джека в направлении кабинета. – Быстрее! Я хочу узнать новости!
Кабинет находился в десяти шагах от палаты, и, влетев без приглашения, Эльмира сразу поняла – что-то не так. В кабине удушающе пахло нервозностью. Запах, который забирает весь кислород. И нервозность Мира увидела в глазах врача: мужчина лет сорока прятал взгляд, не решаясь посмотреть на радостную гостью.
– Спасибо, что приехали, – сказал врач на чистом английском. – Я Томас Вебер. – Он пожал Джеку руку и наконец посмотрел на Эльмиру. В водянисто-голубых глазах мелькнуло сочувствие. – Фрау Кассиль…
Она отступила на шаг. «Нет. В этот раз все хорошо. Со мной приехал Джек! Любимый боксер Тристана! Это должно что-то значить». Пока в ушах Миры гремел пульс, Джек и доктор Вебер о чем-то беседовали. Джек хмурил брови, кивал и в итоге протянул Мире руку. Она почувствовала его прикосновение и очнулась, вздернув подбородок.
– В чем дело? – Голос звучал ровно, но едва ли кто-то догадывался, скольких усилий ей стоило сохранять мнимое спокойствие. Сердце грозило проломить грудную клетку.
Врач вздохнул и вынес вердикт:
– Тристан не вернется. Последние тесты показали, что его мозг умер. Вы можете всю свою жизнь держать его в коматозном состоянии, но это не принесет результатов. Вы должны отпустить Тристана. Так будет правильно.
Казалось, она моргнула, и стены больницы сменились на стены кофейни. Мира не помнила, как Джек привел ее, усадил на диван у окна и принес горячий шоколад. Вцепившись в керамическую кружку, Мира возила ей по столу и щурилась от теплых ламп. Джек снял куртку, сел напротив и что-то сказал. Мира не реагировала. Слова врача отдавались эхом в ее сознании: «Вы должны отпустить Тристана». Чертов докторишка имеет право ей указывать?! «Так будет правильно». Ну да, конечно, а потом они скажут, что это ошибка и Тристан мог очнуться, но уже поздно. Нет. Достаточно сожалений. Она не верит в их дебильные врачебные прогнозы.
Отпив из кружки, Мира начала вспоминать, что произошло после слов доктора Вебера. Она кричала, плакала и кидалась на врача с кулаками. Джек среагировал молниеносно: схватил ее за талию и вынес из больницы. В тот миг она пожалела, что Льюис боксер. Она пинала и кусала его, но Джеку было абсолютно все равно. Он донес ее до улицы, как маленькую истеричную белку. На крыльце Мира несколько минут сыпала проклятьями, чувствуя спиной крепкую мужскую хватку. И вдруг Миру обуял ступор. Она пересытилась свежим воздухом и своей болью. Затихла. Тогда Джек отпустил ее, взял за руку и куда-то повел. Оказалось, в кофейню.
Теперь они сидели и молчали. Играл затертый до дыр хит Last Christmas группы Wham! витал аромат свежей выпечки, а улыбчивые швейцарцы строили планы на праздники.
– Дерь-мо, – сказала Эльмира, и несколько посетителей на нее оглянулись. Джек выжидающе смотрел, наверняка радостный, что она вышла из непонятного состояния. Мира сделала глоток какао и пояснила: – Скоро Новый год. Все празднуют новое начало, а я… должна попрощаться с Тристаном. Оставить в старом году. – Она кисло улыбнулась. – Вот мне подарочек на Рождество. Санта наказал за все мои проделки.
Джек заботливо накрыл ладонью ее руку. Мира поразилась, насколько холодными и маленькими в сравнении с его были ее пальцы.
– Так случилось, понимаешь? Твоей вины в этом нет.
Мира молчала, и Джек предпринял новую попытку ее разговорить:
– Расскажи о Тристане. Вы всегда жили в приюте?
– Я попала в приют с рождения, а Тристан в четыре года. Его родители погибли в автокатастрофе. Других родственников у Тристана не было, или они не захотели брать калеку: из-за аварии у Триста плохо работали руки. – Мира замолчала и сделала глубокий вдох. – Мы как-то сразу подружились. Но не совпадало, чтобы приемные родители хотели забрать одновременно больного мальчика и угрюмую девочку, а мы не хотели, чтобы нас разлучали. – В глазах защипало, Мира вытерла их краем куртки. – Стоило потенциальным родителям заинтересоваться кем-то из нас, мы начинали отвратительно себя вести, – она неопределенно помахала руками, – ну, знаешь, пакостить. И от нас отказывались. Никому не нужны проблемные дети.
– А бокс вы начали смотреть?..
– Из-за тебя, да. Ты казался нам супергероем. Как круто ты раскидывал тех ребят на ринге. – Мира изобразила что-то вроде хука справа. – Трист хотел быть на тебя похожим. Тренировался, несмотря на проблемы со здоровьем, и в приюте его уважали. – Эльмира замолчала, прикусив
