Оба викария скривились с одинаковым отвращением.
— Но Долар — это не то, что держит его в страхе, — продолжил Дючейрн. — Я не знаю точно, что произошло в Сент-Тирмине, но знаю, что ты, должно быть, прав, предполагая это катастрофой, чем бы это ни было.
— Ты знаешь это? — Мейгвейр повернул голову, чтобы посмотреть на своего товарища викария. — Как?
— Уверен, ты уже понял, что я держу майора Фэндиса рядом не только потому, что он мне так нравится, — сухо ответил Дючейрн немного уклончиво, и Мейгвейр фыркнул.
— Я все еще являюсь официальным командующим храмовой стражей, — сказал он. — И, на самом деле, точно знаю, почему майор Фэндис был прикомандирован к тебе, так как именно я подписал это назначение, когда Рейно «предложил» его. — Он действительно выглядел смущенным на мгновение, затем пожал плечами. — Он больше не подчиняется мне напрямую — на самом деле, уже довольно давно — но я ни на секунду не сомневаюсь, что он все еще кинжал Жэспара в твоем посохе, Робейр. Надеюсь, ты помнишь об этом?
— Поскольку мой мозг все еще функционирует, по крайней мере, в нечетные дни, да, это так. — Тон Дючейрна был еще более сухим, чем раньше. — С другой стороны, время от времени майор может быть полезен. — Мейгвейр приподнял брови в вежливом недоверии, а Дючейрн хрипло усмехнулся. — О, не потому, что он так хочет! Хотя, честно говоря, — рассудительно добавил он, — думаю, он вполне готов защитить меня от угроз, которые исходят не от инквизиции. И против такого рода угроз он на самом деле очень компетентный парень.
Мейгвейр кивнул, а Дючейрн пожал плечами.
— Как бы то ни было, я обнаружил, что в некоторых отношениях могу использовать его в качестве зонда. Его бесстрастное лицо не так хорошо, как он думает, и его реакция на то, что я говорю, иногда дает мне представление о том, что Рейно обсуждал с ним. И время от времени какой-нибудь маленький кусочек информации просачивается из него, а он этого не осознает. И поскольку это так, я знаю — или, по крайней мере, сильно подозреваю — что-то, чем Жэспар не счел нужным поделиться с нами.
— О том, что произошло в тюрьме? — напряженно спросил Мейгвейр.
— Не напрямую. — Дючейрн покачал головой. — Но чего Жэспар не сказал ни тебе, ни мне — или даже Замсину, если уж на то пошло, — так это то, что несколько пятидневок назад его агенты-инквизиторы взяли живым агента «кулака Бога».
— Что? — Глаза Мейгвейра расширились. — Ты уверен в этом?
— Почти уверен, — твердо сказал Дючейрн. — Конечно, инквизиция может ошибаться в своих подозрениях, но, по их мнению, это определенно тот, кого они поймали. Это был тот арест в Сондхеймсборо — модистки и ее помощницы.
— Госпожи Маржо? — Тон Мейгвейра был в равной степени недоверчивым и отвращающим, и настала очередь Дючейрна вопросительно выгнуть бровь. — Моя жена была одной из ее клиенток последние десять лет. — Капитан-генерал пожал плечами. — Если уж на то пошло, это, пожалуй, верно для четверти викариата! Я предполагал, что это была одна из причин, по которой Рейно так энергично рекламировал аресты. Уверен, что каждый из ее списка клиентов заглядывает ему через плечо, затем в свой шкаф и лихорадочно просматривает всю свою переписку за последние тридцать лет или около того, чтобы увидеть, есть ли что-то, о чем ему нужно беспокоиться. Лэнгхорн знает, что в конце концов она донесет на любого, на кого укажет Жэспар. — Он покачал головой, его глаза потемнели. — Они всегда так делают… Точно так же, как они всегда признаются. И даже если они этого не сделают, Рейно и его ублюдки будут лгать об этом, точно так же, как они лгали о Мэнтире.
Дючейрн кивнул, хотя он был немного удивлен откровенностью Мейгвейра — и, особенно, конкретным упоминанием о том, что случилось с Гвилимом Мэнтиром — даже сейчас. Судьба чарисийских пленников, которых Долар сдал инквизиции, должно быть, беспокоила другого викария еще больше, чем он предполагал.
Что ж, кем бы он ни был — или чем бы ни был, — Аллейн в душе солдат и всегда был им. Конечно, это должно было раздражать. И ты уже понял, что он не так глуп, как тебе всегда нравилось думать. Может быть, тебе не стоит так удивляться, что ему стыдно, когда Мать-Церковь пытает до смерти честно сдавшихся пленных… а «еретики» этого не делают.
— Их арестовали не за это, — тихо сказал он.
— О, только не говори мне, что госпожа Маржо еретичка! — Мейгвейр выглядел так, словно хотел плюнуть на пол офиса. — Я встречал эту женщину, Робейр! Если она еретичка, тогда я харчонгец!
— Не знаю состояние ее души, но согласно незначительной неосторожности со стороны майора Фэндиса — той, которая, вероятно, поджарила бы его на медленном огне, если бы Рейно узнал об этом — и она, и ее помощница были агентами «кулака Бога».
— Это нелепо! — огрызнулся Мейгвейр, но выражение его лица внезапно стало более обеспокоенным, и Дючейрн пожал плечами.
— Я не говорил, что инквизиция была права в этом, а только говорю, что это то, за что их арестовали. Конечно, мы оба знаем, что Жэспар и Рейно в наши дни не особо известны тем, чтобы заботиться о презумпции невиновности, но я уверен настолько, насколько это возможно без подписанной записки от Жэспара, что, по их мнению, у них в руках оказалось именно это. Очевидно, на этот раз тоже есть какие-то реальные подтверждающие доказательства. Что-то о том, что одна из них пыталась отравиться, когда в магазине появилась
