выразительно жестикулировал, улыбался, указывал место для парковки. На себя, выходящего из Renault, Трель смотреть не смог, знал, что произойдёт в следующие минуты. Катаев поздоровается с ним как с давним добрым знакомым, представит Калачёва, они с приязнью протянут друг другу руки. Прокурор — преступному авторитету, убийце…
В этот момент раздался певучий сигнал домофона, означавший прибытие на обед Сони. Остановив пленку, Олег Андреевич прошёл в прихожую, где нажал на кнопку переговорного устройства домофона, дав сигнал электрическому замку подъездной двери. Затем загнанно заметался по помещению с пультом от видеомагнитофона в руке. Вслух выпалив: «Стоп!», понудил себя остановиться, пробуя собраться с мыслями. Попытка закончилась неудачей, мысли разбегались в стороны, как потревоженные яркой вспышкой света тараканы-пруссаки и, казалось, также мерзко шуршали.
«Ну встречался я с этими людьми… что дальше? Что дальше?! В городе я недавно, мне их представили законопослушными гражданами… Внешне они так и выглядели… На лбу у них не написано, что они судимые… Я просто встретился с ними один-единственный раз вне службы… Я признаю свою ошибку и не повторю ее впредь… Презенты… презенты этого, как его, Калачева-Клыча… Заколка и запонки… Где они лежат, чёрт?! Их нужно срочно уничтожить… Или надежно спрятать… По его просьбе я ничего не делал… Почти ничего, только два звонка в Мосгорпрокуратуру, ни к чему не обязывающий трёп с бывшим однокурсником… Это были просто звонки, ничего криминального…»
— Олег, что случилось? Почему ты не снял обувь? — раздавшийся за спиной голос жены переполняло недоумение, в их семье был диктат чистоты и порядка.
Потерянный взгляд супруга, его взъерошенные волосы и бледное лицо заставили Софью Алексеевну встревожиться.
— Что-то с детьми?! С Аристархом? С Дианой? Ну говори же скорей!
— С ними все в порядке. По работе у меня… проблемы… решаемые, — Трель улыбнулся, чувствуя, что получилось жалко, губы медузно задрожали.
Вернувшись в зал, он отпустил кнопку паузы, изображение вновь ожило. Трое уверенных в себе, хорошо одетых мужчин, переговорив у вычурного крыльца, взошли по ступеням и исчезли за стенами замка. Оставшийся во дворе стриженый амбал вразвалку двинулся по периметру вдоль высокого зубчатого забора. На миг он поднял глаза вверх, встретился угрюмым взглядом со зрачком видеокамеры и продолжил обход территории. Далее запись приостановилась, для того чтобы возобновиться глубокой ночью, когда участники теплой дружеской встречи, наобщавшись, надумали разъезжаться. Таймер видеокамеры показывал: «19.09.1999. 02:18». Во дворе особняка горели электрические фонари — стилизованные под старину, на ажурных стойках, дававшие тёплый желтый свет. Разговоров вновь было не разобрать, раздавались лишь отдельные бессвязные выкрики и гогот, по которым, в совокупности со ставшими нетвердыми движениями персонажей сюжета, можно было сделать вывод, что они не зря потратили восемь часов жизни. Больше остальных набрался Олег Андреевич, за руль его Renault втиснулся шкафообразный Рожнов, тогда как хозяин авто на четвереньках вползал на заднее сиденье.
— Что ты смотришь? — Соня в беспокойстве заглянула в комнату.
— Кто? Я? Ничего! — Трель нажал на извлечение кассеты, японский аппарат послушно сработал, выдав ее, а экран телевизора покрылся серой сухо шелестящей рябью.
Как будто тараканы по углам разбегались… ш-ш-ш…
«Кто? Какая мразь отважилась меня шантажировать?! Меня!!»
19
10 января 2000 года. Понедельник.
10.00 час. — 11.30 час.
Саша Кораблёв реально не знал, за что схватиться. Законодательных умников, учредивших в январе кучу праздников, без сомнений, не волновало, как служивым людям в организациях, где работа подваливает каждый день, сложно разгребать завалы после длинных выходных. Наоборот — наверное, законодатели гордились, что простому народу хорошо сделали. А может, и не вспоминали они о простолюдинах, — о себе, любимых пеклись. Теперь, прихватив несколько дней между новогодними каникулами и рождественскими, слуги народа, следуя примеру цивилизованных государств, могли провести первую декаду месяца с семьями на Канарах или на Мальдивах. Вверенный же им пипл, в денежных средствах ограниченный, загнанный морозами в тесные квартирки, получил дополнительное законное время для праздничных возлияний. А российский народ, по этой части увлекающийся, меры блюсти не может, краёв не видит, потому количество пьяных происшествий и преступлений, совершенных в быту, заметно скакнуло вверх, добавив проблем органам.
Саша из трёх последних выходных трудился два, субботу и воскресенье главным образом обрабатывал текучку. У милицейских следователей по трем делам истекли сроки задержания подозреваемых в порядке статьи 122 УПК РСФСР, Кораблёв рассмотрел эти три ареста. Заключение под стражу двоих злодеев, грабителя и баклана, порезавшего соседа, не работавших, злоупотреблявших спиртным, имевших в прошлом проблемы с законом, Саша санкционировал влёт. Третьего, совершившего кражу солений-варений из подвала многоквартирного дома, пожалел. Восемнадцатилетний пацан, месяц назад достигший совершеннолетия, раньше ни в чем предосудительном замечен не был, жил с родителями, учился в ПУ-15 на каменщика. Повоспитывал его Кораблёв и оставил на подписке о невыезде.
Ещё он до отупения штудировал милицейские уголовные дела, оконченные производством — остатки от предновогодней штурмовщины, да несколько в просвет между праздниками принесли. Приученный в прокуратуре к порядку и аккуратности при производстве предварительного следствия, Саша поражался, как небрежно сляпаны дела коллегами из органа внутренних дел. Они довольствовались минимумом доказательств, в большинстве случаев собранных во время дежурных суток, по ряду дел обвинение представлялось вообще недоказанным. Юридическая квалификация содеянного преступниками вызывала сомнение в каждом втором случае, формулировки обвинений корябали глаз — в каждом первом. И самое главное: почти всё делалось тяп-ляп и абы как, практически все поданные к столу блины выглядели первыми, тяжёлыми, пригорелыми сверху и сырыми внутри, кушать их не хотелось.
Начальник СО Лаврова Людмила Гавриловна, полковник юстиции с двадцатипятилетним стажем, пробивная, как стенобитная машина, громогласно объясняла новоиспеченному и.о. заместителя прокурора при сдаче годовых отчетов:
— Александр Михайлович, у нас же конвейер, один — рукав пришивает, другой — пуговицу! Семьсот дел за год мы только в суд направляем, а возбуждаем — две с половиной тыщи! Поэтому не до красоты нам, Сань, нам лишь бы конвейер не останавливался, лишь бы продукцию выдавал!
Тогда Кораблёв, экономя драгоценное время, смолчал, зная, что характер не позволит ему мириться со сложившимся халтурным подходом к следственной работе.
Поэтому по результатам бдений в выходные дни исполняющий обязанности заместителя прокурора утвердил обвинительное заключение только по одному уголовному делу, в семь напихал закладок для исправления недочетов в рабочем порядке, а одно, в котором нарушения норм материального
