в атмосферу небольшого бара прибрежного города. Рядом хихикают какие-то подвыпившие девицы, которые отмечают очередную пятницу.
— Смотри, Айка! Какие интересные мужичины! — говорит одна другой и машет бармену: — мне то же самое что у этих двоих! Что они пьют? Авиационное топливо?
— Вам не понравится — говорит мужчина: — такое не следует пить девушкам. Я бы даже сказал, что такое не следует пить уважающему себя человеку, но откуда мне знать…
— Как романтично! — говорит одна из девиц, они похожи — обе в белых блузках и темных юбках-карандашах, обе с одинаковыми прическами, обе — одинаково веселые и бесшабашные. Только одна в очках, а другая — нет. Вся разница, думает Такаги, завтра он и не вспомнит этих двоих, все что он будет помнить — что у одной не было очков. Или наоборот — что на одной они все-таки были?
— Позвольте мне угадать. — наклоняется ближе та, что без очков и Такаги чувствует запах ее духов, смешанный с запахом алкоголя и сигаретного дыма: — вы старые знакомые. Друзья. Скорее всего — воевали вместе. Айка, ты только посмотри на них — это же вылитые герои твоих любимых фильмов про войну! Вот этот — она тычет пальцем в Такаги — не меньше полковника чином! А его друг — как минимум капитан! Господа офицеры, угостите нас вермутом! А то у Айки и у меня уже горло пересохло, а завтра суббота и нам ночевать негде.
— Изуми! Ты чего такого говоришь! — дергает за рукав свою подружку та, что в очках: — нельзя так говорить! Они подумают, что мы — легкодоступные!
— Они так не подумают. Ик! — сказала Изуми и подняла налитую стопку: — потому что они — джентльмены, в отличие от твоего Кумару… или Кампару… как там его…
— Кохэку! И он больше не мой! — говорит Айка, поправляя свои очки: — потому что сволочь. Налейте и мне, пожалуйста.
— Неделька выдалась. — кряхтит Такаги. Он еще не дошёл до кондиции и еще не до конца успел выругать себя, пережить это и пожалеть о сделанном выборе. Сегодня вечером ему не нужна женская компания. Если на то пошло — ему не нужна любая компания. Хотя с этим вот … менеджером — было неплохо молчать рядом, время от времени поднимая стопку. Такаги внимательней посмотрел на своего собеседника. Волосы покрыты сединой, стальной взгляд карих глаз, едва видная мозоль на указательном пальце правой руки. Начальник отдела, не меньше. Много пишет, постоянно принимает нелегкие решения. Наверняка женат, двое детей и любовница. Работает… работает… где может работать такой вот? Местные фабрики? Или — рыболовецкие суда? Нет, непохож на моряка. И даже на хозяина компании. Взгляд Такаги скользит вниз, и он видит знакомую выпуклость под расстегнутой полой пиджака в районе пояса. Револьвер. Но татуировок нет, значит не гокудо. Полиция?
— Дамы. Я, конечно, угощу вас, но нам с другом нужно будет поговорить наедине. — говорит мужчина и делает жест бармену, который быстро наполняет стопки всем сидящим за стойкой. Такаги думает, что и у него самого есть служебное оружие, но это новенький, разработанный в восемьдесят первом «Зиг Зауэр», точный и надежный как швейцарские часы. Револьверы обычно носит полиция, в провинции нет необходимости вооружать патрульных или детективов штурмовыми винтовками и полуавтоматическими пистолетами. Потому что Япония — это страна традиций и давления со стороны общества, потому что невидимые правила пронизывают это общество. Даже если ты бандит — у тебя есть свод правил для порядочного бандита, есть организация, которую можно назвать работодателем и профсоюзом одновременно — гокудо. Но если ты нарушаешь эти правила, становишься изгоем, — долго ты не протянешь. Общество само тебя пережует и выплюнет.
— Так вот. — говорит мужчина с револьвером, поворачиваясь к Такаги: — город. Я давно уже понял, на что… вернее — на кого похож этот город. Это — труп, едва живая дохлая тень бродячей собаки, которая выползла на берег моря, испытывая жажду. И которая не может напиться морской водой, а утоляет свою жажду кровью. Я знаю, кто ты, я узнаю этот взгляд… ты сломался, как и я. Мы просто два старых, сломленных человека в клоаке мира.
— Я не думаю, что я сломался. — ворчит Такаги: — просто я понял, что все это время врал самому себе. Наверное, нужно взглянуть в зеркало и понять, кто же этот человек, который глядит на тебя оттуда. И я тоже узнаю твой взгляд. И знаю, кто ты такой. Дай-ка я угадаю — однажды ты слишком много узнал. И тебе сказали закрыть дело. А ты не послушался. Поэтому ты все еще носишь железку за поясом, ведь в твоем возрасте ты уже давно должен сидеть в кабинете, а не носиться по городу, высунув язык. — Такаги поднял стопку, наслаждаясь выражением удивления на лице мужчины.
— Хм. Забавный трюк. — отвечает мужчина: — тогда мой ход. Раньше ты был амбициозным и решительным, но постепенно потерял хватку. У тебя нет ни жены ни детей, ты женат на своей работе. Дома тебя встретит только твой питомец, скорей всего — старый кот, за которым присматривает соседка. В твоей команде тебя любят и уважают, но побаиваются и за глаза считают слишком жестким и сухим. Ты — просто одинокий, старый хер, Такаги-сан.
— Вот как. — в голове Такаги что-то щелкнуло, встало на свои места. СКПУ, вот кто знает о приезде его команды в город. Они заняли кабинеты сотрудников отдела расследований. Он видел список детективов, чьи кабинеты заняла его команда. Память на лица у него не просто хорошая — отличная и он бы узнал, если бы видел этого мужчину на брифинге. На брифинге не присутствовало двое — и Исимуру он встретил чуть позже. Значит…
— Думаешь ты сильно отличаешься от меня, Такэмура Горо-сан? — прищуривается Такаги: — ты разведен, твоя жена ушла от тебя, твой сын уехал в Токио, и у тебя нет даже кота. И ты женат на своей работе, точно так же как и я.
— А я? — спрашивает Айка, поставив свою стопку на барную стойку и явно не собираясь никуда испаряться: — что вы скажете обо мне, господа Шерлок Холмс и доктор Ватсон?
— На самом деле ты Судзуки Аямэ, помощник Сато-сана. — говорит Горо: — ты хороший исполнитель, но иногда бываешь нетерпелива, у тебя есть коллекция виниловых пластинок Элвиса Пресли, ты считаешь, что неплохо говоришь по-английски и мечтаешь уехать в Париж и остаться там. Ты не любишь зеленый чай, обожаешь кофе и тайно влюблена в свою подругу,
