Донья Офелия не сводила с нее глаз. Виктория медленно приподнялась, словно ей это стоило больших усилий. Ей пришлось подавить дрожь. В сумеречном свете комнаты лицо Офелии уже не в первый раз напомнило Виктории череп: глубоко запавшие глаза, ввалившиеся щеки. Казалось, ее свекровь скалит зубы. «С тех пор как они заперли меня в комнате, донья Офелия и в самом деле сильно исхудала, — подумала Виктория. — Неужели прошло так много дней?»
— Я пыталась заснуть, — отрешенно пробормотала она, словно вновь осознала, где находится.
На лице доньи Офелии все еще читалось недоверие. Она подскочила к окну, дернула ставни и вновь взглянула на невестку.
— Тебе не уйти от меня, Виктория Сантос. Ты сполна искупишь все, что сотворила с моим сыном и семьей.
Виктория под покрывалом незаметно сжала кулаки. Она была уже сыта по горло разговорами с этой сумасшедшей женщиной. Но ей нужно сыграть роль до конца, если она хочет оказаться на свободе.
— Я уже наказывала других — его маленьких шлюх из Сальты. Мне нужно было только намекнуть Санчесам, и знаешь, что они потом с ними делали? — Донья Офелия пронзительно рассмеялась. — Большинство самых неосторожных и ненасытных уже никто никогда не увидит. Полагаю, ты слышала об этом? Грязные маленькие шлюхи, грязные, грязные маленькие шлюхи…
Донья Офелия выплевывала слова, совершенно забыв об осторожности.
Викторию пробрал озноб. Наверняка Офелия потеряла рассудок. Почему этого никто не замечает? Когда свекровь сделала к ней шаг, Виктория отпрянула. Офелия рассмеялась.
— Не бойся! — крикнула она. — Я ничего тебе не сделаю. Я подожду, пока мой сын сам накажет тебя за то, что ты сделала. И вот тогда я охотно на это посмотрю.
Виктория не знала, как живут индейцы на эстансии, и теперь ей казалось, что на Санта-Селии существует какая-то параллельная реальность, о которой она многие годы даже не догадывалась. Каждый день ей кто-нибудь приносил известия о ее детях. Все шло своим чередом. Подготовка к побегу продолжалась. Как только она сможет сбежать, немедленно отправится с детьми на юг. Но сначала поищет удачи в Буэнос-Айресе. Конечно, ей потребуется помощь, но Виктория не знала там никого, кроме…
Сначала Виктория запретила себе даже думать об этом, но у нее не было другого выхода: чтобы спасти Педро и детей, ей необходимо отыскать Юлиуса… и Анну, о которой она не слышала ничего после их последней встречи.
«Почему я вела себя тогда так легкомысленно?» — спрашивала себя Виктория уже не в первый раз. Одновременно она испытывала странное облегчение. Виктория положилась в подготовке побега на Розиту, Розалию и Хуаниту: женщинам удалось незаметно собрать провизию. Конюхи отыскали лошадей. Сначала Виктории и детям придется спрятаться на мельнице. Молодой парень, кузен Эстебана, должен был оставить ложный след. Мигель, его младший брат, будет сопровождать их так далеко, как только сможет.
— Они сделают это в память о нем, — спокойно произнесла Розита, когда Виктория намекнула на то, как опасно обманывать Санчесов. — Об Эстебане.
Эстебан не пережил наказания плетьми. Его жена вернулась вдовой в свою деревню и влачит там жалкое существование. Двое его младших детей умерли от голода. Виктория прикусила губу. Сколько страданий выпало из-за нее на долю этой семьи, столько немыслимого горя!
Она разрыдалась, но когда объяснила Розите, почему плачет, та лишь печально покачала головой.
— Не ты стегала его плетью, Виктория. Мы знаем, кто повинен в смерти Эстебана.
Вечер, который они избрали для побега, тянулся бесконечно долго. Очень поздно Виктория услышала, как дверь ее комнаты тихо открылась. На цыпочках, держа обувь в правой руке, женщина выскользнула в коридор.
Снаружи Виктории казалось, что сильный стук ее сердца может всех разбудить. Она вздрагивала от каждого шороха и скрипа.
Помощники уже отвели лошадей подальше от дома, чтобы стук копыт лишний раз не привлекал к ним внимания. Когда после долгих недель заточения Виктория вновь обняла детей в заброшенной мельнице, она не смогла сдержать слез. Эстелла и Пако тоже всхлипывали. Виктория не могла припомнить, когда в последний раз видела, как плачет Эстелла.
Дети не отходили от матери ни на шаг. Эта ночь показалась Виктории самой длинной в ее жизни. О событиях на эстансии они ничего не знали.
Следующий день тоже прошел напряженно. Дети почувствовали себя увереннее, и теперь приходилось их сдерживать, чтобы они не шумели. Сообщники Виктории почти не заходили. Иногда от ужаса к горлу женщины подступала тошнота.
Рано утром следующего дня, как только начало светать, Хуанита дала сигнал выезжать. Эстелла должна была ехать с Мигелем, а Пако — в седле вместе с Викторией.
— Спасибо, — решительно произнесла Виктория, когда прощалась с Розитой и Розалией.
Обе женщины серьезно смотрели на нее.
— Да убережет тебя Господь, — ответили они.
Глава третья
Первые дни после побега прошли в напряжении и страхе. Мигель, Виктория и дети быстро оставили Сальту далеко позади и скакали в Тукуман. «Летом часто стоит такой зной», — пыталась подбодрить себя Виктория. Сейчас, когда лето было почти на исходе, жара немного спала. Не нужно было переправляться через полноводные реки, не нужно ждать или искать длинные объезды.
В конце дня все тело Виктории обычно болело, и она засыпала почти на ходу. Дети часто плакали, и мать старалась их утешить. Она кормила в первую очередь Эстеллу и Пако, заботилась о том, чтобы малыши спали под одеялами, и только потом думала о себе. Она стремилась только к одному — чтобы как можно большее расстояние отделяло ее от Санта-Селии. Мигель заботливо указывал им дорогу, и все же они часто сбивались с пути. Виктория каждый раз опасалась, что преследователи вот-вот их настигнут. В том, что за ними гнались по пятам, она была совершенно уверена. Ни Умберто, ни дон Рикардо не позволили бы ей скрыться так запросто, поэтому беглецы старались не оставлять следов. Впрочем, их отряд бросался в глаза: блондинка, двое детей, индеец…
Вскоре Виктория решила спрятать длинные волосы под платком. На Эстелле с первого дня побега было пончо и штаны, волосы были заплетены в две тугие косички.
Напряжение не спадало. Виктория снова и снова вскакивала посреди ночи. Днем ей казалось, что она видит на горизонте преследователей. В первый день она даже не соглашалась делать привал.
Эстелла дремала на руках у Мигеля, а Пако давно заснул в объятиях матери. Когда они наконец решились остановиться на отдых, он расплакался и все никак не мог успокоиться. Прежде чем Виктория успела его покормить, Пако снова заснул в одеяле.
