«чернильный передник» от Бет отличный, а коробка имбирного печенья от Ханны – настоящее сокровище. Я обязательно буду носить красивое фланелевое бельё, которое вы прислали мне, мамочка, и внимательно прочитаю книги, в которых отец сделал пометки. Огромное вам всем спасибо, спасибо, спасибо!
Написав о книгах, я вспомнила, что я становлюсь всё богаче в этом отношении, потому что на Новый год мистер Баэр подарил мне чудесное издание Шекспира. Это книга, которой он очень дорожил, и я часто ею восхищалась, она стояла на почётном месте рядом с его немецкой Библией, Платоном, Гомером и Мильтоном, и вы не можете себе представить, что я почувствовала, когда он снял с полки томик, без футляра, и показал мне написанное в ней моё имя и подпись: «От вашего друга, Фридриха Баэра».
– Вы часто говорите, что хотели бы собрать библиотеку. И вот, я тарю вам эту книгу, потому что под этим переплётом (он имел в виду обложку) находится множество книг в одной. Прочтите её внимательно, и она вам очень пригодится, ибо изучение характеров в этой книге поможет вам понять их в жизни и описать их своим пером.
Я поблагодарила его как могла и теперь говорю о «своей библиотеке», как будто у меня сотня книг. Я никогда раньше не знала, как много всего в Шекспире, но тогда у меня не было какого-нибудь Баэра, чтобы объяснить мне это. Ну не смейтесь над его ужасной фамилией. Она звучит не так, как её обычно произносят – «Бэр» или «Бир», – а как нечто среднее, так только немцы могут её произнести. Я рада, что вам обеим нравится то, что я вам о нём пишу в письмах, и надеюсь, что когда-нибудь вы его увидите. Маме понравилось бы его доброе сердце, отцу – его мудрая голова. А я восхищаюсь и тем, и другим и чувствую себя богаче, обретя нового «друга Фридриха Баэра».
Не имея много денег и не зная, чего бы ему хотелось получить на Рождество, я купила несколько безделушек и разложила их в его комнате, где он неожиданно их найдёт. Они полезны, красивы и забавны: новая чернильница, которую я поставила на стол, вазочка для его цветка – у него всегда стоит цветок или немного зелени в стакане, чтобы поддерживать свежесть, как он говорит, – и прихватка для его каминных мехов, чтобы ему не приходилось сжигать то, что Эми называет «mouchoir»[108]. Прихватку я сшила похожей на те, которые придумала Бет, – большую бабочку с толстым телом, чёрно-жёлтыми крыльями, шерстяными усиками и глазами-бусинками. Она очень пришлась профессору по душе, и он положил эту прихватку на свою каминную полку как знак добродетели, так что в конце концов идея полезного подарка провалилась. Каким бы бедным он ни был, он не забыл ни о прислуге, ни об одном ребёнке в доме, и ни одна живая душа, от француженки-прачки до мисс Нортон, не забыла о нём. Я была так этому рада.
Они устроили маскарад и весело отмечали сочельник. Я не собиралась спускаться вниз, у меня не было подходящего костюма. Но в последний момент миссис Кирк вспомнила о каком-то старом парчовом платье, и мисс Нортон одолжила мне кружева и перья. Поэтому я нарядилась в костюм миссис Малапроп[109] и вплыла в зал участницей маскарада. Никто меня не узнал, потому что я изменила голос, и никто даже не подозревал, что молчаливая и надменная мисс Марч (так как большинство из них думает, что я очень чопорная и холодная, я такая и есть – для самонадеянных юнцов) могла танцевать, переодеваться и сыпать «богатым запасом всяких безумных эпитафий», таких как «аллегория на берегах Нила»[110]. Я была в восторге, и когда мы сняли маски, было забавно видеть, как все уставились на меня. Я слышала, как один из молодых людей сказал другому, что я была актрисой, он был в этом уверен, и на самом деле решил, что вспомнил, как видел меня на сцене одного из небольших театров. Мэг понравится эта шутка. Мистер Баэр был ткачом Основой, а Тина была Титанией[111], настоящей маленькой феей на его руках. Их танец был «ну просто картина маслом», если применить «теддизм».
В итоге я очень счастливо встретила Новый год, и когда я всё обдумала в своей комнате, то почувствовала, что кое в чём я преуспела, несмотря на свои многочисленные неудачи, потому что теперь я всё время бодра, работаю с охотой и проявляю больше интереса к другим людям, чем раньше, что приятно осознавать. Благослови вас всех Господь! Всегда ваша любящая…
Джо
Глава 11
Друг
Хотя Джо была очень довольна окружающей её социальной средой и каждый день была очень занята работой, с помощью которой зарабатывала себе на хлеб и делала его слаще своими усилиями, она всё же находила время и для литературного труда. Цель, которая теперь овладела ею, была естественной для бедной и амбициозной девушки, но средства, которые она использовала для достижения этой цели, были не самыми лучшими. Она понимала, что деньги дают возможности, поэтому решила заработать их – не только для себя, но и для тех, кого любила больше жизни.
Мечты обеспечить дом земными благами, дать Бет всё, что она хочет, от клубники зимой до фисгармонии в её спальне, самой поехать за границу и всегда иметь более чем достаточно, чтобы можно было предаваться роскоши благотворительности, в течение многих лет были самым заветным воздушным замком Джо.
Опыт написания рассказов для конкурса, казалось, открывал ей дорогу, которая после долгих скитаний и трудных подъёмов в гору могла привести к этому восхитительному château en Espagne[112]. Но катастрофа с её романом на какое-то время лишила Джо мужества, ибо общественное мнение – это великан, который напугал и более отважных Джеков, взбиравшихся на более высокие бобовые стебли, чем она. Подобно этому бессмертному герою, она решила немного передохнуть после первой попытки, которая закончилась падением и получением наименее привлекательного из сокровищ великана, если я правильно помню сюжет сказки. Но настрой «снова подняться на ноги и попробовать ещё раз» был так же решителен у Джо, как и у Джека, на этот раз она стала карабкаться с теневой стороны и получила ещё больше трофеев, но чуть не забыла о том, что было гораздо ценнее мешков с деньгами.
Она взялась за написание сенсационных рассказов, потому что в те «тёмные века» даже такая образцовая страна, как Америка, любила читать всякую чушь. Никому ничего не сказав, Джо состряпала «захватывающую историю» и смело отнесла её мистеру Дэшвуду, редактору еженедельника «Вулкан». Она никогда не читала «Перекроенного Портного»[113], но у неё была женская интуиция, подсказывающая ей, что одежда оказывает на многих более сильное впечатление, чем достоинства характера или магия хороших манер. Поэтому она оделась во всё самое лучшее и, пытаясь убедить себя, что она не волнуется и не нервничает, храбро преодолела две пары тёмных и грязных пролётов, чтобы оказаться в неопрятной комнате, в облаке сигарного дыма и в присутствии трёх джентльменов, сидящих, задрав ноги выше шляп, и никто из них не потрудился снять головные уборы при её появлении. Несколько обескураженная таким приёмом, Джо замешкалась на пороге, бормоча в сильном смущении:
– Извините, я ищу редакцию еженедельника «Вулкан». Я хотела бы видеть мистера Дэшвуда.
Пара выше всех задранных каблуков опустилась на пол, дымящий сигарой сильнее всех джентльмен встал, бережно держа её между пальцами, выдвинулся вперёд с лёгким поклоном и лицом, не выражавшим ничего, кроме сонливости. Чувствуя, что она должна каким-то образом пройти через это испытание, Джо достала свою рукопись и, краснея всё больше и больше с каждой фразой, выпалила отрывки небольшой речи, тщательно подготовленной для этого случая:
– Моя подруга просила меня предложить… рассказ… просто в качестве эксперимента… хотела бы узнать ваше мнение… с удовольствием напишет ещё, если этот рассказ подойдёт.
Пока она краснела и сбивчиво говорила, мистер Дэшвуд взял рукопись и перелистывал страницы двумя довольно грязными пальцами, скользя критическим взглядом сверху вниз по аккуратно исписанным листам.
– Это не первая попытка, я правильно понимаю? – спросил он,
