— Действительно, кто? — сказал Гэндальф. — Но есть ещё один путь, и не через Карадрас: та тёмная, потайная дорога, о которой мы говорили.
— И, давай, больше не будем! По крайней мере, сейчас. Прошу, не говори ничего остальным, пока не станет ясно, что другого пути для нас нет.
— Нам надо решить, куда мы пойдём, сегодня, — напомнил Арагорну Гэндальф.
— Тогда давай обдумаем всё ещё раз, пока остальные отдыхают и спят, — сказал Арагорн.
Вечером, пока остальные доканчивали завтрак, Арагорн с Гэндальфом отошли в сторону и принялись о чём-то совещаться, посматривая на Карадрас. Сейчас его склоны казались тёмными и мрачными, а вершина терялась в тяжёлой серой туче. Очень неприветливо выглядел перевал! Однако когда Арагорн и Гэндальф объявили, вернувшись, что нынешней ночью надо начать восхождение, Фродо обрадовался. Он понятия не имел, про какой тёмный потайной путь говорил Гэндальф, но сдавалось, что одно упоминание о нём ужаснуло Арагорна, так что Фродо с облегчением узнал, что его отвергли.
— Судя по тому, что мы недавно видели, — сказал Гэндальф, — весьма вероятно, что за Багровыми Воротами наблюдают, да и погода внушает мне серьёзные опасения. Может пойти снег. Нам придётся идти как можно быстрее. Даже и тогда мы поднимемся к седловине не меньше, чем за два ночных перехода. Сегодня вечером рано стемнеет, поэтому пора сворачивать лагерь: мы едва-едва успеем собраться.
— Разрешите и мне кое-что добавить, — сказал обычно молчаливый Боромир. — Я рождён под тенью Белых гор и кое-что знаю о путешествиях на большой высоте. Прежде чем мы спустимся с другой стороны, нас ждёт лютый холод, если не хуже. Стоит ли ради соблюдения тайны подвергать себя риску замёрзнуть насмерть? Пока мы здесь, где ещё встречаются деревья и кусты, нужно чтобы каждый взял с собой столько хвороста, сколько сможет снести.
— А Билл прихватит даже пару вязанок, правда, дружок? — сказал Сэм.
Пони промолчал, но посмотрел на него довольно мрачно.
— Хорошая мысль, — сказал Гэндальф. — Однако разведем костёр лишь в самом крайнем случае, когда действительно окажемся перед выбором — погибнуть или отогреться у огня.
Сначала Отряд продвигался быстро, но вскоре склон стал круче, а петлявшая по нему дорожка во многих местах почти исчезла, загромождённая скатившимися на неё камнями. Ночное небо сплошь затянули тучи, и путников накрыла непроглядная тьма. Лица обжигал ледяной ветер, усиленный скалами. К полуночи они взобрались к самому подножию огромной горы. Узкая тропа вилась теперь под отвесным утёсом слева, над которым невидимые во мраке вздымались угрюмые бока Карадраса, а справа угадывалась чёрная пустота глубокой пропасти.
Хранители с трудом одолели крутой склон, остановились на минуту на его вершине, и тут что-то мягко коснулось лица Фродо. Он поднял руку и увидел, как на его рукав опускаются тусклые белые снежинки.
Отряд пошёл дальше, но вскоре снег повалил гуще, а затем началась настоящая метель. Снег кружил, забивался в ноздри и слепил глаза так, что согнутые фигуры Арагорна и Гэндальфа, шедших всего в паре шагов перед Фродо, едва угадывались в его мутной мгле.
— Ох, не нравится мне это, — пыхтел за спиной хозяина Сэм. — Одно дело, когда проснёшься — а за окном солнышко и снег, только я люблю лежать в постели, пока он падает. Вот бы всю эту метель — да в Хоббитон! То-то там бы обрадовались.
В Шире сильных снегопадов не бывает, разве что на вересковых равнинах в Северном уделе, — и если выпадает немножко снежку, хоббиты радуются ему, как дети. Никто из ныне живущих хоббитов (кроме Бильбо) не помнит уже жестокой Долгой Зимы 1311 года, когда в Хоббитанию вторглись белые волки, перешедшие по льду замёрзший Брендидуин.
Гэндальф остановился. Толстый слой снега покрывал его плечи и капюшон плаща, а на тропе его уже было по щиколотку.
— Именно этого я и опасался, — обратился маг к следопыту. — Что ты скажешь теперь, Арагорн?
— Что и я опасался, — ответил тот. — Правда, меньше, чем всего остального. Мне случалось попадать в метели, хотя они редко бывают так далеко к югу, разве что высоко в горах. Но мы ведь ещё не высоко, а напротив, почти у самого подножья, где дороги обычно остаются открытыми всю зиму.
— Не удивлюсь, если это хитроумная затея Врага, — сказал Боромир. — У нас говорят, что он может управлять бурями в Чёрных горах, что высятся на границе Мордора. Он повелевает странными силами, и у него много союзников.
— Длинная же у него рука, — заметил Гимли, — если он способен, находясь за три сотни лиг, перебросить метель с севера, чтобы помешать нам.
— Его рука длинна, — произнёс Гэндальф.
Пока они стояли, ветер утих, а через несколько минут почти прекратился и снегопад. Тогда они снова двинулись вперёд. Однако затишье оказалось обманчивым. Не успели они одолеть и фарлонга, как шторм обрушился на них с новой яростью. Ветер засвистел, завыл, а возобновившийся снегопад превратился в неистовый буран. Теперь даже Боромир шёл с трудом. Хоббиты, согнувшись почти пополам, плелись за спинами своих более высоких спутников, но было понятно, что если метель продолжится, дальше идти они не смогут. Фродо едва передвигал ноги. Позади него еле плёлся Пин. Даже Гимли, и тот ворчал на ходу, продираясь сквозь быстро растущие сугробы, а ведь гномы славятся своей выносливостью.
Внезапно отряд замер на месте, как будто путники сговорились остановиться, хотя никто не сказал ни слова. В окружавшей их тьме раздались жуткие звуки. Возможно это были просто завывания ветра в расщелинах скал, но среди свиста и воя угадывались резкие крики и раскаты дикого хохота. С горы посыпались камни. Они свистели над головами, с треском падали на тропу, подскакивали и валились в чёрную пропасть; временами раздавался тяжёлый грохот и сверху низвергались огромные валуны.
— Этой ночью дальше идти нельзя, — сказал Боромир. — Пусть кто хочет назовёт это ветром; но в воздухе звучат вражеские голоса, и эти камни нацелены на нас.
— Я назову это ветром, — отозвался Арагорн. — Но это не значит, что ты не прав. В мире много злых и враждебных существ, которые не питают любви к ходящим на двух ногах, но при этом не вступают в союз с Сауроном, а преследуют собственные цели. Многие из них древнее его.
— Карадрас был прозван Жестоким и пользовался дурной славой задолго до того, как в этих краях услышали о Сауроне, — вставил Гимли.
— Неважно, кто именно нам препятствует, — сказал Гэндальф. — Важно, что препятствие сейчас неодолимо.
— Так что же нам делать? — горестно воскликнул Пин. Он стоял, привалившись к Мерри и Фродо, и его сотрясала мелкая дрожь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
