БОРИС ГРЕБЕНЩИКОВ
КНИГА СЛОВ
© Борис Гребенщиков, 2024
© eBook Applications LLC, 2024
В Книге Слов я собрал стихи и другие сохранившие тексты, написанные мной за последние полвека.
Борис Гребенщиков
СТИХИ
ИЗ "ЗЕЛЕНОЙ КНИГИ"
***
Я пропою Вам этот вечер,
Которого короче нет;
В нем ветру верилось, что вечен
Октябрьский зябкий силуэт,
Каналов, окаймленных в окна;
Закутав замки волшебством,
Прощалось небо неохотно
И снова притворялось сном,
Где, примеряя наши судьбы,
Приняв наш образ и печаль,
Молчали, в нас вживаясь, судьи;
Мы ж начинались от начал,
Столь заповедно веря в сумрак,
Сулящий пальцы наши сплесть,
Непостижимые, как сумма
Первопричин; казалось — есть
Опять начало.
***
Черновики осточертели,
Исчерченные зло и зря.
В моей купели нет апрелей,
Зато по горло октября.
Неужто кровь пускал впустую
Словам — и в строки хоронил,
И время верить в то, что сдует
Меня и след моих чернил,
Когда из всех концов реальней
Напиться небом допьяна
И — горизонт в груди как рана —
Себя не ждать и петь до дна?
Не знаю синтаксиса истин,
Читаю выцветшие письма,
А мир в горстях неоспорим,
И что — ну что мне делать с ним?
***
Вы запрещены.
Но наперекрест
Вы освещены
Нерожденных звезд
Светом. Напролет
Спеты, но не до
Музыки. Вы лед;
Лишь бы подо льдом —
Кровь. Не прикоснуть —
Счастье: значит Вам
Посвящать, как сну,
Буквы. Значит впрямь
Перехлестнут холст
Недойденным. Так
Высоко, что боль
В парусах. Спектакль
Для других, но крик
Заперт смехом. Вас —
Не спасать — топить;
Пусть не мне, а — красть,
Лед навзрыд. Не мне:
Так на том и жив,
Что — кому умнеть,
А кому — ни лжи,
Нет, ни правды — но
Музыка. И впредь
Горькое вино
И — не глядя — петь.
***
Кропотливая мука — заламывать строки,
Словно руки. И руки, как строки, хранить
Взаперти — для того, что в словах, как в остроге,
Если петь, то как жить; если жить — то границ,
До одной, не считать за достаточный довод,
Сомневаться в правдивости избранных звезд.
Если жить — то бездоннейшую из бездонных
Почитать за резон. Если петь — то взахлест
Горизонт, как гортань, перехватит анапест
И дописывать слово чернилами вен
Станет честью. И выйдет реальность на паперть
Разжимать — не разжать — зачарованных век.
***
Собирать на венок безымянности улиц
Стало хлебом насущным. Отпет, как свеча,
Беспросветно потухший, он выйдет, ссутулясь,
Чтобы слоги свои собирать и молчать,
Чтобы вызубрить самых бесхитростных истин,
Бесполезных, как мир, немудреную ложь.
Но пока не погашена рукопись листьев
Или снег как страница — его не спасешь.
Не докажешь, что нет убедительней камня
Матерьяльности. Он недоверчив как Гамлет
Нашим доводам. Только — что Гамлету прах —
Все ему чьи-то губы горят на губах.
***
Не крамола, не грамота
Охранная, не страх —
Моя строка огранена
Случайностью листа.
Не правило, не исповедь —
Но чистым небесам
Неистовая искренность:
Что и не написать,
А, задыхаясь, заповедь:
Коснуться рук и плеч.
Настолько первозданная,
Что жить — не уберечь,
А растранжирить — по ветру,
Строкой, смычком, холстом,
Губами. Мы — не по миру,
А по небу. На том
Стоим.
ИЗ КНИГИ "ПЕТЕРБУРГ"
***
Я позвоню с угла,
Продрогший вплоть до губ.
Я не умею лгать
В такой мороз, но лгу,
Что где-то заждались;
Что просто позвонил,
И трубку на рычаг,
Как голову с плеча.
***
Не средь далёких странствий
Мы обретем покой —
Мы перейдем Фонтанку
И побредем домой,
Где Беломор не гаснет,
Не остывает чай;
И где за словом Здравствуй
Не следует Прощай.
ИННОКЕНТИЙ
(ХРОНИКА В СЕМИ ЧАСТЯХ)
(написано совместно с Маратом)
Иннокентий едет в трамвае
Иннокентий садится в последний трамвай,
Где кондуктора нет и в помине.
Семь голодных мужчин там едят каравай,
Увязая зубами в мякине.
Иннокентий рассеянно смотрит вокруг,
В рукаве его теплится свечка.
Семь раздетых мужчин примеряют сюртук,
На лице у седьмого уздечка.
Пожилая ткачиха желает сойти,
Гневно машет большими руками.
Семь бегущих мужчин на трамвайном пути
Затевают дуэль с ездоками.
Иннокентий стреляет в пустое окно,
Прижимаясь к прикладу предплечьем.
Одному из мужчин прострелили сукно,
Шесть отделались легким увечьем.
Пожилая ткачиха без чувства лежит,
Иннокентий задумчиво дремлет.
Над трамвайным путем черный ворон кружит
и искре электрической внемлет
Полтораки наносит Иннокентию визит
Полтораки — повеса мошенник и плут —
К Иннокентию в двери стучится.
В той парадной соседи давно не живут,
Но порою приходят мочиться.
Иннокентий задумчиво пьет молоко,
Таракана узревши во мраке.
На душе его чисто легко и светло,
Он не хочет впускать Полтораки.
Даже если он дверь и откроет ему,
То наверное кинет поленом.
Или, если полена
