— Как! — удивился полковник. — У него же стабильное состояние было. Рана несложная, шёл на поправку.
— Вот так, у нас в деле труп.
— Что думаешь делать, какие версии?
— Привязка только одна: мальчик, не сам же он повесился.
— Зачем вешать ребёнка?
— Может, сектанты.
— Да, необычный случай, на моей памяти такого не было.
— Я думаю, необходимо установить скрытую охрану за мальчиком.
— Он ещё в больнице?
— Да. Его продержат там несколько дней.
— Я думаю, что может через него что-то прояснится.
— Каким образом?
— Есть два предположения на этот счёт. Если его хотели убить, то есть все основания предполагать, что убийцы попытаются повторить попытку. Ведь если им было нужно лишь избавиться от ребёнка, его можно было бросить где-нибудь. Ну, не знаю, к примеру, на вокзале. Поэтому они могут проявиться, стремясь довершить начатое.
— Резонно.
— Поэтому я прошу вас дать команду на охрану малыша.
— Что ещё?
— Завтра мне нужно выделить людей, чтобы прочесать лесополосу, хочу найти место, где повесили мальчика.
— Людей получишь.
— Спасибо.
— А ты не анализировал, почему мальчугана повесили? Не избавились, как ты говоришь, другим способом. Устранить маленького ребёнка можно по-всякому. Утопить, закопать. Словом, скрыть тело. А они демонстративно совершили злодеяние.
— Это просто один из способов. Может, действительно сектанты. А насчёт демонстрации я не согласен. Если бы убийцы хотели большой огласки, они это сделали бы в населённом месте, а в лесополосе когда бы его нашли. Не скоро. Висел бы малыш там сто лет, пока тело не истлело бы.
— Ладно, нечего гадать на кофейной гуще. Занимайся. Насчёт охраны команду дам. Не беспокойся.
— Отлично.
— Однако вот что я тебе скажу, — прикуривая сигарету, медленно произнёс полковник. — Ты на новую попытку преступников совершить повторное убийство мальчика не слишком рассчитывай. Это вряд ли случиться. Они не дураки подставляться. На дно легли. Может, вообще свалили. Тут нужно что-то другое.
— Что же?
— Нужно самому поставить себя на место преступников. Нужно понять, за что можно убить пятилетнего мальчика. Заметь не новорождённого. Тут понятно: залетели по случаю. Воспитывать нет возможностей. Родили и избавились. А тут совсем другое. Его растили, кормили, поили, одевали, обували. Может, даже сказки на ночь читали. Словом, любили. Бросился же он к матери. В общем, заботились о нем, заботились, а потом вдруг решили убить. Повесить. Причина должна быть веской. Как только поймёшь, за что можно убить пятилетнего ребёнка, сразу найдёшь преступника. Так что думай. Ты можешь. Я знаю.
— Будем стараться.
— Уж постарайся.
Аверьянов собрал в папку документы и собрался уходить. Полковник его остановил, высоко подняв указательный палец.
— Держи меня в курсе. Лично докладывай мне.
— Хорошо.
— Учти дело это резонансное. По городу уже разлетелись слухи о повешенном ребёнке. Причём самые нелепые. Масло в огонь подлили журналисты. Для них это сенсация. Слухи дошли до …
Полковник ещё выше задрал указательный палец, чтобы обозначить уровень начальства, проявившего интерес к расследованию данного дела.
— Товарищ полковник, я всё понял.
— В общем, мне уже звонили. Видимо, дело поставят на особый контроль.
— Это же хорошо.
— Ты что, в отпуске перегрелся?
— Нет, я к тому, что помогать будут, зелёная улица…
— Помогать будут, но спрашивать в сто раз больше.
— Да, — остановившись в дверях, вспомнил Александр. — Ко мне заходил один журналист.
— Неужели?
— Некто Журавлёв Константин. Так он себя назвал. Это он сообщил о смерти Попова в больнице.
— Значит, они ведут своё расследование, — сделал вывод полковник.
— Возможно.
— Смотри, чтобы они нас не опередили.
— Это вряд ли.
— Надеюсь, ты ему ничего не рассказал.
— Нет.
— Смотри, не болтай.
— Буду нем, как могила.
— Ступай.
Аверьянов покинул кабинет начальника и направился к себе. Спрятав документы в сейф, закрыл кабинет и пошёл домой. Рабочий день кончился. Это был первый рабочий день после отпуска, и Александр не хотел сразу перегружать себя работой, предпочитая постепенно увеличивать нагрузку. К тому же он клятвенно обещал маме не задерживаться на работе, а поскорее вернуться домой.
Выйдя на улицу, Александр вдохнул полной грудью свежий воздух и медленно побрёл к ближайшей автобусной остановке.
Неожиданно рядом, визжа тормозами, остановилась серебристая иномарка. Александр, испугавшись наезда, отпрыгнул назад.
Медленно опустилось затемнённое стекло, и из машины высунулась голова улыбающегося Журавлёва.
— А вы, товарищ капитан, трусоваты.
— Какого …, вы тут ездите? — грубо ответил Александр.
— Признайтесь, я вас напугал.
— Кто вам права выдал, наверное, вы их купили?
— Да, — признался Журавлёв. — Купил у продажных ваших коллег. Они всё продают, в том числе и права.
— Что вам нужно?
— Я хочу предложить свои услуги.
— Какие?
— Просто хочу подвезти до дома.
— Я такси не вызывал.
— Меня вызывать не нужно. Я тимуровец. Помогаю бескорыстно.
— Да, но я не бабушка, справляюсь сам.
Шутка следователя рассмешила журналиста. Он звонко и заразительно засмеялся. Его смех смягчил Александра, он тоже заулыбался. Лёд непонимания был сломлен. Журавлёв это тут же почувствовал. И, чтобы закрепить успех, перешёл в наступление:
— Садитесь, будущий генерал, карета подана. И, ради бога, не бойтесь меня. Я не кусаюсь. Информацию выуживать из вас тоже не собираюсь. Я больше вашего знаю. Это не вы, а я вам могу кое-что рассказать.
«Действительно, — подумал Александр, — журналист прав. Стоит с ним поговорить. Да и домой добраться с комфортом тоже хорошо».
Александр кивнул в знак согласия и быстро уселся на пассажирском сиденье, рядом с журналистом.
— Поехали, — скомандовал Александр.
— Ох, и прокачу с ветерком!
Журавлёв с силой нажал на педаль акселератора и машина, заревев, мгновенно дёрнувшись с места, понеслась по шоссе.
— Вы лихач.
— Это я чтобы произвести благоприятное впечатление на вас, — пояснил журналист. — Мне рассказали, что вы человек рисковый.
— У вас на меня досье?
— Нет, просто навёл кое-какие справки.
— А что вас, собственно, интересует? — задал вопрос Александр. — Моя скромная персона или расследуемое мной дело.
— Не обижайтесь, — доброжелательно начал разговор Журавлёв. — Мы можем быть друг другу полезны.
— Не думаю.
— Это точно. Нам делить нечего. Вы хотите найти преступников, и я хочу того же, будем помогать друг другу.
— Вам нужна сенсация.
— И вы расследуете дела не ради одной справедливости. Показатели, награды и многое другое. Поэтому не кажитесь лучше, чем есть на самом деле. Я повторяю, нам с вами делить нечего.
Поэтому я начну первым, поделюсь, так сказать, своими соображениями и информацией. Введу вас в курс дела. Я понимаю, вы дело приняли только сегодня и ещё не вникли во все тонкости. Дело интересное и резонансное. Вы слышали, что сейчас навалились на проблему защиты детей. Сам президент выступил по этому поводу, призвав бороться с насилием против детей. Поэтому дело без внимания не останется. Я некоторое время занимаюсь этой проблемой и имею кое-какой опыт и знания в этом вопросе. Связи в различных комитетах по защите детей тоже имеются. Смогу, если будет нужно, прикрыть.
— Спасибо, — с нескрываемым сарказмом, поблагодарил собеседника Александр.
— Не стоит иронизировать. Я хоть и маленькая сошка, но пригожусь.
— Хорошо, пусть будет по-вашему.
— Вот и славно.
Журавлёв протянул пассажиру правую ладонь, которую Александр пожал.
— Всё, союз заключён.
— Союз меча и орала, — пошутил Александр.
— Нет, союз меча и пера, — поддержал шутку журналист.
Новоиспечённые товарищи рассмеялись.
— Теперь можно перейти на ты, — предложил Журавлёв.
— Можно.
— Тогда слушай.
— Весь во внимании.
— Я встретился со всеми пассажирами этого злополучного автобуса. После в больнице поговорил со спасённым мальчиком. Его спасители о нём ничего практически не знают. Расспросить не успели. Но с их слов я твёрдо уверен, что его убийцей выступала его мать или женщина, выдававшая себя за мать малыша.
— Даже так?
— Вполне возможно.
— Это что же, родила или усыновила, а потом убила?
— А я думал, работники правоохранительной системы ничему не удивляются, — иронически заметил Журавлёв.
— Это да, но всё же бывает.
— Так вот, — продолжил рассказ журналист. — Расспрашивая мальчика, я полностью убедился, что моё предположение верно. Его мать и есть убийца.
