– Как не хотеть?
– А сделаешь по – моему?
– Все сделаю, добрый человек, – говорит жена Маноя. – Как велишь, так и сделаю.
Хорошо, – говорит странник. – Тогда слушай: родится у вас сын. Будет он сильнее всех на свете. И когда вырастет, избавит ваш край от врагов. А ты только помни одно: нельзя ему стричь волосы. И ему скажи, когда подрастет: что хочешь делай, а волос не стриги.
– Ладно, – говорит Маноева жена. – Запомню твои слова.
И только она хотела она позвать странника в дом, чтобы он поел у них и отдохнул перед дорогой, как смотрит – нет его. Только пыль вьется на том месте, где он стоял.
Ровно через год в семье Маноя родился мальчик. Назвали его Самсон. Мать ни разу с самого рождения не стригла его – помнила уговор! А когда вырос Самсон, она сказала ему:
– Еще до того, как ты родился на свет, приходил к нам странник. Человек он, видно, был не простой. Сказал, что у нас будет сын. И еще велел, чтобы сыну своему мы волос не стригли, я пообещала, что так и будет.
– Ну что ж, – сказал Самсон, – раз дала такое слово, надо будет держать его и мне.
Когда он шел по улице, мальчишки узнавали его еще издали по длинным волосам и кричали:
– Самсон идет! Самсон! Самсон!
II. Самсон и ослиная челюсть
И не было на свете человека сильнее Самсона. Однажды в деревню, где жил Самсон, пришли чужеземные воины. Как разбойники, вбежали они во двор к соседу и собрались увести у него последнюю корову.
Самсон увидел воинов, вышел во двор и всех воинов раскидал. Один в реку угодил, другой повис на суку, третий в канаве лежит ни жив ни мертв, а четвертый побежал в город – начальству жаловаться.
Воины стали после того обходить эту деревню стороной. А царские вельможи задумались.
Слава о необыкновенной силе и храбрости Самсона росла с каждым днем.
– Этак нам несдобровать, – решили вельможи.– Надо поскорее Самсона изловить и расправиться с ним.
Но как к нему подступиться? Ведь он сильнее всех!
Думали, думали и, наконец, придумали.
По всем городам и селам разослали гонцов и объявили: если через три дня Самсона, связанного по рукам и ногам, не приведут во двор к царскому наместнику, то воины у всех жителей сожгут дома.
Услышал Самсон и сказал жителям деревни:
– Что же, всем страдать из – за одного человека? Ладно уж, вяжите меня!
И тогда жители взяли две новые, крепкие веревки, связали ими Самсона по рукам и ногам и поволокли к наместнику. А сами плачут – так им жаль Самсона.
Стража вывела Самсона на площадь. На площади уже собралась толпа чужеземцев полюбоваться на связанного Самсона. Думали – тут ему и конец.
А Самсон только вздохнул поглубже, расправил плечи – и разорванные веревки упали к его ногам. Самсон налево посмотрел, направо – нет ниоткуда спасения. Опустил голову. Смотрит – у самых ног его какая – то кость валяется. Подобрал, а это ослиная челюсть. Самсон давай ею от врагов отбиваться. Взмахнул раз – пятьсот человек, где стояли, там и упали. Махнул другой – еще пятьсот человек уложил.
– Хо – хо! – закричал Самсон. – Целую толпу врагов одолел я ослиной челюстью.
И по всей стране прокатилось как эхо:
– Хо – хо!
Это народ радовался тому, что чужеземцы не одолели Самсона, что Самсон жив.
III. Самсон и лев
Однажды весною мать говорит Самсону:
– Сходил бы ты в Фимну. Может, там мука есть. Наша вся вышла, а до нового урожая далеко.
Пошел Самсон в соседнее село Фимну. Купил муки, взвалил мешок на спину и домой собрался. Вдруг видит: на самом краю деревни стоит у колодца девушка неописуемой красоты. И так она Самсону понравилась, что он решил на ней жениться во что бы то ни стало. Расспросил людей и узнал, что имя красавицы – Далила.
Приходит домой и говорит:
– Просватайте мне Далилу. Она в том селе живет, в Фимнах.
Отец с матерью замахали на него руками.
– Что ты, что ты! – кричат. – Или у нас своих девушек мало, что ты на чужой задумал жениться? Разве ты не знаешь, что Далила из того племени, от которого твоему народу житья нет?
Но Самсон и слушать не хотел. Заладил одно: «Жените меня на Далиле», и все тут.
Делать нечего. Пошли все трое в Фимну, с невестой знакомиться. Идут по тропинке между виноградниками. В небе – ни облачка, птицы поют. Хорошо! Отец с матерью еле поспевают за Самсоном. Ноги старые, не слушаются. А он летит, как на крыльях, земли под собой не чувствует. Скоро – скоро увидит он свою Далилу!
Вдруг из виноградника показалась большая косматая голова. Потом открылась огромная красная пасть, и раздался такой страшный рев, что все птицы, которые были в поле, вспорхнули и улетели за горы.
Это был лев – самый страшный зверь на свете.
А у Самсона при себе ни лука со стрелами, ни ножа охотничьего – ничего нет. И кругом – ни души. Родители совсем отстали, бредут себе потихоньку и знать ничего не знают.
Лев вышел из кустов и пошел прямо на Самсона. Остановился, глядит на него в упор, когтями землю царапает. Потом низко – низко пригнулся – и прыгнул!
А Самсон – ему навстречу. Подхватил на руки, тут же в воздухе разорвал надвое и отбросил в кусты.
Голыми руками льва растерзал.
Подходят отец с матерью. А Самсон стоит, лицо руками вытирает.
– Ну и жара, – говорит.
А о том, что было – ни слова.
Вот пришли они все трое в Фимну. Далила сказала, что она согласна за Самсона пойти замуж, и назначила день свадьбы.
На обратном пути Самсон вдруг говорит отцу с матерью:
– Идите вперед, я вас догоню.
А сам пошел на то место, где он со львом повстречался. Смотрит – лев, где лежал в кустах, там и лежит. Только – что за чудо? Словно гудит в нем что – то! Наклонился, а в мертвом льве пчелы поселились – целый рой. И меду полно! Подивился Самсон, потом выгреб мед и дальше пошел. Идет себе по дороге, мед посасывает.
Догнал родителей и говорит:
– Вот вам гостинец – кушайте на здоровье!
А откуда мед, не сказал.
IV. Свадебный пир
Пришло время свадьбу играть. Созвали гостей и, по обычаю той страны, целых семь дней пировали в доме невесты.
Гости были все чужестранцы – из невестиной родни. Уселись за стол, пьют, едят, песни поют, а сами на Самсона косятся: чужой!
А Самсону хоть бы что! Разговаривает с гостями, шутит, смеется.
– Хотите, – говорит, – я вам загадку загадаю?
– Загадай, – говорят гости.
Только, чур, уговор, если не угадаете мою загадку, каждый пусть мне свою самую нарядную рубаху отдаст, угадаете – я каждому по рубахе подарю.
– Ладно, – отвечают гости, – говори свою загадку.
А загадка Самсона был такая:
«В едоке – еда, в силе – сладость».
День думают гости, другой – ничего придумать не могут. Что за еда такая в едоке? Откуда в силе – сладость?
На третий день говорят невесте:
– Так и так, выручай. А то что же это выходит: в гости позвала, а потом рубаху долой?
– Что же вы меня спрашиваете? – отвечает Далила. – Не я ведь загадку загадывала.
– А ты у Самсона выпытай. Он тебе жених.
Стала Далила у Самсона отгадку спрашивать, а он ей говорит:
– Ни отцу родному я этого не рассказывал, ни матери. И тебе до времени не скажу.
На другой день обступили гости Далилу, спрашивают:
– Ну?
А Далила говорит:
– Не сказал.
Тогда они стали корить Далилу.
– Видно, жених тебе дороже своего народа, – говорят.
Далила опять к Самсону: «Скажи да скажи».
А Самсон только смеется.
Далила – гостям:
– Не говорит Самсон отгадки. После свадьбы, говорит, скажу.
Рассердились гости, загудели:
– Что выдумал – после свадьбы!
– Что же нам, со свадьбы голыми, без рубашек, домой идти?
И говорят Далиле:
– Раз ты нас не жалеешь, то и тебе пощады не будет: спалим твой дом, и тебя вместе с домом, и жениха твоего, и отца с матерью – всех сожжем.
Осталось до конца свадьбы три дня. Далила от Самсона ни на шаг не отходит, не дает покоя ни минуты.
В последний день свадьбы Самсон наконец не выдержал слез и упреков Далилы и все ей рассказал: как он, когда шел к ней, льва убил, и как на обратном пути нашел в убитом звере мед.
– Потому, – говорит, – я и загадку такую загадал: в силе – сладость, а в едоке – еда.
Далила тут же все своим дружкам перешепнула.
Вот пир уже к концу подходит, солнце уже садится. Вдруг один из гостей выходит из -за стола, кланяется Самсону и говорит с усмешкой:
– Знай же Самсон, что нет на свете зверя сильнее льва!
А за ним другой.
– Знай же, Самсон, – говорит он, – что нет на свете слаще меда.
Третий говорит:
– Лев – едок. Он всех ест.
– А мед все едят, – говорит четвертый. – Это еда.
А пятый гость говорит:
– Вот и получается, что в едоке – еда, а в силе – сладость.
