– Он всегда был моим другом, – сказала я, тоже садясь в постели. – Потом родилась Юлька и, честно говоря, мне обрыдло быть матерью-одиночкой в России.
Марк не дал мне возможности убежать. В следующую минуту он снова очутился рядом со мной, быстро перевернул меня на спину и навис надо мной своим телом.
– Почему ты вышла замуж за него, но не захотела выйти замуж за меня?! – глядя мне в глаза, спросил он.
Его губы почти касались моих губ. Мне внезапно вновь стало трудно дышать от поднимавшегося в моем теле желания его близости. Я с трудом нашла в себе силы возмутиться, хотя возмущение мое было непритворным:
– Ты забыл?! Ты отнял у меня Луи!
– Я отнял у тебя Луи потому, что думал, что желание вернуть сына заставит тебя выйти за меня замуж, – его тело снова прижалось к моему. – Я любил тебя. Любил до безумия.
Он вздохнул, словно смиряясь с тем, что новая волна страсти начинает стремительно покрывать нас обоих с головой, и словно сдаваясь ей.
– Надо полагать, Эгис пообещал тебе попытаться отобрать у меня Луи? – прерывисто прошептал он.
– Да! – его последние слова снова вывели меня из себя. – И он пообещал, что защитит от тебя меня и Юльку.
– Причем здесь малышка Джулия? – недоуменно спросил он, и я тут же прикусила язык, поняв, что совершила ошибку.
– Джулии четыре года, – медленно, размышляя вслух, произнес он и поднял на меня глаза. – Значит, она родилась в девяносто четвертом году, почти через год после смерти моего отца. Луи, кажется, упоминал о том, что ее день рождение как раз накануне Кристмаса, он хотел пригласить ее в Лапландию, на встречу с Дедом Морозом.
У него внезапно перехватило дыхание.
– Джулия – моя дочь?! Мы ведь спали с тобой тогда, после смерти отца!
Я с неожиданной силой оттолкнула его от себя и начала ожесточенно вырываться из его объятий. Сначала мне это почти удалось, он на секунду опешил от неожиданности, но потом пришел в себя и немедленно вернул меня на прежнее место.
– И думать не смей! – сорвавшимся голосом почти прошептала я, чувствуя, как на моих глазах закипают слезы бессилия. – Даже думать не смей, что ты можешь отнять у меня еще и Юльку! Вспомни, перед тем, как ты отобрал у меня Луи и выбросил меня из страны, я провела несколько дней с Эгисом! У вас равные шансы быть ее отцом!
– Никогда не поверю, что умненький Эгис Ротенбург не сделал тест на отцовство, – с жесткой усмешкой сказал Марк, внимательно глядя мне в лицо.
– Не знаю, может и сделал, – огрызнулась в ответ я. – Он мне об этом не докладывал!
– Значит, Джулия точно моя дочь! – отрубил Марк. – Если бы это был его ребенок, он бы оклеил результатами теста стены своего дома. – Знаешь, Элена, – он внезапно почти с нежностью посмотрел мне в лицо, – иногда мне хочется свернуть твою хорошенькую шейку. Но только иногда. Потому что я знаю, что тебе никуда от меня теперь не деться. Я люблю тебя. Я тебя не отпущу и никому тебя не отдам. Ты разведешься с Эгисом и выйдешь замуж за меня.
– Нет! – непроизвольно вырвалось у меня.
– Почему? – он взял в свои ладони мое лицо и осыпал легкими нежными поцелуями мои прикрытые глаза, мои щеки и губы. – Ты ведь тоже любишь меня, Элена.
– Эта любовь несет несчастье и разрушение, – прошептала я.
– Почему?
– Она уже сделала несчастным Луи, меня, тебя, Эгиса. Скажи мне, Марк, только честно, ты ведь не сделал ничего, что могло повредить твоему отцу?
Он с негодующим жестом отпрянул от меня.
– Как ты могла подумать!
– Но ты ведь забрал все бумаги и его новое завещание, не правда ли?!
– Это совсем другое! – холодно сказал Марк. – Ты видела новое завещание отца? То, что он написал, было глупо. Он разделил капитал между мной и Луи. Титул наследовал Луи, но после моей смерти. Зачем? Луи – мой сын, мой единственный ребенок, он и так получит все, что у меня есть. Я отдам ему титул после того, как ему исполнится двадцать пять, если он того захочет. Он получит весь капитал, а не половину. Что касается свидетельства о рождении…. Лучше, если мальчика будет воспитывать отец, а не дядя, не правда ли? Ваше свидетельство о браке? Зачем оно тебе? Смерть отца ничего не меняла. Ты все равно останешься баронессой фон Ротенбург. Моей баронессой.
Словно в подтверждение своих слов он снова вошел в меня.
– Я была бы независима от тебя, останься я баронессой фон Ротенбург после его смерти, – упрямо сказала я, задыхаясь от его быстрых сильных движений внутри меня.
Он остановился и как-то странно посмотрел на меня.
– Ты читала новое завещание? – целуя меня, прошептал он.
– Нет, – так же прошептала я, непроизвольно возвращая ему его поцелуй.
– Отец оставил меня опекуном своей семьи, Луи и тебя, – мягко сказал он. – Я бы в любом случае контролировал тебя, Элена. Ты получила бы гораздо больше от меня, как от мужа, чем как от опекуна. Отец знал, он чувствовал всю силу моего влечения к тебе. Когда он предложил тебе выйти за него замуж, он пытался защитить нас обоих…. Тебя и меня. От нас самих… Тебя…. От меня. Меня…. От того, что я мог натворить.
Он откинулся на спину, мягким движением требовательно привлек меня к себе, положил мою голову себе на плечо, взял мою руку и прижал к своим губам мою ладонь.
– Боже мой, как хорошо, – в ту же минуту прошептал он. – Как мне хорошо и спокойно с тобой. Словно ты часть меня, моя лучшая часть. Не оставляй меня, Элена.
За дверью каюты послышались какие-то шорохи, сдавленные вздохи и взволнованный шепот. Мы с Марком переглянулись, он с утрированным ужасом закатил глаза, в то время как на губах его появилась слабая улыбка.
В тот же миг мы услышали притворно сердитый голос Аманды:
– Вы опять здесь, маленькие разбойники? Я же просила вас оставить их в покое.
– Мы беспокоимся за маму, – сказала Юлька. – Барон казался таким сердитым!
– Сначала они ужасно кричали, – добавил Луи, – а потом стало тихо. Вот мы и беспокоимся.
– Боитесь, не прибил ли он ее под горячую руку? – с еле сдерживаемым смехом спросила Аманда.
Сверху, с капитанского мостика, послышался гомерический хохот Тео.
Юлька шмыгнула носом.
– Не волнуйтесь, разбойники. То, что они успокоились, даже хорошо. Значит, договорились. Пойдемте, я дам вам мороженого.
– У тебя есть мороженое? – сразу же заинтересовалась Юлька. – А какое? Шоколадное тоже есть?
– Всякое, на любой вкус, – ответила Аманда. – Пойдем, Луи, ничего с твоей обожаемой мамой не случится. Марк просто не способен обидеть Элену. Он скорее сам себе перережет горло. Крови еще нет, так что будем считать, что все обошлось.
– Не пугай детей! – загремел с мостика Тео. – И вообще, пора бы его светлости уже и подумать о том, где мы остановимся на ночь. На Крите мы уже и так поставили всех журналюг на уши, нам туда соваться не стоит. Представляю, что напишут завтра в газетах! Таинственная баронесса фон Ротенбург на Крите! Его светлость танцует ламбаду на яхте! Греческий миллионер Тео Папандопулос и его жена Аманда путешествуют на яхте в обществе семьи барона фон Ротенбурга! Луи и Джулия фон Ротенбург объедаются мороженым на палубе!
Я не выдержала и рассмеялась. Марк сел на постели, повернулся ко мне и с тенью улыбки сказал:
– Боюсь, все будет еще хуже.
– Что ты имеешь в виду? – не поняла я.
– Газеты, – коротко сказал он. – Ты слишком красива, чтобы не привлечь их внимание. Тео прав, но даже он не предполагает, что заголовки будут гораздо хуже. Надеюсь, после такой рекламы твой муж точно потребует развод.
Глава 6
Марк как в воду смотрел. Когда на следующее утро Аманда со смехом швырнула мне на колени кипу свежих газет, я чуть не закричала от ужаса. На первой странице местной критской газеты были крупным планом изображены мы с Марком, прежде чем мы начали спускаться в пещеру Минотавра. Его рука поддерживала меня за талию, значение его откровенного взгляда, устремленного в открытый вырез моего дизайнерского платья не оставляло никаких сомнений в том, о чем именно думал барон в эту минуту.
Первую страницу французского «Ле Монда» украшала просто бесподобная фотография снятых крупным планом меня и Луи. Вот я присела рядом с ним, помогая ему вытряхнуть камешек из кроссовка. Вот мы выпрямились и улыбнулись друг другу. Оба так откровенно счастливы, что казалось просто невероятным, что мы не позировали для этой фотографии. Наглый репортер действительно обладал редким даром подлинного артиста.
Дальше было еще хуже. Немецкая «Цайтунг» опубликовала фотографию всего семейства, включая Юльку. Тоненькая, длинноногая Юлька, в короткой юбочке, с длинными светлыми волосами и казавшимися прозрачными зеленоватыми глазами, кажется, стала любимицей немецких таблоидов. Ее фотографиями, танцующей ламбаду рядом с Марком, спящей на его плече, хохочущей в камеру на пляже, пестрели почти все немецкие газеты. Французские и итальянские газеты предпочитали меня и Луи. Даже журналы моды не остались в стороне. Простое, но элегантное белое платье от Лагенфельда стало сенсацией. В довершение ко всему, Марк со смешком сообщил мне, что утром ему звонил сам глава дома моды и, по обыкновению, передав свои комплименты моей наружности, заявил о том, что в качестве презента за рекламу его фирмы и также, надо полагать, будущую рекламу, он присылает мне последнюю коллекцию его летней одежды.
