Мы вновь быстро двинулись вперед, и скоро мальчики из охраны окончательно оттерли в сторону репортеров, всунули нас в темную машину с тонированными стеклами, захлопнули дверцы, и в тот же момент машина плавно двинулась вперед.
– Уф! – Тео протянул мне стакан с холодным лимонадом. – Что за ад!
– Тео, ты представляешь, что скажут завтра газеты?! – в голосе Марка была неприкрытая ярость.
– Подумаешь! – быстро отозвался Тео, метнув хитрый взгляд на Аманду. – Что они могут сказать? Барон фон Ротенбург отдыхает на Крите со своей семьей! Что в этом криминального? У тебя красивая жена, красивые дети. В чем дело? Такая реклама пойдет тебе даже на пользу. Хоть один богатый человек – примерный семьянин, проводит свободное время со своей семьей и все такое. Очень похвально. Вот если бы они сфотографировали тебя и меня, роющих яму, допустим, где-нибудь на южных пляжах, это было бы уже серьезно. Тогда бы они могли написать, что мы, скажем, прятали трупы убиенных мной конкурентов. Вот тогда бы это была проблема!
Марк посмотрел на меня, я посмотрела на него, и мы не сказали больше ни слова. Масштабы трагедии могли оценить в настоящий момент только он и я. Возможно, все и обойдется. Если недалекие курортные репортеры опубликую только красивые фотографии и успокоятся на этом.
– Видишь, – толкнула локтем Луи Юлька, стараясь шуткой разрядить обстановку, – а ты переживал, что я забыла свой фотоаппарат. Завтра у нас будет целая куча фоток, если они, конечно, с нами поделятся.
Несмотря на трагизм положения, я не смогла удержаться, чтобы не рассмеяться вслед за Амандой.
Мы вернулись на яхту, съели ланч, и разбрелись по своим каютам, заверив Тео, что к шести вечера все будут готовы к тому, чтобы отправиться в ресторан.
Утро следующего дня было приятным исключением. Юлька не прыгала на моей постели, стремясь разбудить меня. В каюте было подозрительно тихо. Присмотревшись, я поняла, почему. Юльки в ней не было. Рассудив, что с яхты Иарка ей не убежать, я решила принять душ, быстро оделась в шорты и майку и вышла на палубу.
На палубе гремела музыка ламбады. Только тогда я с усмешкой сообразила, что Юлька и Луи, по-видимому, заставили «папу» платить проигрыш. Это было уже забавно. Действительность превзошла все мои ожидания. Вся компания расположилась на носу яхты, как раз под находившимся ярусом выше капитанским мостиком. Ухмыляющийся Периклюс врубил музыку прямо из капитанской рубки и стоял на мостике, с трудом удерживаясь от смеха при взгляде вниз.
На небольшом подиуме на носу яхты, предназначение которого оставалось для меня неизвестным, царствовала Юлька. Одетая в коротенькую белую юбочку на кокетке и красную майку, она демонстрировала стоявшим напротив нее Люку и Марку танцевальные движения ламбады. Босоногий, в светлых парусиновых шортах, Люк, сосредоточенно закусив губу, пытался ей подражать, и надо сказать, у него это неплохо получалось. Тоже босоногий Марк, в светлых брюках и не застегнутой белой рубашке с короткими рукавами, смотрел на них с таким выражением на лице, что мне на минуту стало его жалко. В тенечке, ближе к каютам, сидели в шезлонгах, потягивая лимонад, Тео и Аманда. Тео наслаждался этим представлением, как моя бабушка спектаклем в Большом театре.
– Элена! – закричал он, увидев меня. – Иди сюда, дорогая! Ты отомщена! Никогда не видел такого плохого танцора, как наш дорогой барон!
– Мама, он правда безнадежен! – сказала Юлька, вытирая со лба капельки пота. – Мы уже три часа мучаемся!
Марк посмотрел на меня с выражением комического отчаянья на лице. Его темные волосы были взъерошены, на висках поблескивали капельки пота.
– Смотри!
Юлька подскочила к нему, взяла его ладони в свои и скомандовала:
– Раз-два-три, начали!
И она грациозно задвигалась рядом с ним в танце, поднимаясь на носочки и опуская ножки на полную ступню, длинноногая, тоненькая, легкая, как эльф. Марк, переступая с ноги на ногу, честно пытался ей подражать. Прикрыв газетой лицо, Аманда смотрела в другую сторону. Плечи ее подрагивали от сдерживаемого смеха, глаза были надежно укрыты темными очками. В отличие от нее невоспитанные Тео и Периклюс хохотали в полный голос.
– Это все потому, – сказала я, приближаясь к Марку и Юльке, – что ты его неправильно учишь.
Юлька оскорблено развернула свои узенькие плечи.
– Это еще почему?
– Так танцуют девочки. Девочки всегда умнее, они чувствуют музыку и душу танца. Мальчикам, особенно таким большим и таким тяжелым, по сравнению с тобой, надо все объяснять. Отойди от него, сейчас я его быстро научу.
Юлька выпустила руку Марка и отошла в сторонку.
Я подошла к Марку почти вплотную, взглянула в его сокрушенно-хитрые глаза, потом, не давая ему времени придти в себя, положила свои ладони на его узкие бедра и глядя ему в лицо, сказала:
– Я буду держать свои руки там, куда я их положила. Чувствуй, как я буду нажимать то на одно бедро, то на другое. Двигайся вместе со мной. Понял?
Глаза Марка потемнели от сдерживаемого желания.
– Начали!
Марк оказался вовсе не таким безнадежным. Когда он понял, что я от него хочу и начал подчиняться музыке и нажиму моих ладоней, он смог изобразить нечто похожее на ламбаду уже через несколько минут обучения.
– Молодец! – кричала Юлька, хлопая в ладоши. – Двигай бедрами!
– Боже! – закричал Тео, вызвав громовой хохот Периклюса. – Остановитесь, девочки! Чему вы его учите! Вы мне так из него гомосексуалиста сделаете! И как я только поддался на этот спор!
– Давай, Марк! – не удержалась Аманда. – У тебя уже получается. Может быть, мне стоит поучить Тео?
– Боже упаси!
Тео позорно сбежал на верхнюю палубу и присоединился к Периклюсу.
Я сняла руки с узких бедер Марка и положила ладони на его широкие плечи.
– Теперь повторяй сам!
– Можно мне положить руки тебе на талию? – вежливо спросил он.
– Это не вальс! – закричала Юлька. – Мама, теперь ты делаешь все неправильно! Вы должны держаться за руки, и он должен положить одну руку тебе на талию. Так делали в клипе!
– Против клипа не поспоришь! – Марк крепко привлек меня к себе, так, что наши бедра, раскачиваясь в танце, оказались плотно прижатыми друг к другу, в то время, как, откинувшись назад, я уперлась вытянутыми руками ему в плечи.
– Немедленно прекрати! – сердито прошептала я, пытаясь вырваться из его железной хватки.
– Ты сама это начала! – тихо сказал он.
Сквозь мои легкие шорты и тонкую ткань его брюк я чувствовала его напряжение.
– Оставь меня в покое! – я уже начала нервничать не на шутку.
Его прикосновения возбуждали меня, а то, что он сказал мне вчера утром в спальне и как он вел себя во время нашей поездки на Крит не оставляло сомнений в том, что он в меня по-прежнему влюблен. Хуже всего было то, что я сама, кажется, не меньше него желала нашей близости. Это надо было остановить, во что бы то ни стало. В прошлый раз это слишком дорого мне обошлось.
Я оттолкнула его, но он не собирался меня отпускать. Танцуя, мы приблизились почти к самому бортику яхты. Он не оставил мне выбора. В меня словно черт вселился. Я вспрыгнула на теплые от солнца, широкие деревянные поручни бортика, несколько раз покачнулась, раскинув руки, обретая равновесие, а потом прошла по нему несколько шагов, как в детстве по барьеру тротуара, и, глядя на приближавшегося ко мне Марка, тихо сказала:
– Сделай еще шаг по направлению ко мне, и я прыгну в воду!
– Но почему? – также тихо спросил он. – Это глупо, в конце концов!
– Я не шучу!
По-прежнему глядя мне в глаза, он сделал шаг по направлению ко мне. Я плавно повернулась на поручнях лицом к воде и прыгнула с яхты прямо вниз, в воду. Уже в воздухе я успела сформироваться, вытянуть руки и вошла в воду почти без плеска, как приличный пловец. Если я умею что-то делать, как следует, так это нырять и плавать. Детство на Каспийском море и воспитание мальчишками нашего двора дало мне большую практику. Я постаралась нырнуть как можно глубже, уже под водой открыла глаза, посмотрела вверх и вперед, увидела у себя над головой дно яхты, прошла под ним, и вынырнула с другой стороны, удостоверившись, что случайно не попаду под винт мотора.
Когда я вынырнула возле противоположного борта яхты, я услышала, как они заглушили мотор и бросили якорь. Мысленно поздравив себя с очередной удачной идиотской выходкой, я некоторое время побыла в воде возле борта. Потом, держась за линь, подплыла ближе к борту и, цепляясь за скобы и выемки в нижней части линии фарватера, попыталась залезть на нижнюю палубу. После нескольких неудачных попыток, я подняла голову и увидела, как один из случайно проходивших на нижней палубе матросов выглянул за борт, увидел меня и в тот же миг, радостно оскалившись, прыгнул к борту и бросил мне веревку, а потом буквально за шкирку втащил на борт.
