— Арьен, — выдохнул он, двигая рукой по всей длине. Я поднял
голову и увидел, как он улыбается. — Поговори со мной.
— Говори сам. С меня хватит.
Улыбка медленно сползла с его лица, оставив только доселе
спрятанную за ней напряженность. Он неспешно подтянулся наверх,
пока не оказался прямо напротив меня, расставив колени по обе
стороны от моих бедер и прижав меня к постели своим весом.
— Мне рассказать? — пробормотал он и склонился, чтобы
поцеловать меня в щеку. — Рассказать, что занимало мои мысли
последние несколько месяцев?
— Рассказывай всё, что пожелаешь, — выдохнул я, подставляясь
его губам. — Я устал от слов.
— Ты хоть имеешь представление, — спросил он, опускаясь на
меня, — как ты выглядел? Ты был таким заносчивым. Высокомерным.
— Он засмеялся, не отрываясь от моей кожи. — Знаешь, как давно
никто не смотрел на меня с презрением? Как я мог сопротивляться?
Я изумленно уставился на него, не вслушиваясь в слова, – куда
сильнее меня занимало то, что он завел руку за спину, чтобы
направить меня в свое тело.
— Тебе будет больно, — прошептал я, нерешительно вжимаясь в
его бедра.
Он наклонился надо мной так, что я смотрел ему в лицо: его
взгляд был ясен и полон решимости.
— Ты так думаешь? — Его губы изогнулись в кривой улыбке. Он
опустился ниже, принимая меня в себя. — Ты полагал, что от моего
укуса тебе тоже будет больно.
— Было, — вздрогнув, произнес я и закрыл глаза, выгибая бедра.
— Но...
— Именно. Но.
Он продолжил насаживаться, облекая меня в невозможное тепло
своего тела. Прижавшись своим лбом к моему, он провел пальцами по
моей щеке. А потом он заговорил, – таким же бесконечным чуть
слышным потоком слов, какого требовал от меня, – окутывая
дыханием моё лицо. Я едва слушал, я был слишком поглощен
ощущением его тела надо мной, на мне, ощущением мышц,
сокращавшихся вокруг меня и отпускавших, только чтобы сжаться
снова. Слова не имели значения, в них не было смысла. Я прильнул к
его рту губами, пытаясь затянуть его в поцелуй.
— Нет, — сказал он достаточно жестко, чтобы слова достигли
меня сквозь дымку. Его пальцы скользнули в мои волосы,
запрокидывая голову. — Ты выслушаешь меня, хотя бы на этот раз.
Я взглянул на него: грудь моя вздымалась, тело безотчетно
прижималось к нему. Я ничего не сказал, ожидая продолжения.
Он неожиданно рассмеялся и покачал головой:
— Ты знаешь, что в первый раз я искал только пищу?
— И укромное местечко. — Я качнул бедрами, продвигаясь чуть
глубже. — Для спокойного сна.
На его губах заиграла улыбка.
— Да. Но, в основном, пищу.
— От меня тебе всегда была нужна только пища. — Не считая
последнего раза, вспомнил я. Тогда он меня об этом даже не спросил.
— Ой, да неужели? — тихо спросил он и покачал головой. — Ты
вообще слушаешь, что я говорю?
— Майкель, — я выдавил его имя сквозь сжатые зубы. — Ты меня
с ума сводишь.
— Разве? — Его голос внезапно стал грубым, раздраженным, его
руки сомкнулись в моих волосах. — Что ж, это будет честно. Я был вне
себя от помешательства последнее время. Твой вкус. Твой запах. —
Он скользнул своей щекой по моей, шепча в ухо. — Твой голос.
Я повернул голову и уставился на него. Он рассмеялся и провел
пальцем по моему лбу.
— Да, и это тоже. — Он успокоился и неспешно повторил ласку. —
Это – больше всего. Сердито смотришь на меня, словно ты сам
король… — Он снова приподнялся, так, что его лицо оказалось чуть
выше моего, и продолжил, перемежая слова легкими короткими
поцелуями. — Такой гордый. Такой стойкий...
— Майкель… — Грудь сдавило, стало нечем дышать. Он был не
первым клиентом, шепчущим сентиментальную чепуху в апогее
страсти, но слышать эти слова от него мне не хотелось даже больше,
чем от других. — Не говори этого.
— Такой упрямый. — Он поцеловал меня в щеку, коснулся губами
века, а потом откинулся и со вздохом взглянул на меня. — Ну как я мог
не полюбить тебя?
— Нет, не... — Я толкнул его, извиваясь, пытаясь выбраться из-
под него. — Не говори этого!
Он сжал моё лицо в своих ладонях и затянул меня в жесткий,
пылкий поцелуй, чтобы заглушить протесты. Вдруг он резко толкнулся,
соединяя наши бедра, принимая меня полностью, и если до этого я
пытался оттолкнуть его, то теперь вцепился руками в его спину. В
нашем поцелуе утонул низкий горький крик.
Он отстранился, почти полностью поднявшись с меня, а потом
снова опустился. Я вздрогнул под ним и принялся толкаться, резкими
движениями вырывая из его глотки дикое рычание. Он переплел свои
пальцы с моими, крепко сжал их и придавил ладони к постели: я не
смог потянуться за ним, когда он разорвал поцелуй и безмолвно
окинул томным взглядом моё тело, выгнувшееся на простынях в
желании получить ещё немного сводящего с ума удовольствия.
Он поцеловал меня в подбородок, чуть ниже уха, и прикусил кожу
зубами. Опустив руку мне на грудь, он принялся чертить круги вокруг
сосков. Освободившись, я притянул его к себе за талию. Скользнув
пальцами по его животу, я обхватил его член и, дрожа, в безудержном
ритме задвигал кулаком.
Майкель оперся ладонями о постель и снова опустился на меня:
пальцы сжались на покрывале, лицо исказилось от желания. Подняв
руку, я провел ей по его щеке. Он повернулся, чтобы поцеловать
ладонь, открыл сияющие глаза и посмотрел на меня. От силы его
взгляда у меня сбилось дыхание, и я отвел глаза. Содрогаясь и
сжимая пальцы в его волосах, я почувствовал, как меня накрывает
оргазм – огненная волна такой мощи, что мне казалось, она поглотит
меня. Крик Майкеля эхом звенел в ушах, а сам он дрожал вокруг меня.
Он рухнул вперед, опираясь на локти, и упал на меня. Когда он
соскользнул на постель, я повернулся на бок и, вздрагивая, притянул
колени к груди.
Он устроился у меня за спиной и небрежно закинул руку мне на
талию, его дыхание оседало в моих волосах. Я закрыл глаза, чувствуя
покой и умиротворение, ощущая пот, остывающий на его коже, и
подумал о том, собирается ли он выгонять меня из моей собственной
постели и на этот раз. Но он не сказал ни слова на этот счет, а потом
его дыхание перешло на тихий ритм спящего человека. Обвив руками
колени, я лежал, не в состоянии уснуть от напряжения, и боялся
подняться и разбудить его.
В конце концов, пусть тревожно и беспокойно, но я провалился в
сон. А проснулся в пустой постели, на простынях, впитавших его
запах. Я встал и распахнул ставни, впуская свет фонарей. Только
обернувшись, я заметил букет алых роз на комоде. Я изумленно
смотрел на них, не находя слов, и дрожащей рукой взял записку,
лежавшую поверх цветов.
Дюжина роз за дюжину удовольствий, и я всё равно в долгу
перед тобой за остальное. Я сдержу обещание, ведь столь многим
обязан тебе. Ты больше не услышишь моего имени.
Спасибо, Арьен, за всё, что ты сделал.
Твой,
Майкель фон Трит
Глава 5
Конечно, всё было далеко не так просто.
Первые два дня я действительно не слышал его имени. А потом
слухи только о нем и говорили, причем шептались уже не о том, что
видели, а о том, что его не было видно совсем. Говорили, что он
заболел; что потерял вкус к дешевым шлюхам де Валлена и завел
богатую любовницу. В итоге, кто-то вспомнил, что одна из проституток
пыталась заколоть его, и все вмиг уверились, что он мертв. Девушку
выкинули на улицу, а Элиза, позабыв, что ей надоели его нелепые
выходки, днями и ночами лила слезы, хоть я и пытался сотню раз
уверить её, что собственными глазами видел, как он излечился.
Избегать этого было невозможно, так что я перестал даже
пытаться и безучастно позволял всему этому окружать меня, ощущая
себя камнем в толще воды. Я как обычно принимал клиентов, и если
они спрашивали, почему у меня в окне висит дюжина сухих роз, я
говорил, что цветы были подарены девушкам, и отвлекал их на что-
нибудь другое. Если они, глядя сверху вниз, шептали слова
привязанности, двигаясь во мне, я заставлял их замолчать быстрым
поцелуем и просил найти их губам лучшее применение.
«Как я мог не полюбить тебя?» — произнес он, и было
