– Нужно не иметь занятий посерьезней, чтобы развлекаться тем, что заводить личные дела на каждого.
Бассон пошутил:
– Да, личные дела, мы сейчас только этим и занимаемся! – сказал он, делая вид, что подтрунивает над собой и над всей администрацией. – Нам нужны архивы. Немцы – идиоты. Они не придумали ничего лучшего, как вернуть их нам. Это нам и поможет. Не правда ли, Вовре?
Вместо ответа, тот рассмеялся, как человек, который не хотел себя компрометировать.
* * *
Утенин был меленьким коренастым человеком лет тридцати, с низким лбом и густыми бровями. Он слегка прихрамывал, поскольку был ранен в икру во время "кампании 39-40 года". Что любопытно, он сохранил свою шкиперскую бородку. В петлице он носил почерневший стальной значок, на котором, Бриде показалось, он различил топор. Было трудно представить, что человек, который занимался таким важным предметом, как свобода своих ближних, мог иметь такой посредственный вид. Он принадлежал к Управлению разведки. Но по некоторым делам он не менее зависел от Бассона. Взгляд его выдавал человека умного, ловкого, осторожного и оказывавшего начальству лишь необходимый минимум уважения.
Бассон представил его Бриде. Утенин лишь качнул головой, словно формальность эта могла заставить его забыть те объяснения, которые он принес. Он подал Бассону синюю папку, в углу которой компостером был оттиснут номер 864. Бассон раскрыл папку. Бриде сразу отметил, что та содержала единственное письмо, к которому был приколот конверт, что вызвало у него беспокойство, какое вызывают у нас личные дела в стадии формирования. Стало быть, предполагалось, что новые материалы будут приобщены к этому письму.
– И это вы называете личным делом?
– Да, – сказал Утенин.
Бриде попытался читать вверх ногами, но не мог сосредоточиться.
– Да, да, – сказал Бассон, пробегая глазами письмо. – Но это только ты так считаешь.
Утенин не ответил. Не казалось, чтобы он придавал значение принесенному им документу. Но в то же самое время, молчанием своим, он давал понять, что документ этот, тем не менее, существовал.
– Это не очень серьезно, – сказал Бассон, переворачивая страницу, чтобы прочесть надпись, сделанную поперек.
– Что это? – спросил Бриде.
– Твой комиссар из Лиона. Они просто смешны, эти комиссары из провинции.
Потом, обратясь к Утенину:
– Это все?
– Мне не сообщили больше ничего другого, – ответил Утенин. – Следует обратиться к Баварделю. Такого рода делами занимается он.
– Какого рода делами? И кто такой Бавардель? – спросил Бриде.
– О! Это шикарный персонаж!
Обращаясь снова к Утенину, Бассон добавил:
– Нет необходимости. Вы, Вовре, вы ничего не получали, не правда ли? Вам ничего не присылали?
– Ничего.
– Ну и хорошо! Подождем. Увидим. Держите, Утенин, забирайте свое добро.
Бассон сразу после этого встал, взял шляпу и перчатки.
– Мне надо идти.
Бриде хотел последовать Бассону. Вовре и Утенин ушли вместе. Но чтобы никто не заподозрил, что они собираются обсудить с глазу на глаз это происшествие, они подчеркнуто разошлись, прежде чем закрыть дверь.
– Бассон, – сказал Бриде, пытаясь задержать своего товарища, – я тебя прошу, останься еще на минутку. Я должен тебе сказать
– У меня нет времени.
– Одна-то минута у тебя есть, все равно. Что вдруг такое случилось?
– Я опаздываю… Я опаздываю.
– Я спускаюсь с тобой. Я все-таки хочу знать, что означают все эти истории. Это как-то уж слишком.
– Я тебе повторяю, у меня нет времени. К тому же, я об этом знаю не более твоего… Я не могу сказать ничего другого. Ты заблуждаешься на мой счет. Я не владею ситуацией.
Бассон был уже в коридоре. Он жестом поторопил приятеля покинуть кабинет. Бриде, наконец, вышел. Бассон захлопнул дверь, после чего удалился, оставив Бриде. Он явно не хотел спускаться со своим товарищем. Он изображал преувеличенную спешку. Бриде бежал за ним.
– А моя виза?
– Ничего нового, – сказал Бассон, на секунду остановясь. – Комендант не ответил. Приходи через несколько дней. У меня нет времени.
Он повернулся спиной к Бриде и пошел.
Чтобы не идти за Бассоном, а еще более, чтобы выдержать достоинство, Бриде обратился к дежурному.
– Мсье Бассон действительно по всем дням принимает с одиннадцати до двенадцати?
– Да, мсье, по всем, но его часто не бывает на месте.
– Вот как, – сказал Бриде, которому хотелось продолжить беседу. – Мне казалось, что с того времени, как…
Дежурный улыбнулся.
– Вы знаете, У этих господ столько работы…
* * *
Бриде уже уходил, когда открылась дверь комнаты №12. Вышел человек. Это был Руане.
– А! Мсье Бриде, – воскликнул он, – я как раз хотел вас видеть. Вы не могли бы меня минутку подождать? Я сейчас вернусь.
Бриде принялся ходить по залу из угла в угол. Он чувствовал вокруг себя какое-то копошение. Бумаги на его счет переходили из кабинета в кабинет. Почему? Как получалось, что ему ничего не говорили? Это все более начинало беспокоить. Бассон вел себя странно. То был таким душевным, и вдруг изменился. А этот рапорт? Рапорт от кого и кому? Но Руане, не разговаривал ли он с ним только что так любезно? "В действительности, ничего не происходит. Это Иоланда навредила своим звонком. Вечно одно и тоже, – думал он, вспоминая Руане, – посторонние проще и любезнее, чем друзья".
Руане вскоре вернулся. Он был все так же почтителен, как в ресторане. Было заметно, что по недостатку знания психологии, он воображал, что Бриде принадлежал к этому немного озлобленному и немного агрессивному социальному классу, что пришел к власти и который, хотя еще от иных постов был оттеснен старыми элементами, явно демонстрировал сознание собственной силы.
– Прошу вас, присядьте, мсье Бриде, – сказал Руане пододвигая кресло и рассыпаясь в любезностях.
Бриде удивился, что Руане занимал такой просторный кабинет и что чиновники выражают ему то же почтение, какое он сам оказывал всем молодым служащим.
– Я начал, было, вам писать, – сказал Руане.
Бриде обратил внимание, что тот гораздо более ясно представлял себе свою роль, нежели Утенин, Бассон, Вовре и Ко. Он не производил впечатления человека, который бы сильно доверялся сложившейся ситуации. Он не вызывал к себе по любому малейшему поводу.
– Подождите, – сказал он, после того, как и в самом деле попытался отыскать бумагу.
Он открыл дверь и позвал секретаршу. Поскольку та медлила, он прошел в соседнюю комнату.
– Извините меня, – сказал он, вернувшись.
Он оставил дверь открытой.
– Принесите мне пропускную визу на мсье Бриде! – крикнул он, поскольку никто не приходил.
Он, наконец, сел.
– Я начал, было, вам писать, – продолжил он, – чтобы сообщить, что ваши бумаги готовы. Позавчера мы получили ответ на наш запрос. Комендант не имел, естественно, ничего против вашей поездки в Африку. К тому же, должен вам сказать, наш запрос был чистой формальностью по отношению к нему. Ему не оставалось ничего другого, как согласиться. Но прежде, чем дать отпечатать вашу визу, я хотел бы спросить, не предпочли бы вы, чтобы в ней стояло "на выезд и въезд". Мне кажется, что так было бы разумнее. В случае если вам там не понравиться, вам не потребуется ни о чем просить, чтобы вернуться обратно. Африка, это очень мило, но поверьте мне, прежде чем туда отправляться, стоит удостовериться в возможности уехать оттуда.
– Вы правы, – сказал Бриде.
– Отлично. Стало быть, я поручу выписать вам визу на шесть месяцев. Как мы это обычно делаем. Я представлю ее на подпись сегодня после обеда.
– Кто должен подписать? – спросил Бриде, который сразу испугался, что это будет Бассон.
– Начальник канцелярии Главного управления мсье Райнье.
– А! Хорошо, это очень хорошо…
У Бриде начинало складываться впечатление, что удача, наконец, сопутствовала ему. Только что, когда он видел Бассона, тот наверняка еще не знал, что от коменданта пришел ответ. Чтобы отвязаться от товарища, он ответил ему невесть что. К тому же, эти формальности не зависели больше от него. Бриде не стоило больших усилий позабыть все то, о чем говорил Бассон. Не собирался же он помешать Руане сделать ему визу. Поскольку этот чиновник полагал, что мог ему ее дать, Бриде не стал ему говорить: "Да, но может выйти по-всякому…"
– Вам остается только зайти завтра, – сказал Руане. – Если вы не предпочтете, чтобы я поручил принести ее вам в отель.
– Я лучше зайду, – сказал Бриде.
* * *
Выходя из министерства, Бриде не почувствовал какого-либо облегчения. "Я повел себя глупо. Мне не стоило заговаривать с Бассоном о своих бумагах. Он согласился помочь. Теперь выглядит, будто я действую ему в обход, совершенно не рассчитывая на него"
