как и следовало ожидать, пошёл войной. Вооружившись, кто чем мог, люди военным маршем направились к месту строительства центрального «улья». (Это такие здания, людские фермы.) По пути воюя с попавшимися роботами, полицейскими, друг с другом. Убивая, грабя, мародёрствуя. Всё как обычно.
И все это под мое пьяное лицо. Стоп-кадр с моего обращения стал гербом революции. Я на знаменах, плакатах.
Вот она – слава. Я добился своего…
– Элайза, милая, нужно что-то решать. Запасы еды в доме заканчиваются. Долго мы тут не просидим. Твой отец по-прежнему не доступен. Нужно бежать.
Элайза не обращая внимания на меня, смотрит в окно. Она нервно жует губу и теребит волосы. Её глаз то загорается, то тухнет. Свободной рукой она держится за живот, который стал немного больше.
Я продолжаю уговаривать: – От твоего отца уже третий день нет вестей. – далее голосом деликатным насколько возможно. – Возможно, его уже нет…
– Закрой свой рот. – грозно приказывает Элайза.
Поток мата срывается с её уст. Я не знал, что она так умеет. Далее её слова пропадают в шуме взрыва где-то рядом.
Взрывная волна выбивает нам окно, то у которого стояла Элайза. Успеваю поймать её. Она кричит, плачет и соглашается убраться отсюда.
К слову: Взорвано было здание центрального банка. А точнее этаж с серверами. Истории кредитов. Этакий архив должников.
Символично. Но бессмысленно. В новом, послевоенном мире. Либо не останется должников, либо тех, кто эти долги будет требовать.
Сгребаю запасы продуктов в багажник форда. Туда же теплые одеяла и одежду. В карманы: документы, нелегальная наличка, патроны для кольта, кольт.
Только один вопрос: Куда ехать?
Решим по дороге. Сажусь в форд хлопаю дверью, прощаюсь с нашим домом.
Звонок редактору – не абонент. Куда же ехать?
Доедем до границы, там видно будет.
Двигатель форда под взрывы бензина толкает поршни. На фоне немых электрокаров мы будем выделяться. Мы бы привлекли к себе ненужное внимание, если бы вокруг не творилось черти что: горят магазины с разбитыми витринами; Толпы людей кричат и разбрасываются кустарными взрывчатками; Роботы с автоматами, люди в синих рубашках с погонами и громкоговорителями. Они кричат: – «В целях вашей же безопасности расходитесь по домам», слышны обрывки фраз, что-то про карантин и вирус.
– А я говорил Вэйду, что идея с карантином не пройдет. Что люди не поверят.
Элайза бешено: – Да, потому что один придурок выложил запись, в которой Вэйд признается, что все это ложь – она вся красная вот-вот закипит, слова начинают путаться, – Из-за тебя, придурок, рушится город и умирают люди.
Она успокоилась. Тишина. Включу-ка музыку.
На всех радиочастотах балетная музыка, та что была по телеку. На всех кроме одной. Ретро ФМ. На ней играет песня группы Metallica «Die, die my darling1». Элайза выключает радио. Дальше мы едим молча.
Подъехали к границе. Впереди нас длинная очередь из электрокаров. За чертой границы виден закат. Перед чертой блокпост из роботов и людей в синих рубашках. У одного из них громкоговоритель и он призывает людей не нарушать государственный карантин. Он просит всех разъехаться по домам.
Говорящий в рупор полицейский вспыхивает алым пламенем. Он вопит от боли в рупор, затем падает на колени и перестает кричать. Ну, или не перестаёт, но мы его больше не слышим.
Слышен выстрел. Это робот. Он делает предупредительный в воздух. Тишина. Точнее – затишье.
Далее возгорается один из роботов. Ему плевать: он сделан из термостойкого пластика. Его собратья начинают пальбу по толпе, откуда был брошен коктейль Молотова.
Толпа, кто успел, разъехалась на своих карах. Мы поехали следом.
Стемнело. Электрокары, бежавшие с границы, разъехались кто куда. Мы остались последними на этой дороге. Куда ехать не знаю. Пока еду прямо.
Включаю радио. Там все та же песня Металлики. Джеймс Хэтфилд призывает свою дорогую умереть. Элайза вскрикивает: – Выключи этот ужас.
Едим в тишине.
Глаз Элайзы загорается и тухнет. И так раз за разом.
Она говорит: – Отец все время недоступен. Артур, мне страшно. Что, если они убили его? Не смогли добраться до нас, поэтому добрались до него.
Я молчу. Я не знаю что ответить. Возможно это так.
За окнами ночь. Бензин скоро закончится. Нужно искать заправку. Специальную заправку… начинаю жалеть, что у меня не электрокар.
Глаз Элайзы загорается и не тухнет.
Я спрашиваю: – Ты что-то ищешь в сети?
– Нет. Это не я. Артур, у меня не получается выключить визор.
– Выключай. Вдруг это пробивоны, вычисляют где мы.
– Не могу. Я же говорю: оно не выключается.
Из глаза не достать батарейки. Не выкинуть его в окно.
Я кричу: – Так постарайся, иначе нас найдут.
Элайза в панике прижимает колени к груди. Она плачет и сильно жмурит глаза. Сквозь сомкнутые ресницы пробивается синий свет.
Я кричу: – Выруби этот чертов…
Звонкий удар, увлекающий мой форд куда-то в сторону оврага, не дает мне закончить фразу.
Я просыпаюсь от вспышек света: красного и синего. Они циклично сменяют друг друга. Ужасно болит спина… и голова. Кто-то держит меня за волосы?
Грубый и хриплый звериный голос возвращает меня в сознание.
– Ты там не сдох?
Кто это? Он поднимает мою голову выше. Я вижу его лицо: бородатое, в шрамах от прыщей. У него густые брови, как у одной важной шишки в советском союзе.
– Хм, все же не сдох. Это хорошо. Тогда ты посмотришь.
Посмотрю на что? Кто ты, нахрен, такой?
Он тащит меня за волосы куда-то в сторону. Тело не слушается. Любая попытка пошевелиться отдается адской болью в спине.
Он оставляет меня у столба, пристегнув за ним, наручниками мои руки.
Бородатый говорит: – Поговаривают, это из-за тебя весь шум. Поговаривают, что ты должен умереть, и что ты не заслуживаешь легкой смерти.
Проморгав муть с глаз, оглядываюсь по сторонам. Мой Форд рядом в канаве у обочины. Из него доносится песня металлики. У него здорово помят капот и левая сторона. Видимо, на нас на полном ходу въехали. На вызов приехала вон та полицейская машина, чьи мигалки разбудили меня. На бородатом синяя рубашка, у него на плечах погоны. Он полицейский? Что вообще происходит?!
– На счет девчонки указаний не было. Хм… её я тоже убью. Не сразу, – он обнажил кривые зубы в жуткой улыбке. – Я хочу, чтобы ты смотрел.
Он подходит к Форду. За волосы поднимает с земли голову Элайзу. Бьет её по щекам.
– Очнись. Эй, просыпайся, милая. Ты проспишь все самое интересное.
Я пытаюсь подняться, высвободится, вмешаться, но тело
