Да это уже и не имело никакого значения.
На «судный день», как его назвал черный человек, Виз придет. Обязательно появится в дверях так хорошо знакомого ему дома.
В этот день он сбреет свою шикарную бороду, примет душ и наденет свой самый лучший костюм. Так велел ему черный человек.
И он не имеет права отказаться.
Осталось всего два дня. 7 августа будет через два дня.
На стене Виза мы видим 12 нарисованных карандашом палочек, десять из которых зачеркнуты.
Последние две остаются нетронутыми. Но вечером Виз кое‑что приблизит.
Он приблизит конец света Авеля.
Зачеркнет предпоследнюю.
***
Джима Сэндера бил легкий озноб. Он до конца не верил тексту ксерокопии, пока не проверил сам.
Джим пытался покончить с собой.
У него не вышло, как там и сообщалось.
Главным подтверждением всей аксиомы черного человека являлось отрицание самоубийства. После этого сообщения там была ехидная приписка от руки:
«Ну что, попробовали?».
Джим был не настолько глуп, чтобы пробовать. Не сразу.
Первый раз произошел случайно. Он шел на работу, когда его чуть не сбил грузовик.
Он шел не один. Рядом с ним было два человека.
Перед ударом, когда он готов уже был закрыть глаза, неведомая сила выбросила его на пару метров от рокового исхода. Джим остался жив.
Те двое – нет.
Это случилось на следующее утро после прочтения той ксерокопии.
«Absolvitor» — такое было название.
Он бы никогда и не задумался о таком раньше, но что‑то невероятное случилось с ним. Ему повезло, ему несказанно повезло. Смерть была рядом и не взяла его.
Текст этого послания был безумен и яростен, и, что самое плохое, был направлен против его коллеги, Авеля МакФаллоу.
О нем в тексте послания говорилось так:
«Я не хотел брать его в качестве примера. Но это все гораздо сильнее меня, если вы понимаете».
Вторая попытка Джима умереть уже не казалось такой уж случайной. На него уронили ящик инструментов.
Совсем рядом с его парадной. Ящик пролетел в миллиметрах от его виска.
После этого Джиму пришлось еще раз перечитать текст. Сомнение закралось в его душу.
И в тот же момент на глаза ему попал пузырек феназепама.
Смерть от передозировки – ужасна и болезненна. Джим был азартным человеком и предупреждение о невозможности самоубийства лишь подзадоривало его.
У Джима не было семьи. Он никому не был нужен.
Поэтому, выпив достаточно виски, он решил проверить эту теорию на себе.
Было больно, нестерпимо больно и мучительно.
Но Джим выжил.
Следующим шагом был револьвер. Старый «Вальтер» его отца.
Пистолет дал осечку.
Джим не был бессмертным. Он умрет скоро, если не прекратит эти попытки – это он понимал. Но так же он понимал еще и вот что:
Черный человек был прав. Во всем.
Джиму было плохо. Осознание всей картины давило на него сильнее, чем дуло «Вальтера» пару минут назад.
Но он уже знал, что был готов.
Через два дня он явится на порог к Авелю МакФаллоу.
Приглашения уже высланы, Джим. Твой смокинг принесут завтра утром из химчистки.
Ждать осталось всего два дня.
И тогда все станет, как нужно.
17 Глава.
«Дорогой Авель, прости меня
Я вижу, что с тобой происходит, но, к сожалению, не могу ничем помочь. Мне очень тяжело быть рядом с тобой и наблюдать, как ты сходишь с ума все больше. Вчера ты разбил телефон, сегодня во сне ты грозился кого‑то убить. Мне страшно находиться здесь. Я ухожу от тебя. Ухожу навсегда. Забудь меня, сделай вид, что ничего никогда не было, и, я умоляю – ЖИВИ! Будь тем, кто ты есть на самом деле, дорогой друг, и никогда не забывай этого.
Сегодня я уезжаю на Запад. Уезжаю навсегда.
p.s. Мне кажется, что грянет буря. Птицы летают сегодня слишком низко.
p.p.s. Береги себя, Авель. И пошли к черту этого маразматика Шеннинга, если правда этого хочешь.
p.p.p.s. Я не работаю на «них», что бы ты там себе не думал.
Твоя Доротея».
Письмо лежало на журнальном столике в гостиной Авеля. Он еще спал. Он не слышал, как она ушла. Как она хлопнула дверью на прощание.
Как, плача, она выводила непонятные ей самой буквы на чистом листе.
Он еще не знал, что это письмо даст ему.
Она тоже не знала этого.
На часах – десять утра. 7 августа уже пышет жаром, готовясь уступить духоту приятной прохладе вечера, а потом уже – и ночи.
Судной ночи Авеля МакФаллоу.
Пока еще не время просыпаться, Авель.
Я дам тебе знак, обещаю.
Сквозь приоткрытое окно легкий августовский ветерок слабо шевелит страницы журнала на одноименном столике в гостиной Авеля.
Легкое дуновение ветра – и письмо падает, залетая под кресло.
Туда, где его не найти.
***
Армия черного человека пополнилась новыми участниками. Черный человек записал имя каждого, кто уже успел вступить на его сторону.
К предыдущим относились:
Вера Крэйган, Фрэнк Крэйган, Виз Коллинз, Джим Сэндер, Виктор Мозер.
Новые приехали на черном грузовике рано утром. Их имена были Пенни Войз, Питер Шеннинг и Эдриан Стауб, ранее известный как Главный.
Восемь человек уже сидели в бывшей гостиной Ника Броди.
Веселье – не тот настрой, чтобы идти судить МакФаллоу – так, видимо, они думали.
Иногда казалось, что они – последние выжившие на земле, смутно осознающие, что именно происходит.
Они странно смотрели друг на друга, припоминая, где и когда могли друг друга видеть.
Внезапно черный человек расхохотался.
Восемь пар удивленных глаз поднялись на него.
Черный человек не мог остановиться. Он понимал всю комичность ситуации и получал наслаждение от беспомощности этих людей.
Коллинз – уволился по собственному желанию. Его жизнь будет вконец испорчена после этого вечера. Он будет страдать в одиночку, пока по закономерности не получит удар ножом в пьяной драке спустя пару лет.
Чета Крэйган – после этого вечера вздохнет с облегчением. Больше у Фрэнка не будет приступов, и они смогут увидеть, как их дочь заканчивает колледж. Фрэнк умрет, когда его внуку будет семь. Он умрет со счастливой улыбкой на лице.
Виктор не поймет того, что произойдет этим вечером. Он закончит свою жизнь в психиатрической лечебнице, крича о нереальности этого мира.
Джим будет жить дальше. Жить, как никогда прежде.
Их судьбы не особенно волновали черного человека. Сценарии их дальнейшей жизни он знал заранее, будто подглядев заранее в книгу таинств человеческой жизни. Наибольший интерес представляли трое новичков. Миссис Войз, мистер Шеннинг, и, конечно же, господин Стауб.
Все они изменились после акта черного человека. Стали живыми, если так угодно будет сказать.
Черный человек знал, что Стауб пытался покончить с собой. Трижды. Он знал, что ничего из этого не вышло.
Он знал, что Пенни пыталась убить его по его же приказу. Солдат, приученный убивать, не смог этого сделать.
Черный человек оказался прав. Теперь, смотря на этого раздавленного старика, он не мог и представить, что когда‑то этот человек мог быть тем самым Главным.
— Привет, Эдриан, — сказал тихо черный человек.
Страуб поднял глаза. В них стояли слезы.
— Я..ненавижу..тебя, — процедил сквозь сжатые губы Главный. – Почему сейчас? Что мы все сделали не так? Я не могу поверить, как раньше я мог…
— Так же, как и дальше, Эдриан, — улыбнулся ему человек. – Я решил просто открыть вам немного правды. Той правды, что все вы заслуживаете.
Эдриан Стауб наконец не выдержал. Железная выдержка этого человека дала сбой. Не смотря на то, что он был в два раза старше и тяжелее человека, он вскочил и бросился на него. Его рот был приоткрыт в порыве ярости, его скулы напряглись и кулак, проверенный временем, опустился на выбритую щеку незнакомца.
Черный человек не пошелохнулся. Казалось, он даже не замечал, как генерал повалил его на пол гостиной Ника и колотил, крича проклятия ему в лицо.
Первой опомнилась Пенни.
Она обняла генерала за плечи и стала шептать ему на ухо что‑то ободряющее.
Спустя несколько минут Эдриан Стауб встал с противника и послал ему уничтожающий взгляд.
Черный человек его даже не заметил.
Это он вводил его в заблуждение последние полгода. Все снимки, присланные Главному — были монтажом.
Великим фокусом черного человека.
Ажиотаж вокруг МакФаллоу был ему лишь на руку.
Он встал, отряхнулся, и посмотрел на часы. Оставалось всего двенадцать часов до суда над Авелем МакФаллоу.
— Надеюсь, все принесли с собой надлежащие костюмы? – поинтересовался он. – Нам нужно немного подготовиться.
