(оказавшимся, как я и ожидал, раздетым догола). Со второй попытки мне
удалось придать трупу нужную позу, сложив его втрое спиной вверх и
придвинув боком к стенке. Я высунул голову из воды, продолжая удерживать
покойника.
— Становись ему на спину, — велел я.
— Ты предлагаешь мне стоять на трупе?!
— Ну да. Так ты выше поднимешься из воды, и будет не так холодно.
Не бойся, не соскользнешь — я буду тебя держать.
— Хм… разумно. Как тут лучше встать?
— Сейчас я направлю твою ногу. Не бойся, это моя рука, а не его.
Эвьет взобралась на скрюченное тело, и я выпрямился, поддерживая
ее. Мы вновь прижались друг к другу. Теперь казалось, что мы одного
роста.
Так мы простояли еще, наверное, часа три. Эвьет, немного
согревшись, задремала у меня на плече. Я тоже чувствовал, что хочу спать
— ночью нам ведь так и не дали выспаться — и периодически начинал
клевать носом, но всякий раз вскидывался прежде, чем мы оба снова
свалились бы в ледяную воду. Я обратил внимание, что света стало меньше
— может быть, на солнце набежали тучи, а может, его заволакивал дым.
Запах гари стал сильнее, но все же оставался терпимым. Сверху несколько
раз доносился шуршащий грохот — видимо, это рушились кровли и стены
сгоревших зданий, но никаких криков давно уже не было слышно. Наконец и
эти звуки прекратились. Воздух постепенно становился чище — а может, я
просто принюхался.
Вероятно, для пущей безопасности стоило подождать еще несколько
часов. Но я уже не чувствовал сил терпеть это и дальше; моя
первоначальная идея, что в колодце можно отсиживаться сутки или больше,
теперь казалась мне слишком опрометчивой. Стоять неподвижно тяжело даже
в тепле, а по пояс в холодной воде и подавно. Я боялся, что затекшие
мышцы ног просто не позволят мне взобраться наверх. Я послушал еще. Все
было тихо.
— Эвьет, — негромко позвал я.
— А? — она мгновенно проснулась и, кажется, потянулась за своим
арбалетом.
— Все в порядке, — успокоил я ее. — Пора выбираться. Ты умеешь
лазить по веревке?
— По деревьям — сколько раз, а вот по веревке не пробовала, -
призналась девочка.
— Вообще это просто — нужно только правильно захватывать веревку
ногами, чтобы она проходила под ступней той, что ближе, и над ступней
той, что дальше… Ну ладно, поучишься в более комфортной обстановке.
Сейчас делаем так. Я вылезу и осмотрюсь. Если все нормально, дерну
веревку три раза. Ты в ответ тоже дерни трижды, я подожду где-то минуту,
чтобы ты как следует уцепилась, и тебя вытащу. Кричать пока не стоит.
Сумки тебе оставлю, не уронишь?
— Не уроню.
Прежде, чем лезть, я попрыгал в воде и поразминал ноги, чтобы хоть
как-то прогреть закоченевшие мышцы. Веревка выглядела достаточно
надежной, чтобы выдержать мой вес, но взбираться по ней оказалось еще
труднее, чем я ожидал — все-таки я не занимался подобными вещами с
детства. Саднили содранные ладони. Левая икра дважды опасно напрягалась,
готовясь осчастливить меня судорогой — приходилось переносить вес на
руки, одновременно изо всех сил тяня носок на себя, пятку от себя. Я
чувствовал, что еще один-два таких сюрприза — и я сорвусь. Но, к
счастью, крыша была уже недалеко. Еще несколько перехватов — я на всякий
случай в последний раз прислушался — и моя голова поднялась над краем
колодца.
Площадь сильно изменилась за последние несколько часов. Правда,
тогда я видел ее лишь в лунном свете; теперь над ней висел сизый туман,
образованный мельчайшими частичками пепла и копоти. Запах гари был здесь
гораздо сильнее, чем внизу. Из шести зданий, обрамлявших площадь,
сгорели и рухнули три; два из них просто обратились в груду головешек, в
которой можно было различить остатки непрогоревшего скарба, от одного
уцелела единственная стена с пустыми проемами окон; кое-где в развалинах
еще лениво курился слабый дымок. Четвертое здание, судя по черным языкам
копоти, выгорело изнутри, но осталось стоять, ибо было каменным; его
крыша была вся в оспинах расколовшейся и упавшей черепицы. Еще на два
дома огонь не перекинулся — видимо, помогли и более широкие улицы,
отделившие их от соседей, и направление ветра. Но и там были высажены
окна и двери. Вокруг никого не было — никого из живых, я имею в виду; на
площади и прилегающих улицах, насколько хватало глаз, валялось около
дюжины человеческих трупов и один невесть как оказавшийся здесь мертвый
осел.
Я приподнялся еще выше и забросил ногу на край колодца, а затем
ухватился рукой за край крыши и, наконец, выбрался наружу. Все мышцы
ныли; мне явно требовался отдых, прежде чем крутить ворот. Плюс был
только один — после всех этих усилий я согрелся. Некоторое время я
стоял, нагнувшись, упираясь рукой в край колодца и тяжело дыша горьким
дымным воздухом. Надо было оставить Эвелине еще и меч, эта чертова
бесполезная железяка только путалась в ногах, пока я лез… Впрочем, как
ни крути, а сейчас он — единственное мое оружие.
Кругом по-прежнему стояла мертвая тишина. Я, наконец, наклонился,
дотягиваясь до веревки, и трижды дернул ее. Почти сразу же веревка
трижды дернулась в ответ. Я подошел к вороту с торца и, немного выждав,
навалился на ручку. По сравнению с ведром воды, двенадцатилетняя девочка
весит не так уж и мало — и наполнившееся ведро, кстати, тоже ведь
поднималось вместе с ней. Я с усилием перехватывал ручки, чувствуя
ноющую боль в руках и текущий по спине пот.
И вдруг у меня за спиной раздался громкий треск, а потом — хрусткий
звук удара. Я вздрогнул; ручки ворота едва не вырвались из скользких от
пота и крови ладоней, но я все же успел снова ухватить их. Эвьет, должно
быть, пережила не лучший миг, когда веревка резко дернулась, готовая
обречь ее на падение — но, надо отдать ей должное, девочка не
вскрикнула. Я, не имея возможности даже освободить руку для меча — одной
бы я ворот не удержал — быстро бросил взгляд через плечо, отчаянно
надеясь, что это не враги. Впрочем, я бы даже затруднился определить,
кто является нашим худшим врагом в этот момент — йорлингистские солдаты
или, как в Комплене, уцелевшие местные.
Но, похоже, на сей раз тревога была ложной. Просто в развалинах
сломалась и рухнула очередная прогоревшая балка.
Наконец я втащил Эвелину наверх, помог ей выбраться из колодца и
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
