арбалетную стрелу, но девочка не стреляла. Наверное, ей все же не
хотелось убивать йорлингиста, вроде бы не представлявшего
непосредственной угрозы. Он тоже медлил, ибо, хотя и спустился в винный
погреб не более четверти часа назад (трупы были еще теплые, да и вообще
с начала захвата города прошло не так много времени), набраться уже
успел основательно.
— Что там, Игорь? — крикнул снизу другой голос, более трезвый.
Я с размаху ударил Игоря сапогом в челюсть — благо он так и не
успел вылезти в полный рост. Он с грохотом сверзился вниз вместе со
своим факелом. Я захлопнул люк и встал на него сверху. "Ищи выход!" -
велел я Эвелине.
Черт, поставить бы на люк что-нибудь тяжелое… Но за те несколько
мгновений, что я видел помещение при свете факела, я так и не заметил
поблизости ничего подходящего. Мебель из зала сюда, в проход за
прилавком, не протащить, да и нет на это времени. Солдаты — которых,
судя по масштабам резни, было явно больше двух — уже ломились снизу, и
люк вздрагивал от их ударов. А потом из подсвеченной изнутри щели между
досками люка резко высунулось вверх жало меча, и я едва успел отдернуть
ногу. Проклятье, долго мне так не продержаться…
"Дольф, сюда!" — крикнула из темноты Эвьет. Я побежал на голос,
вытянув руку вперед. "Сюда!" — повторила девочка откуда-то справа, и я
вовремя свернул в боковой коридор, уже слыша за спиной, как люк
откинулся, и солдаты выбираются наружу. Затем я увидел слева открытую
дверь, которую держала Эвелина, и выбежал на улицу.
Справа улица кончалась тупиком — к счастью, луна позволила вовремя
это разглядеть, так что мы сразу побежали налево. Преследователи,
выбравшиеся из винного погреба, не заставили себя долго ждать. Бросив
быстрый взгляд назад, я увидел пятерых — и, похоже, несмотря на выпитое,
они были еще в достаточно хорошей форме для погони.
Но, что было гораздо хуже — впереди, в начале улицы, послышались
крики и топот. Навстречу нам бежало не менее двух десятков жителей, а за
ними тоже гнались солдаты.
— Направо! — я увлек Эвьет в узкий переулок, в котором едва ли
разъехались бы два всадника.
Мы уже почти пробежали его до конца, когда впереди появились фигуры
в доспехах, с обнаженными мечами. "Проклятье!" — мысленно взвыл я и
хотел уже крикнуть Эвелине, чтоб она стреляла, но тут вдруг солдаты
прижались к стенам, пропуская нас. В первый миг у меня мелькнула мысль,
что это какая-то ловушка, но тут же я понял, в чем дело. Это грифонцы!
За время этого бегства по улицам обреченного города я и забыл, что,
помимо безжалостных захватчиков и беспомощно мечущихся горожан, в
Лемьеже еще остаются вооруженные защитники. Хотя, конечно, они ничего
уже не могли изменить. Тех, что встретили нас, было всего трое; когда мы
пробежали мимо, они вновь сомкнули строй. Сзади уже неслись вопли
избиваемых, оказавшихся в смертельном капкане на покинутой нами улице,
но солдаты не двинулись им на помощь, понимая, очевидно, что должны
оставаться на наиболее выгодной позиции. В узком переулке они смогут
сдерживать превосходящего по численности противника… до тех пор, пока
не выбьются из сил, или пока йорлингисты не подойдут с тыла.
Думала ли Эвьет, что ей придется спасать свою жизнь, убегая от
своих, и радоваться встрече с солдатами врага?
Мы выскочили на небольшую шестиугольную площадь с круглым каменным
колодцем в центре. Сзади уже слышался топот, лязг и крики: "Смерть
грифонцам! Лев! Лев!" "За Комплен!" — донеслось в ответ откуда-то
спереди. Еще оставалось время нырнуть в одну из улиц слева или справа,
но вряд ли и там нас ждало что-то хорошее. Я принял решение.
— Туда! — я указал Эвьет прямо на колодец.
Мы подбежали к краю каменного цилиндра. Ведро было поднято и стояло
на бортике. Я спихнул его вниз, но тут же ухватился за ворот, не
позволив веревке размотаться больше чем на пару ярдов. "Держи так!" -
кивнул я на ворот Эвелине, а сам уселся на край, перекинул ноги внутрь и
ухватился руками за веревку.
— Теперь цепляйся за меня и держись крепче. Быстрее!
Девочка влезла мне на спину, обхватив меня руками и ногами и не
выпуская при этом арбалета — зажатый в ее кулаке, он оказался у меня
перед грудью. Я подтянул веревку вверх и уперся сапогами в ведро.
— Ну, полетели! — воскликнул я, спрыгивая с бортика и выгибаясь
вперед, чтобы Эвьет не ободрала спину о стенки колодца. В животе все
обмерло, сердце прыгнуло куда-то к горлу — мы падали в черную дыру,
откуда тянуло холодной сыростью. Ворот стремительно вращался вверху над
нами, слегка поскрипывая, и мне казалось, что этот звук слышат все
йорлингистские солдаты в городе. Ощущение было, что мы падаем уже очень
долго, хотя неподалеку от реки колодцы не бывают слишком глубокими.
Наконец пустое ведро, в которое я все еще упирался ногами, звучно
шлепнулось днищем о тугую поверхность воды, и в следующий миг мы рухнули
в ледяную влагу. Рывок при ударе ободрал мне кожу на ладонях,
вцеплявшихся в веревку, и сбросил сумки с моего плеча. Эвьет удержалась
в первый миг, но затем все же свалилась в воду. В дополнение
удовольствия тучи брызг, с шумом взметнувшихся вверх, обрушились на нас,
вымочив все, что еще оставалось сухим.
Тем не менее, мы были живы и целы. Поднявшись на ноги, мы
убедились, что воды в колодце, благодарение засушливому лету, не очень
много: Эвелине она была по грудь, а мне по пояс. Встав на помявшееся
ведро, можно было подняться и немного повыше, но на нем тяжело было
удерживать равновесие. Что ж, ни перспектива утонуть, ни жажда нам не
грозили. Но даже сейчас, разгоряченный бегом, я чувствовал, какая эта
вода холодная. Если придется простоять в ней сутки, а то и двое…
Хотя это не худший вариант. Худший — это если наше убежище будет
обнаружено. С бессильной злостью я слушал, как все еще плещется и
хлюпает потревоженная жидкость, ибо сверху уже доносились голоса
появившихся на площади солдат. Если они услышат… или увидят наши
следы… я не знал, успела ли кровь стереться с подметок наших сапог за
время бегства, или они все еще оставляли различимые отпечатки, когда мы
подбежали к колодцу. Сейчас, правда, темно, а на дне колодца трудно
что-то разглядеть и в полдень. Но кто мешает им кинуть вниз факел?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
