зеркало на ту стену прицепить? Стражник Фуча, да вы большой выдумщик!
Фухэн вытащил кусочек стекла и показал его Инло:
– Зеркало – нет, а вот кусочки стекла запросто! Я узнал в Дворцовом управлении, ты как раз такие и брала.
Она широко улыбнулась:
– Стражник Фуча, вы ошибаетесь. Я брала их, чтобы починить разбившийся фонарь ее величества. Как же я могла притворяться призраком? Скорее возвращайтесь на свой пост у ворот Цяньцин, чтобы не давать повода злым языкам.
Инло быстро направилась во дворец Чанчунь.
Фухэн остался стоять на месте и грустно произнес ей в спину:
– Инло! Не нужно необдуманно выступать против Хунчжоу. Император особенно выделяет его среди остальных своих братьев. Если тот не замыслит переворот, то его величество будет до последнего терпеть его выходки и все спускать с рук.
Вэй Инло, ни секунды не колеблясь, вошла в дверь.
Хунчжоу стоял перед злосчастной стеной и говорил сам себе:
– Невозможно! Тут определенно что-то не так!
Внезапно кто-то подошел к нему сзади и хлопнул по плечу. Хунчжоу подскочил на месте, повернулся и увидел Фуча Фухэна:
– Не подкрадывайся ко мне так! По-твоему, я и без того мало настрадался?
Фухэн с подозрением уставился на него:
– Что ты делаешь?
Хунчжоу похлопал по стене:
– Вчера я сначала решил, что и впрямь столкнулся с призраком. Но потом, поразмыслив, понял, что какая-то чертовка просто притворялась привидением. Решила поворошить прошлое! Эх, подожди у меня! Найду гадину – шкуру спущу!
Фухэн поднял брови и медленно спросил:
– Ты говоришь о той ночи десятого числа первого месяца?
Хунчжоу замер и испуганно покосился на Фухэна.
Но тот ледяным тоном продолжил:
– В ту ночь я должен был дежурить, но матушка неожиданно заболела, и я поменялся. Свои вещи я оставил в спальнях стражников. Я так торопился, что даже свою яшмовую подвеску не взял с собой. В ту ночь ты пробрался туда и надел мою форму, я прав?
Хунчжоу неуверенно потер нос:
– Фухэн, ты…
Но тот лишь нетерпеливо перебил:
– Не отвечай! Слышать не желаю! Хочешь знать, кто тот призрак, что донимал тебя вчера?
– Конечно! – тут же отозвался Хунчжоу.
– Я расскажу тебе, – спокойно ответил Фухэн. – Следуй за мной.
Едва войдя в главный зал, Вэй Инло сразу поняла, что что-то не так. Императрица обеспокоенно смотрела на нее, а стоявший неподалеку Хунчжоу бросил на нее хищный взгляд и стрелой метнулся к девушке, гневно крича:
– Ты та чертовка, что напугала меня вчера!
Инло невольно попятилась назад.
Хунчжоу продолжал наступать, пока его не остановил нахмурившийся Фухэн:
– Довольно!
– Это я вдоволь натерпелся прошлым вечером! Из-за нее! И сейчас еще пока и пальцем никого не тронул. Ты чего ее так защищаешь?
– Хунчжоу! – строго сказал Фухэн. – Помни, что обещал мне.
Тот смущенно отступил:
– Да помню я! Нужно мирно решить этот вопрос. Обещал, что ничего ей не сделаю, слово сдержу. А что до ее сестры…
Хунчжоу сделал знак рукой, к нему подошел евнух с подносом, накрытым красным шелком. Хунчжоу сорвал покрывало, и весь зал осветили сияющие слитки чистого золота.
Вэй Инло скользнула по золоту взглядом, будто размышляя о чем-то, и спросила:
– Что это значит?
– Так я извиняюсь перед твоей сестрой, – с озорной улыбкой ответил Хунчжоу.
– Золотом? – холодно переспросила Инло.
– Инло, – Фухэн очень осторожно подбирал слова, – в ту ночь Хунчжоу напился, потерял контроль над собой. Это и привело к той беде. Хунчжоу!
Тот беспомощно поднял руки:
– Ладно, ладно, ладно! Прости! Я в ту ночь напился до беспамятства, вот и навредил твоей сестрице. Но потом я очень раскаивался! Искал ее даже! В ту ночь я специально прокрался в сад Юйхуа, хотел полюбоваться цветами. А чтобы стражники меня не поймали, я переоделся в форму Фухэна. Имени я ее не знал, как и она моего, а то шумиха знатная бы поднялась. А когда я выяснил, кто она, ее уже и след простыл.
Императрица нахмурилась и произнесла:
– Хунчжоу, тебе известно, что после того, как Амань покинула дворец, ее задушили?
– Вот тут Небесами могу поклясться. Не я сделал, – спешно заверил ее Хунчжоу. – Я человек прямой. Надо избавиться от человека – избавлюсь. Не стал бы маскировать все под самоубийство.
Вэй Инло посмотрела на него:
– Запятнать честь дворцовой служанки – все равно что убить ее! Сестрицу даже не разрешили похоронить рядом с предками, а просто оставили в общей могиле.
– Я компенсирую это! – немедленно отозвался Хунчжоу.
– Речь идет о человеческой жизни! – Инло переполняла ярость. – Как вы собрались ее компенсировать?
– Барышня Инло, – выдал он, слегка поразмыслив. – Я приму твою сестру! Дам ей титул. Так правильно будет!
– Что вы сказали? – недоверчиво переспросила Инло. – Примете ее?
Хунчжоу выглядел так, точно в голову ему пришла гениальнейшая идея. Размахивая веером, он сказал:
– Верно! Я приму ее в семью. В младшие жены она не пойдет, положение у вашей семьи не такое высокое, а вот в наложницы самое то! Так никто не будет про покойную ничего дурного говорить и сомневаться в ее порядочности.
Вэй Инло долго сверлила его взглядом, а после холодно усмехнулась и развернулась, намереваясь уйти.
– Эй! – удивленно крикнул Хунчжоу. – Ты куда пошла?
Уже в дверях Инло столкнулась с Вэй Цинтаем и растерянно произнесла:
– Отец…
Но тот и взглядом не удостоил родную дочь, а лишь поприветствовал ее величество и великого князя Хэ.
– Оставьте церемонии, – ответила на его поклон императрица, удивленно глядя на Инло.
Та спросила:
– Зачем ты здесь?
Вэй Цинтай и рта раскрыть не успел, как его опередил Хунчжоу, которому не терпелось похвастаться:
– Твой отец все никак устроиться нормально не мог. Я ему лично рекомендательное письмо написал. С сегодняшнего дня он будет занимать должность главы Дворцового управления. Будет исправно и прилежно выполнять свои обязанности и сможет продвинуться по службе.
Вэй Инло посмотрела на отца:
– И ты согласился?
– И уже приступил к обязанностям! – добавил стоящий рядом Хунчжоу.
– Отец, ты продал дочь в обмен на место при дворе, – коротко усмехнулась Инло. – Как тебе с этим живется?
– Инло! – гневно выдохнул тот. – Умерь, наконец, свой пыл! Неужели тебе нравится смотреть, как дух твоей сестрицы мечется, не в силах обрести покоя?
Дрожь пробрала все тело Вэй Инло, она застыла на месте от его слов.
– Иннин умерла не своей смертью, – голос Вэй Цинтая был полон скорби, – ее имя было запятнано, а вся наша семья опозорена! Рядом с предками ее хоронить не положено, а великий князь
