— Это еще один твой раб?
— Да. И он намного более сговорчивый, чем Дракон.
— Если ты погибнешь, то я не посмотрю на свою человечность и обоих живьем закопаю.
— Вот тебе еще одна причина выжить. — Заметила девушка, после чего остановилась, оглядывая местность. — Хм. Я и не знала, что мы уже так много зашли.
Кравц, кажется, только теперь обратил на это внимание, после чего грубо выругался.
— Теперь мне тебя обратно провожать.
— Зачем это? — Не поняла Михаэль.
— Ты думаешь, я отпущу тебя одну? К тому же уже вечереет.
— Хорошо, пойду не одна. Я позову Энгера. Все же два болезненных удара по твоему эго за сегодняшний день — это будет слишком.
Пару секунд Клэймор думал, после чего кивнул: — Я надеюсь, он адекватный.
— Он самый адекватный из них двоих.
— Тебе лучше знать. — Усмехнулся мужчина.
— А ты сам-то один дойдешь? — Усмехнулась Михаэль.
— Ты за кого меня принимаешь? — С напущенной угрозой проговорил Кравц.
— Кажется, ответ «да». — Рассмеялась она, после чего подошла, чтобы обнять мужчину. — До встречи, Клэймор.
— До встречи.
— Ага, ты все-таки сказал это. Я запомнила.
— Мужик сказал — мужик сделал. С тебя бутылка вина.
Михаэль заглянула в карие глаза.
— Мы тебя ждем.
Хорошо звучит. Даже как-то неправдоподобно хорошо. Однако, все сказанное ей — правда, она ждет. Потому он уже спешит вернуться.
* * *
Миша предпочла быстрому перемещению прогулку.
— Госпожа, прости меня за такой вопрос. — Произнес Энгер, через пять минут неуютного молчания. — Кто этот мужчина? Он твой знакомый, так?
— Да. Он был моим наставником в академии. Человек жесткий, принципиальный, очень требовательный, и все-таки очень хороший. Он не выдал меня, когда узнал, что я женщина.
— Так он знал? — Кажется, это Ворона обеспокоило.
— Да. Но кроме этого, я ему многим обязан. Он уберег меня от одного мужика, который любил смазливых мальчиков. Извращенец уже был близок к тому, чтобы пригласить меня к себе в кабинет, как вдруг сержант назначил мне внеочередной наряд за развязанные шнурки. — Миша усмехнулась, вспоминая этот случай. — Я тогда жутко зла на него была…
— Ты любишь его?
Миша замерла, изумлено смотря на Ворона.
— Госпожа, я сказал что-то не то, так?
— Не то слово — не так. — Проговорила Михаэль, продолжая свой путь. — Я его безмерно уважаю. Но он для меня как старший брат. Лучший друг. К тому же у нас ощутимая разница в возрасте.
— Ну и что? — Пожал плечами Энгер. — Вот я например… а, хотя ладно.
Его голова опустилась, глаза потускнели, а брови нахмурились. Кажется, он вспомнил что-то, чего не хотел вспоминать.
— Энгер, ты можешь поделиться со мной. — Предложила осторожно Миша. — Скажи, что тебя тревожит. И, возможно, я смогу тебе помочь.
— Зачем тебе это, госпожа? Это не веселая развлекательная история.
— Энгер, я и не просила рассказать мне веселую историю. Я предложила поделиться тяготящей тебя болью со мной. Потому что я знаю, как порой это нужно. — Сказала девушка. — А я расскажу тебе свой секрет. Как тебе такое предложение? Мы будем квиты.
Мужчина посмотрел на Мишу, давая увидеть муку, поселившуюся в черных глазах.
— Я так старался не думать об этом. — Проговорил он тихо, начиная вновь рассматривать камни под ногами. — Но когда ты была с тем мужчиной, я невольно вспомнил Беллу.
«Ох ты ж мать честная… у Ворона есть женщина».
— Не знаю, кто он для тебя, но смотрел он не как друг. Может, ты и не замечаешь этого, но этот человек точно что-то чувствует к тебе. — Продолжил Энгер, а Миша пропустила эти слова мимо ушей, дожидаясь истории. — Я тоже так смотрел однажды на женщину. Это было давно, да и я тогда был совершенно другим. Имел то, о чем остальные могли только мечтать — положение в обществе, статус придворного мага на службе у короля, деньги, успех, почитателей и завистников. У меня было буквально все. А если чего-то не было, то я свободно мог это получить. Пока не увидел Изабеллу. — Кажется, Ворон теперь, ударившись в воспоминания, разговаривал сам с собой. — Хотя и была небольшая проблема. Девушка была обручена. А мне как всегда захотелось того, что недоступно. Тогда я думал, что все это обычная прихоть. Что это из-за скуки, мол, захотелось новизны, захотелось развеяться.
Первый раз я увидел ее при дворе, когда шел к наследнику на очередной урок. Наследник был полным болваном, который напрочь отказывался воспринимать знания. В тот день он пригласил к себе друзей, а я в очередной раз был на грани из-за его наглости и своеволия. Войдя в комнату, я первым делом увидел принца и его близкого приятеля, сынка богатенького землевладельца. И вот рядом с ним-то и сидел этот ангел. О да, она была прекрасна. В тонком платье из белого шелка, который подчеркивал каждый изгиб ее тела. Ее светлые волосы разметались по плечам, доходили до пояса. А ее глаза… я до сих пор помню эти глаза. Я никогда не видел таких. Они были фиолетовыми. Глубокие, похожие на драгоценный аметист. Я, наверное, очень глупо выглядел, когда зашел туда и уставился на нее, не в силах пошевелиться. Я просто не мог оторвать от нее взгляд, только когда мое имя прозвучало из уст моего ученика трижды, я опомнился.
Зависть — страшный грех. А я позавидовал. И не просто позавидовал, а возжелал чужое. Для меня это было игрой. Только потом уже я понял, что не могу без нее жить. Сначала это были мимолетные встречи, потом разговоры, потом уже прогулки. Конечно, это делалось втайне от ее жениха. Но вскоре я уже не мог мириться с тем, что она принадлежит другому. Именно поэтому я вызвал его на поединок. Да, это было глупым. Сражение из-за женщины, да еще и с каким-то сосунком. А для меня еще и ударом по репутации. Но если честно мне тогда было глубоко на это наплевать. Естественно, мальчик не решился выйти против меня. Он отказался от прав на нее, и я поразился тому, как он просто сделал это.
Я влюбился в нее… как сопливый юнец.
Ну а потом… потом я ушел на ту «великую» битву, на которую меня послал мой король. Мы проиграли. И я был обращен в раба. — Миша с ужасом отмечала, как вокруг Ворона собирается темная энергия, а руки сжимаются в кулаки. Кажется, сейчас молния будет полыхать и гром греметь. — В раба, с которым могут делать все, что только захотят. Я лишился ее. Лишился ее света. Она осталась так далеко. Я ее не мог видеть, не мог чувствовать. Я не знал, что с ней. Пока надо мной измывались всеми возможными способами, я мог об этом лишь догадываться.
Я осквернен, кажется, эта грязь и мерзость забрались под мою кожу. Я уже никогда не посмею коснуться такой чистой Беллы. Она свет, а я тьма и все нечистоты этого мира.
