ИМПЕРИИ: НЕ КАК ТРАНЗИТ, НО КАК МЕСТО
Теперь очевидно, что состояния делались не только на дальней торговле с Китаем. Хотя русское население в большинстве своем состояло из солдат, а великое переселение произошло только в XIX веке, сибирские города неуклонно росли. Увеличение сибирского населения означало возможность заработать реальные деньги на снабжении сибирских земель товарами каждодневного пользования. Это отметил Джон Белл, написав, что в Сибири «многие являются купцами, и очень богатыми, ведя выгодную торговлю до самых китайских границ и во многих местах собственной страны»1505. В настоящей главе мы встречаем таких людей, как Ушаковы, делавших деньги на повседневных товарах. Семья Ушаковых сколотила состояние на доставке таких вещей, как хлеб и рыба, а также на кабаках. Как показано в шестой главе, расширение кабацких дел семьи вызвало гнев других видных гостей, опасавшихся, что пьянство повредит их прибылям. Одним словом, Ушаковы вкладывались далеко не только в меха и восточные товары – основные схемы сибирской торговли, на которые мы до сих пор обращали особенное внимание1506.
Они были настолько заняты своими сибирскими предприятиями, что по собственной воле расположили свою оперативную базу в Сибири или поближе к ней. Они увидели преимущество в переезде поближе к Сибири, куда их никто не изгонял, не потому, что стремились уклониться от службы, а видя возможности для заработка. Ушаковы были не единственной семьей, переместившей свою базу в восточном направлении. Вспомним гостя Петра Микляева из шестой главы, который просил Олеария учить его сына латыни и немецкому и переехал в Казань1507. Этот сын, возможно, был Иван Микляев, живший в Казани, где ему удобно было поддерживать связи одновременно с Архангельском и Астраханью. Впрочем, Иван Микляев не ограничил свое внимание волжским и двинским водными путями. В 1690‐х годах он в партнерстве с другим купцом отправил в Китай груз стоимостью более 4000 рублей1508. Помимо богатых купцов, участвовавших в восточной торговле, были и купцы более скромного достатка, переехавшие в Сибирь и сколотившие там состояние, – к примеру, Осколков, Шангин, Заровнянов1509.
Зарождалась новая Сибирь с малочисленным, но разнообразным населением, бывшая чем-то большим, чем военная колония. Развивалось пограничное общество со своими специфическими чертами, подражавшее богатым купцам метрополии. Например, подобно представителям московской элиты, более скромные сибирские купцы стремились укрепить коммерческие связи и выгоду при помощи брачных уз. В 1757 году тобольский горожанин выдал свою дочь за купца-устюжанина1510. Томский купец Петр Петрович Шихов (вероятно, не приходившийся родственником тарским бухарцам Шиховым) женил своего сына Василия на дочери другого видного томского купца1511.
В Сибири (и по всей России) купцы средней руки стремились наживаться на товарах в тех же пространствах, в которых действовали гости. Хотя гости всегда имели преимущество в политических связах с элитами метрополии, никогда нельзя с уверенностью сказать, какие преимущества можно было получить благодаря местным связям. В сибирских городах, завозивших целовальников, как правило, из какого-нибудь северного русского города, можно легко предположить, что купец из того же города (Ярославля, Вологды, Лальска) мог пользоваться преимуществом. Конечно, гости тоже могли получить выгоду от связей с целовальниками из городов Русского Севера, потому что именно в этих городах они обычно находили себе помощников. Государство, разумеется, всегда играло важнейшую роль. Подробности, записанные в государственных записях, собранные пошлины и налоги, строгость, с которой проводились проверки, – все это легко могло варьироваться. И никому не следует недооценивать способность государства помешать торговле: ограничение хождения тех или иных товаров как минимум подрывало доходы. Однако невзирая на все обстоятельства, усложнявшие условия торговли, купец, прошедший государственную заставу на сибирском гостином дворе, находил именно то, что искал, – рынок. Решение купить товар у служилого человека, у гостиного приказчика, у местного торговца или у бухарского купца принимал сам покупатель. Был в наличии и рынок рабочей силы: гостиные приказчики, не организовавшие собственных артелей, соперничали с местными торговцами и с купцами средней руки за одну и ту же пушнину.
Помимо этого, существовало соперничество и с людьми других чинов, особенно со служилыми людьми. Служилые люди и казаки составляли в Сибири демографическое большинство. Их обязанности могли придать им мобильности – их посылали смирять беспорядки, собирать дань, строить церкви, мосты, дороги, сопровождать людей в Москву или ссыльных во все концы Сибири, участвовать в дипломатических миссиях, экспедициях за солью, поездках с целью закупки товаров и давали им другие поручения, заставлявшие их ездить по всей Сибири. Они всегда занимались торговлей в своих поездках. На первых порах государство запрещало подобную практику, но в 1693 году признало ее и позволило солдатам беспошлинно торговать на суммы, не превышающие 50 рублей1512. Они составили уровень местной торговли этажом ниже купцов средней руки, о которых идет речь в настоящей главе.
РАЗМЫШЛЕНИЯ О МОБИЛЬНОСТИ
Хотя некоторые подробности жизни этих купцов от нас ускользают, таможенные книги и записи Сибирского приказа все же дают возможность осуществить реконструкцию, позволяющую нам заглянуть в то, что безусловно является купеческой жизнью в допетровской и петровской России. Наши портреты, хотя и остаются неполными, демонстрируют ряд черт, характерных для жизни привилегированных русских купцов, таких как долгая карьера, важность семьи как организующего принципа коммерческой жизни, – и эти черты сохраняются, когда мы спускаемся на этаж пирамиды торговых привилегий, изучая таких купцов, как Гостевы и Спиридон Лянгусов. Карьеры Гостевых и Лянгусовых представляют собою картину вертикальной мобильности в Московии, которой способствовали коммерческие возможности в сибирском пограничье. Многократные поездки и расширяющиеся сети отражают множество отдельных успехов в проведении сложных торговых операций, которые в сочетании друг с другом позволили этим людям подняться по карьерной лестнице. Везение и покровительство играли роль и на дальних концах империи, но навыки и опыт внесли в уравнение элементы меритократии. В семье Гостевых мы видим два поколения купцов, сохранявших семейную торговую сеть, ставшую инкубатором для карьеры Спиридона Яковлева Лянгусова, еще одного торговца со скромными средствами, самостоятельно достигшего привилегированного статуса. Карьера этих купцов свидетельствует о возможностях, имевшихся и реализовывавшихся в России раннего Нового времени.
Истории Андрея и Ильи Гостевых, а также Спиридона Лянгусова – примеры карьерного взлета. Настоящая глава могла бы поведать и истории карьерного падения, или, лучше сказать, истории предпринимателей, которые так и не смогли подняться. Сибирские таможенные книги изобилуют самыми различными торговцами, происходившими обычно из северных русских городов и иногда московских кварталов, которые упоминаются всего единожды. Еще более многочисленны и, возможно, служат лучшим индикатором те, кто участвовал в сетях успешных купцов на вспомогательных позициях.
