в руководстве торговлей, стремясь увеличить доходы казны1522. Новоторговый устав 1667 года, вводивший протекционистские меры, повлиявшие главным образом на западных торговых партнеров Московского государства, позволил зарабатывать 100–200 тысяч рублей в год; допуская значительную ошибку в подсчетах, можно предположить, что в первые десятилетия после его ввода доходы от торговых пошлин составили от 6 до 14% казенных доходов1523.
Именно в этом контексте нам будет легче всего понять московские авансы по отношению к Китаю в середине XVII века (особенно в ситуации, когда торговля с Османской империей была затруднена из‐за политической напряженности). Россия стремилась развивать отношения с Китаем как из‐за выгоды, которую сулила роль моста между Востоком и Западом, так и для того, чтобы найти новый рынок для российской пушнины, которую меньше покупали на европейских рынках.
Как международная, так и внутрироссийская торговля приносила доходы. Торговля была острием экспансии и необходимой гранью государственности. Правительство поддерживало идеальный образ: учреждения, в которых служат верные и честные чиновники, справедливо собирают налоги с процветающего купечества1524. Случалось, что московское правительство выплачивало купцу компенсацию за несправедливо взысканные пошлины1525. Указ 1698 года начинался со слов «Против челобитья [то есть в ответ на челобитье] сибирских и поморских городов служилого и торгового чина людей» и изменял правила взимания пошлин в Сибири с заявленной целью «для распространения по всем сибирским городам торговых промыслов, которыми бы его великого государя казна в пошлинах множилась»1526. Хотя государство признало, что не смогло выкорчевать мздоимство среди чиновников1527, оно все равно продолжало транслировать образ, в котором таможенные чиновники собирают «мерную и удобную» пошлину, а купцы платят пошлины по доброй воле, не занимаясь контрабандой и не сговариваясь с провинциальными чиновниками, чтобы обмануть царя1528.
Торговля служила еще одной важнейшей цели, демонстрируя то, что я называю инструменталистским подходом государства к торговле: она играла важнейшую роль в снабжении населения запасами и инструментами, необходимыми для поддержания постоянных поселений, что, как правило, более эффективно, нежели владение, основывающееся на выкачивании ресурсов или размещении солдат без поселенцев. Государство, стремясь создать инфраструктуру на недавно захваченных территориях, осознавало, что торговля может помочь там, где государственных ресурсов и инфраструктуры недостаточно1529. Историографическая инерция привела к закреплению образа близорукого и жадного государства, ставившего препоны на пути купцов и тормозившего экономическое развитие. Считается, что Российское государство интересовалось торговлей только в той мере, в какой она помогала военным целям или фискальным нуждам, – объяснение сомнительное и уж точно не являющееся уникальной характеристикой Московии1530. Нет, государство не проявляло фискальной близорукости; оно понимало всю важность торговой деятельности и принимало важные меры для поощрения торговли на российских землях. Это особенно очевидно в Сибири, где правительство, пытаясь добиться многого, но располагая лишь минимальными ресурсами, временно принесло в жертву казенные доходы ради снабжения региона товарами и укрепления торговых связей. Оно поощряло купцов-мусульман селиться и торговать в Сибири, как показано в седьмой главе. Государство признавало, что эти купцы могут обеспечить снабжение сибирской колонии там, где само оно сделать это будет не в силах.
РОССИЯ В МИРЕ
Период раннего Нового времени привел к важным экономическим, политическим и религиозным изменениям. В ментальной географии интеллектуалов начало преобладать разделение на Запад и Восток, а в Северной Европе обозначился бурный экономический подъем1531. Впрочем, этот процесс затянулся надолго: Франческа Тривеллато утверждала, что Средиземноморье и в XVIII веке оставалось весьма жизнеспособным экономическим регионом1532. Хотя экономическая гегемония перешла с юга на север, важно принимать во внимание, что различные регионы Европы уже были тесно переплетены друг с другом различными связями. В «первый золотой век Нидерландов значительная часть капитала и немало знаний и инноваций, на которых основывалось голландское величие, имели южное происхождение»1533.
Левант прежде был важнейшей перевалочной базой, через которую товары с Дальнего Востока шли в Европу, самые богатые и торговые области которой на протяжении долгого времени располагались вдоль средиземноморского побережья. В раннее Новое время повысилось значение Северной Европы как пункта назначения дальневосточных товаров. Многие из этих товаров прибывали на кораблях Ост-Индских компаний не потому, что морские компании заменили собою наземную торговлю, но потому, что в Европе сильно выросло потребление. Как отмечено в первой главе, примерно пятая часть шелка, достигавшего Европы, путешествовала через Россию1534. Товары могли двигаться через Россию по различным путям: сухопутной дорогой через Польшу, хотя количественно ее сложно выделить, через балтийские порты или через Архангельск. Волга была важнейшей торговой артерией. Некоторые товары спускались или поднимались по всему течению Волги, начиная или оканчивая свой путь в Астрахани. Другие товары добирались до Волги дальше к северу, ведь сибирские сухопутные торговые пути пересекались с Волгой. Действительно, принимая во внимание нестабильность волжской степи, некоторые купцы, вероятно, предпочитали сибирский путь.
Переориентировка товаров, вызванная экономическим ростом Северной Европы, отразилась в торговом лексиконе. Современное значение слова «гость» в русском языке уходит корнями в древность. Гостями называли купцов, приезжавших в Киев и впоследствии в московские княжества из дальних краев. В позднее Средневековье в документах чаще всего встречаются «гости-сурожане» или «сурожские гости»; Сурожем называли генуэзскую колонию на берегу Черного моря в позднее Средневековье. Уточнение «сурожане» в конечном счете отпало, а само слово «гости» осталось, продолжая вызывать ассоциации с югом1535. Другими словами, первоначально купцы приезжали в Московию с юга. Есть и другие лингвистические перемены, отражающие произошедшие изменения. К концу XVII века в русском языке распространяется слово «ярмарка» (от нем. Jahrmarkt). Прежде были больше распространены славянское слово «торг» и тюркское «базар»1536. Поэтому, когда Петр продемонстрировал свою западную ориентацию, назвав себя императором, это была ритуальная печать на переходе, уже начавшемся в предыдущем веке1537. Языковые заимствования быстро распространялись. К началу правления Петра Московская компания уменьшилась до сравнительно небольших размеров и голландский язык стал наиболее полезным. Русские слова, связанные с торговлей и финансами, происходят из голландского, в том числе банкротство, биржа, дивиденд, контора, квитанция. Новый русский морской словарь тоже был преимущественно голландским: якорь, конвой, матрос, мачта, штирборт. Разумеется, голландское искусство мореплавания было самым непосредственным образом связано с торговыми успехами Нидерландов, и любовь царя Петра ко всему голландскому была следствием голландских успехов, а не их причиной. Когда шотландский священник Джильберт Бернет встретился с Петром Великим, «язык, на котором они беседовали, был голландский»1538.
Водоразделом для Московского государства стал XVI век: именно тогда было принято решение о переориентации. Появление англичан – искавших путь на Восток,
