— Мы что, добровольно хотим принять участь трилобитов? — мягко улыбнулся Брин, — Если всем достижениям человечества суждено быть лишь жалкому слою окаменелостей между Кайнозоем и бесконечностью — этого ли мы всегда хотели?
— Говори-говори, гад! — погрозил Шон кулаком в телевизор, — Больше тебе не промывать нам мозги своей сладкой болтовней! Мы и до тебя еще доберемся!
— Нет. Мы хотели не этого. Мы по природе своей стремимся к чему-то великому, к грандиозным свершениям. Они — наша судьба. Глупо плакать, вспоминая о материнском молоке, когда наше истинное предназначение ждет нас там, среди звезд!
Голос Консула начал становиться все жестче. Несколько повстанцев в недоумении заглянули в комнату.
— И только Всегалактический Союз, менее известный как «Альянс», может привести нас туда, на вершину нашей эволюции, нашей судьбы. И — да, говорю я, я — сотрудничаю с ним. И мы все должны сотрудничать, с рвением и охотой, если мы хотим пожинать плоды выгоды этого объединения. И да будет так.
Трансляция отключилась, но за секунду до этого рука Гордона с грохотом смела телевизор на пол. Он даже был рад тому, что посмотрел это «шоу». И если у него до этого были еще какие-то сомнения в том, правильно ли они все делают, то теперь они рассеялись.
— Вот и правильно! — воскликнул Шон, — Скоро во всех домах навсегда замолчит этот гнусный голос.
— И как часто… — Гордон подбирал слова, — Как часто в обычное время шла эта пропаганда?
— Каждый день! — усмехнулся Шон, когда они вышли к остальным, — Почти принудительно, вы что, не помните?
— Помню-помню, — не стал вдаваться в подробности Фриман, — И что, эти бредни кто-то воспринимал всерьез?
— И сейчас воспринимают! — отозвалась одна из девушек-повстанцев, — Есть такие малодушные. А уж в мирное время их было раза в два больше…
Фриман даже не нашел что ответить. Они тем временем снова вышли на улицу. Картина была удручающая. Редкие деревья стояли совершенно голые и обожженные. Несколько домов были разрушены до основания то ли бомбами, то ли еще чем-то. Практически у всех домов были пробиты крыши — Альянс продолжал зачистку хедкрабами. Часть улицы была завалена обрушившимся домом, так что пришлось перелезать через гору завалов. Рядом горело несколько автомобилей под погнутыми фонарными столбами. И все утопало в утробном гуле — весь город мелко дрожал от непрерывных боев. Трещали автоматные очереди, совсем близко, хлестали одиночные винтовочные выстрелы, гулко оглашали окрестности взрывы. Дом на этой улице обрушился совсем недавно, завалы еще дымились, а пыль не успела улечься. Перебираясь через горы руин и обломков, Гордон содрогнулся, когда увидел торчащую из-под камней руку. Но когда он наступил совсем рядом, чтобы продолжить путь, рука слабо шевельнулась. Фриман мгновенно замер, подняв вверх кулак — знак всем остановиться. И пригляделся, поправив очки — не показалось ли? Когда рука шевельнулась еще раз, сомнений больше не было.
— Ну-ка все, живо сошли с руин на асфальт! — крикнул он отряду, — Осторожнее ступайте, тут могут быть выжившие! Кто-нибудь трое — сюда, быстро, помогите вытащить! Тут человек!
По зову кинулось сразу пятеро. Они оттеснили Фримана и принялись живо разбирать завал. Человек под камнями застонал.
— Осторожнее поднимайте камни, — предупредил Гордон, заглядывая им через плечо.
— Это мужчина, — сказал кто-то, когда показалось лицо.
На лицо выжившего невозможно было смотреть без боли. Окровавленное, распухшее и побитое, оно было почти неузнаваемо, глаз выбит. Кровавое месиво в одном месте слабо раскрылось и застонало — в этом месте был рот.
— Черт, да вытаскивайте же его скорее! — крикнул кто-то, — Да осторожнее…
— Э, да тут еще кто-то есть!
— Вот что, — решил Гордон, — Вы пятеро останетесь тут, поможете тем, кто выжил. Тут могут быть старики, женщины…
Секундное сомнение мелькнуло на лицах пятерых парней. Что дороже — идти с великим Гордоном Фриманом, или помочь заваленным товарищам?
— Конечно, — кивнул один из них, остальные молча продолжили работу, — Можете на нас положиться. Если уж кто-то еще тут выжил, мы их найдем.
Гордон кивнул.
— Оставайтесь. Вы знаете, куда идти, если что.
И он посмотрел на грозно возвышающуюся над городом Цитадель. Ее было видно из любой точки Сити 17. Вершина терялась среди серой пелены облаков, никаких окон — немыслимой конструкции, иррациональной архитектуры башня. Раньше она нависала над головами, словно меч. Сейчас она показалась Гордону знаменем, указателем, пограничным столбом, отделяющем этот мир от прошлой жизни. Пусть только они доберутся до нее… Пусть только войдут внутрь, и они сделают все.
Оставив пятерых разбирать завалы, Гордон со своим заметно уменьшившимся отрядом двинулся вперед, в соседний квартал. Здесь завалов было еще больше. Гордон даже поколебался — не оставить ли и тут пару человек? Но решил — нет. Так и он скоро один останется, да и сам будет заниматься разбором руин вместо того, чтобы найти Барни. Гордон едва заметно усмехнулся, проходя мимо горящего ЗИЛа — вот она и показала свое лицо, логика войны. Либо все разбирают завалы и ищут раненых, либо воюют. Раненые не нужны, они лишь мешают, отбирают силы и время. Ранеными солдатами войну не выиграть. Фриману это не нравилось, но он начал все чаще видеть двоякость человеческой морали. Бывают моменты, когда понимаешь, что не бывает в мире деления на черное и белое.
— Хедкрабы! — крикнул кто-то и, не задумываясь, открыл огонь.
Гордон, дернувшись, вскинул дробовик и бегло выстрелил по ползущему к ним существу. Справа резко вскрикнул повстанец — хедкраб прыгнул прямо на его лицо. Товарищ кинулся помогать отодрать тварь. Хедкраб был забит прикладами. Фриман ободряюще похлопал по плечу спасенного:
— Вот и я чувствовал себя так же в коридорах Черной Мезы! — улыбнулся он, подавив давящие воспоминания.
— Хеды совсем распустились! — весело заметил парень, ощупывая царапину от когтей твари, — Как сейчас помню, как я в детстве кидался в них камнями, когда они заползали к нам в комнату!
Гордон покачал головой. А что он мог еще ожидать от людей, которые выросли бок о бок с существами из Зена? Снова идя вперед, Гордон вдруг ощутил тяжелую тоску. Тоску по старому миру. И если каждый из его новых спутников стремился к уже давно забытой утопии, то он помнил ту жизнь совершенно отчетливо. Его родной Сиэтл. Бетонные джунгли Финикса. Веселые вечера в баре вместе с Барни. Университет, занятия, студенческие похождения. Природа, небо. Чистое небо… Все это было так недавно. Стоит протянуть руку — и дотронешься…
Они проходили через руины какого-то разрушенного здания, когда земля под ногами вдруг начала гудеть и подрагивать. Фриман, оглянувшись на странный трубный звук, увидел вдалеке, за грядой развалин, гигантский силуэт.
— Страйдеры! — заорал кто-то, и спутники Гордона мгновенно разбежались в стороны, прячась кто куда.
И лишь Гордон застыл на месте, пытаясь разглядеть, что же это было. И в следующую секунду он увидел. Огромное паукообразное существо на трех гигантских ногах обыскивало руины, двигаясь с жутковатой легкостью. Ученый в ступоре глядел на синтета Альянса. Он даже и не мог представить, что такое бывает в реальной жизни… Фасеточные глаза срайдера выискивали кого-то среди руин, а массвная пушка, больше похожая на жало, свисала с брюха. Гордон медленно сглотнул, наблюдая, как это страшное существо рыщет среди обломков, вдруг вскинул автомат и выстрелил.
— Остановитесь! — крикнул ему кто-то из повстанцев, но было уже поздно.
Пули хлесткой очередью полоснули по панцирю страйдера, выбив сноп искр. Синтет повел телом, словно отгоняя надоедливую муху, и резко оглянулся на звук. Фриман, даже не понимая, что он делает, все стрелял и стрелял, хотя пули не причиняли страйдеру никакого вреда. Но существо, заметив даже с такого расстояния одинокую фигуру в оранжевом, рванулось в сторону Гордона, круша острыми членистыми ногами обломки домов.
Чья-то рука схватила стреляющего Фримана и с силой оттащила в подъезд.
— Док, вы что делаете?! — повстанцу плохо удавалось скрывать гнев, — Зачем вы его провоцируете?
— Да что это, дьявол его забери, было? — тяжело дыша, пробормотал Фриман, порываясь выглянуть на улицу, откуда уже доносились звуки тяжелых шагов.
— Страйдеров лучше не дразнить, — более спокойно пояснил Шон, — Аннигилирующая пушка — это не шутки.
