его в лицо, могли опознать, — пожал плечами Мордвин, — если бы дело до этого дошло.
— Охотником назвался, — усмехнулся Решевский.
— А он, вправду, охотник. И стреляет отлично из всего, чего хочешь от рогатки до… арбалета! Профессионал высокого класса. Всё, что делал, делал прекрасно, — горько усмехнулся Анатолий Мордвин. — Я его знаю очень давно. Он был отличный парень — добросовестный, честный, способный и всегда готовый учиться.
Слушая эту характеристику, Петя мало-помалу, закипавший от возмущения, наконец не стерпев, взорвался.
— Анатолий Александрович, Вы о нём, как о лучшем друге говорите! А этот гад нас только случайно не спалил живьём и…
— Да ладно, Петь, — остановил его спокойно Кирилл, заметив, как потемнело лицо Мордвина. — Люди меняются, к несчастью, а мы… не всегда эти изменения успеваем заметить и, тем более, понять.
— Парень прав, Кира. Я с себя вины не снимаю. Я ему полностью доверял и «поручил» ему вас. Он всё… всё! знал от меня. Я оплошал, мужики!
— Толя, брось ты! Иисус, и тот с Иудой, сидел за одним столом. Ты вот что мне лучше скажи, — желая отвлечь друга от мрачных мыслей, сказал Кирилл. — Почему он нас не перестрелял по одиночке? Всё какие-то сложные манипуляции…
— Это я как раз могу понять. Знаешь, одно дело команду подать или создать условия, а другое — самому. Своими руками. Ничего тебе плохого не сделавших людей! Кстати, он у Пироговой организовал, чтобы тебя поджидали. В этой вот деревне «Лукашки». Он отдал приказ по всей форме, а потом следы уничтожил — на бумаге и среди смертных. Двое офицеров погибли.
При этой страшной новости все замолкли и обменялись растерянными взглядами.
— Ладно, к делу, — решительно продолжил Мордвин. — Мы его обложили. Теперь ему некуда деться. Это для нас всё тут на Севере на одно лицо — просторы и лёд, и снег. А местные звероловы замечают каждую мелочь. И потому они его засекли. Я от них узнал, что он прячется на острове «Гусиный», и пограничникам сообщил. И пограничники по нашей просьбе на вертолёте это перепроверили и подтвердили. Я тут же собрался к вам. Мне надо знать, что вы все в порядке, и не пытаетесь на свой страх и риск его отловить. Полковник испытующе оглядел друзей. Они молчали. Чувствовалось, однако, что перспектива сидеть в сторонке не радует никого.
— Нет, как же так? — наконец начал Тимофей. — Стервец мою собаку убил, моих друзей…
— Ага, сначала, всё-таки, собака, потом друзья! — попробовал обратить всё в шутку Анатолий Александрович.
— А я? Толь, я в армии служил. И у меня свой собственный счёт — я только чудом… — Кирилл осёкся, взглянув на дочь, а Мордвин сразу воспользовался представившейся возможностью.
— Кира, вы собираетесь начать военные действия, а кто останется тут? Или детёныш тоже, как амазонка? — и он кивнул головой в сторону Лизы.
— Нет, дядя Толя, — неожиданно твёрдо и спокойно ответила она. — Я хочу быть врачом, сколько я себя помню. Я уже в гимназии два последних года помогала в госпиталях, а на втором курсе ездила в Африку проводить вакцинацию против полиомиелита. Я вас всех буду лечить, бинтовать и зашивать, если надо, а вот ловить и наказывать — нет. Стрелять умею тоже, но не хочу!
В конце концов было решено, чтот на «Гусиный» на пограничном катере поплывут все, кроме Лизы. Но задержание проведут лишь те, кто должны. И сейчас группа захвата, в белых маскхалатах двигалась рассеяной цепью к тому месту, где по данным разведки в пещере схоронился Еремей. Они спустились на морской лёд и пробирались к высокому торосу, чтобы с его вершины высмотреть наиболее удобный пыть до нее. Перед ними простиралось сплошное гладкое снежное поле, на котором, разве что, в нескольких местах виднелось несколько небольших бугорков.
— Всё, ребята, мы на месте. Весь остров просматривается, мне сейчас сообщили. Он может быть только в пещере. Второго выхода нет. Родик, давай: ты я и Вальтер. Внимание, пошли! — скомандывал полковник. Трое ловко подползли к входу, затем прозвучали громкие голоса, выстрелы вхолостую, дымовая шашка просвистела в тёмную пасть пещеры и, наконец, всё смолкло.
— Нет там никого, товарищ полковник, — матерясь, вытирая слёзы и чихая, доложил Родик, вылезший на свет божий. — Вещи есть, даже вот это! — он выложил перед Мордвиным тёмно-коричневый деревянный, окантованный затейливыми медными скобками сундучок. — Пустой, конечно. Ну а птичка, то бишь… этого… «муха» улетела!
Изумлению и ярости Мордвина не было предела. Он повернулся, махнул рукой и побрёл в сопровождении своих ребят назад.
Примерно в трёхстах метрах от ледяного поля перед пещерой проходили с обеих сторон гряды торосов. Люди смотрели под ноги. Понурые, вымотанные ожиданием схватки и опустошённые неудачей, они не смотрели по сторонам, как вдруг Вальтер споткнулся. Он потерял равновесие, замахал руками и пошатнулся. Взгляд его при этом невольно упал между торосов.
— Гляньте, полынья, а рядом тюлень! — удивился он. Действительно, животное расположилось почти у самого края.
— Это морской заяц, — заметил Тимофей, и все остановились поглядеть на него.
— Любимая добыча местных. Лежит, как будто дремлет. А чуть что, уходит под лёд. Охотник к нему против ветра должен ползти, чтоб не спугнуть. Они даже за солнцем следят — тюлень не любит ярких лучей.
— Мужики, а вот и «охотник»! — пограничник указал рукой на торосы.
Медведь ходил взад и вперёд под самой грядой, желтовато-белый словно гора старого снега. Выделялся только его чёрный нос. Он сильно вытягивал шею, качал головой и то ложился на живот, то снова вставал. Наконец, он взобрался на вершину гряды, пошёл по ней, нюхая воздух, остановился, и вытянувшись всем телом вперёд, заскользил вниз.
На несколько секунд они потеряли его из виду. Распластавшись на бугристой поверхности, зверь совершенно слился со льдом. Различить медведя, быстро скользившего на животе среди заструг, было бы нелегко, но чёрный нос им снова помог. Он мелькнул на минуту, и тут же исчез, но люди уже заметили хищника. Медведь передвигался, отталкиваясь задними лапами, а голова его была плотно зажата между передними!
Это что же он, нос свой прячет? — прошептал Родик, — смотрите, метров пятнадцать осталось. Заяц спит, и зверя не видит!
В эту минуту медведь очутился рядом с тюленем и тяжело опустил огромные лапы на голову зайца. Воздух прорезал истошный вопль, что-то взметнулось вверх, а две тёмные тени полетели вниз в полынью. Через несколько секунд медведь вынырнул далеко впереди из другого разводья и вместе со своей добычей скрылся во льдах.
Люди не сразу поняли, что произошло. Они с запозданием принялись стрелять, что-то кричали, побежали, скользя
