— Вы хотите понять что мы такое, братья? — положила руки на стол Лиэнни. — Слушайте.
Нио ждал многого, но отнюдь не того, что ему рассказали. Эмпатия… И каждый аарн был эмпатом, каждый ощущал чувства другого и на дух не переносил зла, ненависти, подлости. Он только качал головой, пытаясь понять, осознать все это, но ничего пока не получалось. Да, Дерек прав, понять это умом невозможно, нужно ощутить самому.
— А чем отличалась от других та очень красивая девушка? — спросил через некоторое время. — Почему вы так на нее смотрели? На кусок дерьма так не смотрят…
— Она хуже, — скривилась от воспоминания Лиэнни. — Представь себе клоаку. Хотя нет, это слово не передает всей мерзости ее души. Она готова на любую подлость, на любое скотство, на убийство, на предательство. Да на все, что угодно, если это принесет ей хоть какую выгоду. Самую малейшую. Ненависть и презрение к другим, возведенные в абсолют. Любить и доверять не способна в принципе. Никогда и никому не поможет, даже если от нее не потребуется почти никаких усилий. Наоборот, посмеется над утопающим, над тянущим к ней руки из проруби. Нет, мне не передать словами всего того кошмара, что я ощутила. Понимаешь, Нио, мы довольно мало общаемся с помощью речи. Эмоэфир куда более информативен.
— Я, кажется, понял… — протянул офицер. — Но забери меня Проклятый, неужели среди вас нет ни одного подонка? Да просто злого человека?
— Подонка не пригласят, — ухмыльнулся Дерек. — Ты ведь знаешь, что мы берем не больше двух-трех процентов из выкрикнувших Призыв. Как думаешь, почему?
— Не знаю, — Нио глотнул еще эликсира и внимательно посмотрел на дварх-полковника. — Но хотел бы узнать.
— Каждый претендент просвечивается и на эмоциональном, и на ментальном уровне. Полностью, до последней мысли и последнего чувства. Человек, в котором зло превалирует, властолюбивый или корыстный, пытающийся стать аарн из желания получить что-нибудь для себя, любимого, пролетает. А вот любой странный, мечтающий о недостижимом, способный забыв себя, помогать другому, тот, у кого в душе горит серебряный ветер звезд, жажда чистого и доброго, жажда настоящей любви и настоящей дружбы — тот всегда становится одним из нас.
— Но почему тогда вы посчитали достойным меня? — прикусил губу Нио. — Я ведь убивал, в том числе, и ваших братьев во время того штурма. И никем, кроме как обычным офицером, не был.
— Да? — прищурилась Лиэнни. — А ты подумай, брат мой, сколькие из твоих знакомых отдали бы почти все свои деньги за совершенно чужую девчонку? Отдали бы, не зная, что их самих ждет завтра? Будет ли у них, что есть и где спать?
Нио покраснел — да ничего такого он не сделал! Многие бы поступили так, поступить по-другому — подло. Но потом начал перебирать в памяти своих сослуживцев, пытаясь поставить их на свое место. И с каждым воспоминанием ему становилось все более не по себе… Прекрасно ведь помнил, как за какую-то лишнюю сотню кредитов в месяц люди совершали подлости, подгаживали, подсиживали друг друга, писали анонимки. Вспоминал отвратительные ему игры в штабе. Сам Нио никогда не лез ни в одну из разборок, стараясь держаться подальше от грызни за теплое местечко. Потому всегда оказывался в самой, что ни на есть, дыре. Только один, скорее всего, поступил бы на его месте так же. Тао. Единственный, кто не отвернулся от него по приказу начальства. Да, никто, кроме него, даже не пошевелился бы, чтобы защитить Рилку. А многие еще и поаплодировали бы, с удовольствием смотря как избивают девочку… Благие! Но почему же все так страшно в этом мире? Почему вокруг столько тех, кто готов на все ради лишнего, даже совсем не нужного ему куска? И если среди Аарн подобных нет, то быть среди них — честь. Но все-таки есть несоответствия. Ведь если в орден попадают только люди, не способные на зло, то как тогда объяснить их боевые операции и леденящий ужас, который вызывают в галактике их легионы? Нио поднял глаза на Дерека и в лоб задал ему эти вопросы.
— Со стороны может показаться, что тут действительно что-то не то, — криво усмехнулся дварх-полковник. — Если не знать всего. А теперь подумай сам — если бы у нас не было силы, с нами бы кто-нибудь считался? Нам бы дали жить так, как мы хотим? Нет. Но это общие слова. Теперь пойдем по порядку. Боевые операции. Каждая из них имеет целью остановить что-то, угрожающее жизни людей как минимум на одной планете. Знаешь ли ты, что разрабатывали в лаборатории, которую ты охранял?
— Нет.
— А зря. Созданный там мутагенный вирус способен уничтожить население целой планеты за несколько часов. Причем, вирус жизнеспособен в любой среде, включая вакуум. Биоблокада от него не защищает, ни одно из известных лекарств не дает полного излечения. Для того, чтобы вирус был уничтожен с гарантией, нужна температура не менее шести тысяч градусов. Как тебе такой подарок людям?
— Зачем? — Нио был потрясен услышанным. — Зачем им это?
— Ты меня спрашиваешь? — фыркнул Дерек. — Так я не знаю ответа на этот вопрос. Но теперь и я спрошу тебя откровенно — нужно было остановить распространение такого страшного оружия? Или нет?
— Нужно… — опустил голову офицер. — И что, каждый раз вы выступаете против такого?
— Чаще всего против куда худшего, — усмехнулась Лиэнни. — Еще мы ограничиваем жаждущих власти, готовых ради этой власти на любые преступления. Следим за войнами, стараясь не допускать слишком больших зверств и геноцида. И мстим, если кто-нибудь осмеливается тронуть кого-то из нас.
— Тогда почему вы допускаете существование такого кошмара на Аствэ Ин Раг?
— Это религиозные фанатики, — вздохнул дварх-полковник. — Аннексировать их планеты? Начинать полномасштабную галактическую войну? А не слишком ли? Хотя все больше и больше из наших тактиков-ментатов приходят к выводу, что с ними что-то нужно делать. Каждая из девочек, попадающих к нам, рассказывает такие ужасы… Кстати, мужчин оттуда в ордене всего лишь около десятка — им очень выгодна и приятна их религия, странных среди них практически не бывает. Если бы фанатики хотя бы сидели у себя дома, но они рвутся на другие планеты. Именно они добились, чтобы объявленное вне закона еще несколько тысяч лет назад рабство снова было признано в галактике.
— Понятно… — протянул Нио. — А почему вы так скрываетесь ото всех? Почему никто и ничего об ордене не знает?
— А зачем? — засмеялась Лиэнни. — Зачем сообщать лишнюю информацию людям, мечтающим нас уничтожить? То, что действительно нужно знать, мы не скрываем. Возможно, что стоит открыть чуть больше, но пока мы еще не пришли к определенному мнению. Обсуждаем. Командор тоже молчит по этому поводу.
— Мне кажется, что в галактике должны хотя бы знать какие у вас требования к эмигрантам. Тогда скоты, подобные хозяину Рилки, даже не пытались бы пробраться сюда.
— Ты уверен? — прищурился Дерек. — В отличие от людей чести, людей, не признающих подлости и корысти, скоты считают себя идеалом и уверены, что вокруг все такие же, как они сами. Подожди, брат мой, ты сам еще ощутишь всю мерзость их душ. Ты, кстати, обращал внимание на наши мертвые лица в присутствии чужих?
— Да тут и не захочешь, но обратишь, — поморщился Нио. — Жутковатое впечатление.
— А что делать? Это все внешнее проявление действия психощитов. Ты видел как без щитов рвало наших в присутствии несущих зло.
— Вот оно что… — протянул офицер. — Значит, после этого самого Посвящения человек становится не способен переносить зло?
— Что есть зло, а что добро? — фыркнула Лиэнни. — Эти понятия относительны, нас тоже многие в галактике считают страшным злом. Мы скорее становимся не способны переносить конкретные качества и конкретные чувства, присущие многим людям во внешнем мире. В том числе ненависть, властолюбие, презрение, корысть, жестокость и подлость.
— Но ведь в каждом из нас есть хоть немного всего этого! — Нио даже привстал с места. — В каждом человеке! Куда все это девается?
— Все дело в том, — успокаивающе похлопал его по плечу Дерек, — что человек, в котором эти качества превалируют, не сможет пройти Посвящения, у него не смогут быть активированы необходимые центры в мозгу. Никто не знает почему, но это так. Командор как-то пытался, надеясь, что можно излечить человека от стремления ко злу. Увы, ни хвоста Проклятого у него не вышло. Мы получили потерявшее разум чудовище, которое пришлось уничтожить.
— А что происходит с человеком, способным пройти Посвящение?
— Человек в этом случае становится частью единого целого, серебряный ветер разворачивается в его душе в полную силу и выдувает из нее остатки недоброго. Ему становится противно от отрицательных чувств и качеств. Тебе, наверное, непонятен термин «серебряный ветер»?
— Почему же? — иронично усмехнулся Нио. — Как мне кажется, так вы назвали жажду невероятного, чистого, доброго.
