отреагировал так, как я и ожидал. Он заявил, что теперь более, чем когда-либо раньше, необходимо собрать все наши силы для тотальной войны и тотального уничтожения врага путем безжалостного расходования всех физических ресурсов.
Донесения Цицерона, очевидно, приводили Гиммлера в состояние неуверенности. Незадолго до Рождества 1943 г. он попросил меня заехать к нему. Я докладывал ему о разных делах, но он внезапно прервал меня: «Шелленберг, я понимаю теперь, что что-то должно произойти. Только все так ужасно трудно…» Я едва мог поверить своим ушам, когда он дальше сказал: «Ради бога, не дайте вашим контактам с Хьюиттом (г-н Абрам Стивенс Хьюитт — специальный представитель президента Рузвельта в Стокгольме) прерваться. Не могли бы вы дать ему знать, что я готов поговорить с ним?»
С того момента удары посыпались быстро один за другим. Материалы Цицерона ясно показывали, что продолжающийся нейтралитет Турции будет недолгим. Шаг за шагом турки переходили в лагерь союзников. Турецкие дипломаты действовали осторожно и по плану, почти точно так же, как Нэтчбулл-Хьюджессен описывал в своих депешах в министерство иностранных дел. Во-первых, нейтралитет продолжался, но турецкие силы сосредоточивались во Фракии, чтобы удерживать немецкие дивизии в Болгарии. Тем временем в Турцию нарастали поставки военного снаряжения от союзников, и, наконец, все чаще происходили консультации между турками и генеральными штабами союзников. Согласно этим документам, обхаживание турок должно было закончиться к 15 мая 1944 г. и было как-то связано с операцией «Оверлорд». Поэтому с этой даты мы должны были рассчитывать на приложение всесторонних усилий Западом.
Если бы Черчилль смог осуществить свой план вторжения на Балканы в конце 1943 г., то, по моим тогдашним расчетам, война закончилась бы весной 1944 г. Балканы были перезревшей сливой, готовой упасть при малейшем касании, что прорвало бы юго-восточный фланг фронта Германии. Вместо этого стратегическая авиация западных союзников начала бомбежки важных дорог, железнодорожных узлов и нефтяных объектов. Первой жертвой, согласно графику, сфотографированному Цицероном, должна была стать София 15 января 1944 г. Город был предупрежден достаточно заранее, хотя мы ничего не могли сделать, чтобы отразить эту атаку.
В феврале-марте 1944 г. Цицерон прекратил свою деятельность, а в апреле Турция разорвала отношения с Германией и перешла в лагерь западных союзников.
С самого начала я был убежден, что Цицерон работал с одним или несколькими подручными. Я так и не узнал его мотивов — жадность, ненависть или просто тяга к приключениям, — но часто во время своих многочисленных поездок мои мысли снова и снова возвращались к этому необычному делу, и я задавал себе вопрос, а не стояла ли за Цицероном турецкая разведка. Чем больше я думал об этом, тем более вероятным мне казалось, что посредством этих материалов Турция пыталась предупредить Германию и помешать ей продолжать идти по пути тотального уничтожения. И в то же время она, вероятно, предупреждала нас о своем почти неизбежном переходе в лагерь западных союзников и тем самым защитила себя от гнетущей угрозы со стороны России.
Глава 33
Падение адмирала Канариса
Грубый просчет абвера. — Гейдрих приказывает установить наблюдение за некоторыми служащими абвера. — Я проверяю Канариса на предмет утечки информации. — Интриги католической церкви. — Трения между Канарисом и Гейдрихом. — Недостатки управления в абвере. — Досье Канариса уходит к Гиммлеру. — Его кампания против Канариса. — Приказ об аресте адмирала. — Он отказывается от возможности самоубийства. — Наша последняя встреча
К концу февраля 1942 г. положение адмирала Канариса уже не было столь устойчивым. Его друзья и подчиненные, наверное, не знали об этом, а я знал, что Гитлер всерьез обдумывает, как избавиться от него. Его падение ускорил инцидент, который приобрел немалое значение в битве умов между техническими специалистами, которая продолжалась на протяжении всей войны.
Начиная с середины 1941 г. мы ввели в эксплуатацию новое средство обороны против вражеской авиации, которое с огромным мастерством было разработано техническим департаментом ВВС и использовалось столь широко, что наша противовоздушная оборона могла точно определить положение и расстояние до всех приближающихся вражеских самолетов. Это средство вместе с нашими автоматическими средствами наведения высокого уровня давало нам возможность наносить тяжелые потери врагу, так как оно охватывало все главные воздушные трассы Северной и Западной Европы.
Одна из самых важных военных баз, с которой осуществлялось управление этим средством, находилась в Капд'Антифер недалеко от Гавра. В полночь на 27 февраля 1942 г. подразделение британских десантников совершило неожиданный налет на эту базу. Им удалось снять с установки важные части и сфотографировать другие ее части, которые невозможно было демонтировать. Перебив немецкий гарнизон, они сумели уйти со своими трофеями. Легко представить себе, что эта дерзкая успешная вылазка не вызвала воодушевления в штаб-квартире Гитлера. Он был в слепой ярости, и на этот раз его гнев был оправдан, так как расследование этого инцидента выявило серьезные недостатки в оборонительных мерах, особенно в части маскировки и защиты установки.
После нескольких дней раздумий Гитлер послал за Гиммлером и потребовал полный отчет об уровне технического развития западных держав в области средств радиообнаружения. Он резко посетовал на Канариса, который до сих пор не давал ему истинной информации на этот счет.
В отделе технических исследований ВВС был составлен доклад, основанный на результатах своих собственных исследований и анализе захваченного оборудования. Однако это было не то, что хотел увидеть Гитлер. Он потребовал разведданные, собранные ведомством Канариса на эту тему. Как обычно, Канарис не сумел предоставить требуемую информацию. Это положило конец доверию к нему Гитлера, и с того момента его судьба была решена.
Это был шанс для Гиммлера и Гейдриха предпринять решительную атаку на Канариса, и Гейдрих спросил меня, сможет ли AMT VI обеспечить лучшие средства защиты, чем абвер — департамент военной разведки под руководством Канариса. Я ответил, что в настоящий момент не могу брать на себя какую-то дополнительную ответственность. Этот отказ, вероятно, способствовал принятию ими решения не пользоваться своим преимуществом перед Канарисом в тот момент.
Позже, когда я обсуждал этот вопрос с Гиммлером, он признал, что мое нежелание брать на себя ответственность не сыграло тут никакой роли; в любом случае было бы легко сместить Канариса, но фюрер не был готов передать управление и организацию объединенной разведывательной службы Гиммлеру.
Тот факт, что я не мог не испытывать к адмиралу симпатию, усложнял для меня эту ситуацию. Канарис был весьма умным и чутким человеком со многими приятными качествами. Он любил своих собак и лошадь почти больше, чем любых других
