погоду, - совсем не хочется.
Дом на Ганновер-сквер был закрыт - мать, и отчим с детьми уехали в Мейденхед, взяв с собой
Холландов.
Тедди жил в комнатах Майкла в Блумсбери, у Британского музея. Он представил себе уютный,
бархатный диван. Зевнув, юноша твердо велел себе: «Надо закончить сегодняшние дела,
отправить гонца в Бат, к патрону…»
Он потушил сигару в фарфоровой пепельнице и вспомнил ласковый голос Бромли:
-Я очень рад, Тедди, что ты хочешь оставить вклад своего отца в Банке Англии. Все-таки, Америка -
совсем новое государство. Финансовая система там еще не устоялась, было бы жаль потерять
такие сбережения…- он отряхнул и без того безукоризненно чистый сюртук:
-Разумеется, мы предлагаем услуги по доверительному управлению, ты и сам это знаешь, -
Бромли улыбнулся.
-А семейная скидка? - хотел было, предложить Тедди. «Он ведет и дяди Питера дела, и дяди
Джованни, и Холландов». Юноша посмотрел на тонкие, бледные губы Бромли, на его бесцветные,
пристальные глаза за очками в простой, стальной оправе, - и прикусил язык.
Тедди допил кофе и открыл свой блокнот в красивом переплете испанской кожи. Он покусал
серебряный карандашик: «Цветами тетя Изабелла занимается, мама и Мадлен - обедом, мне
осталось только к портному сходить, в последний раз, купить кольцо...- он тяжело вздохнул.
Отложив блокнот, Тедди опустил голову в руки.
Мораг писала исправно - каждый месяц. Он читал ровные строки - невеста рассказывала о
деревенской школе, где преподавала, о поездках в Бостон, Нью-Йорк и Вашингтон, о бале на
офицерских курсах в Вест-Пойнте, где учился Хаим. Тедди каждый раз искал в конце письма имя
Марты.
-У Марты все хорошо, - читал Тедди, - она преподает в школах, и начала печататься, разумеется,
под псевдонимом - в аболиционистских журналах.
-Марта выступает с проповедями в церквях для цветных, - прочитав это, Тедди улыбнулся и
вспомнил ее страстный, низкий голос: «Поверь мне, когда-нибудь, мы сможем учиться в
университетах. Женщины будут заканчивать Гарвард, работать в правительстве, станут
адвокатами, врачами...»
Распечатывая очередное письмо, Тедди понимал, что больше всего боится увидеть короткую
приписку: «Марта вышла замуж и очень счастлива. Они посылают тебе привет».
Но пока таких строк не было. «Ей двадцать два уже, - тихо сказал Тедди. «Нет, не смей, забудь.
Надо поступить так, как велит тебе честь».
Он окунул перо в чернильницу и продолжил: «Патента за номером 1598, выданного вам 11 июня
1798 года…»
Невысокая, черноволосая девушка в шелковом, винно-красном платье, и такой же соломенной
шляпке, высунулась из окна наемной кареты: «Здесь остановите».
«Бромли и сыновья, поверенные в делах», - блестели чеканные буквы на медной вывеске. Мораг
расплатилась с кучером и проводила глазами карету: «Потом, все потом. Багаж в конторе порта,
письма там же - я их тете Марте отдам. Я не могу, не могу его не увидеть».
Она оглянулась и чуть приподняла платье - тонкая щиколотка была обтянута кружевным чулком,
маленькая ножка в замшевой, на каблучке, туфле, притоптывала от нетерпения.
-Шесть лет, - поджала губы Мораг.
-Шесть лет я прозябала на этом озере, и все потому, что Тедди надо было закончить, университет,
встать на ноги…, Ничего, через две недели я стану миссис Бенджамин-Вулф, до конца наших дней.
У меня будет дом в Бостоне, положение в обществе, мы будем ездить в Нью-Йорк, в
Филадельфию. Стоило подождать. И Тедди всегда будет со мной, - девушка встряхнула головой и
решительно постучала бронзовым молотком в дверь конторы.
Мальчик лет четырнадцати, в простом, темном сюртуке, нерешительно сказал, разглядывая
Мораг: «Мисс…»
-Леди, - поправила его девушка, вскинув подбородок. «Мораг Маккензи, леди Кинтейл . Я невеста
мистера Бенджамин-Вулфа, он в конторе?»
-Да, но…- мальчик хотел продолжить. Мораг, бесцеремонно отодвинув его, бросила: «Я пройду без
доклада. Последите, чтобы нам не мешали».
Она удалилась в глубины конторы. Мальчик, вдохнув запах цветов, ошеломленно покрутил
головой.
Дверь скрипнула. Тедди нахмурился, склонившись над бумагой: «Что еще там, Саймон?»
-Это не Саймон, - услышал он нежный, почти забытый голос. «Это я».
-Мораг! - он поднялся. «Как ты…»
-Сегодня, - она уже была рядом, она обнимала его, - маленькая, легко дышащая, он чувствовал ее
поцелуи. «Сегодня утром, и прямо к тебе, Тедди, прямо к тебе, любовь моя. Ты скучал? - Мораг
опустила руку вниз и улыбнулась: «Очень скучал».
Девушка сбросила папки на пол. Устроившись на столе, подняв юбки, она велела: «Иди, иди
сюда…Багаж в конторе порта, я потом за ним пошлю. Иди ко мне, Тедди…»
-Дверь не закрыта, - еще успел подумать он. Потом Тедди увидел белую, нежную кожу, она,
тряхнув головой, сбросила шляпку, угольно-черные волосы упали на сукно стола. Мораг,
раздвинув ноги, расстегивая пуговицы на платье, шепнула: «Я вся, вся твоя, Тедди…»
Потом они лежали на персидском ковре. Мораг, подняв голову, спросила: «Ты на Ганновер- сквер
живешь, или дом закрыт?»
-Особняк закрыт, - Тедди гладил ее полуобнаженную спину. «Все в Мейденхеде, к свадьбе
готовятся. У меня еще одна сестра родилась, - он рассмеялся, - Юджиния. В мае как раз. Ты ее
увидишь. У дяди Джованни с тетей Изабеллой, тоже девочка. Мне тебя надо отвезти в Мейденхед,
я в комнатах у Майкла сейчас…»
-Завтра, - томно сказала Мораг, наклоняясь над ним. «Сегодня я хочу спать в твоей постели, Тедди.
Потом мы всегда будем вместе, да?»
-Да, - заставил себя ответить Тедди, чувствуя ее ласковые губы, выдыхая, закрывая глаза.
Небо над куполом собора Святого Павла едва окрасилось в нежный, розовый цвет. В комнате
слоями плавал табачный дым. Кто-то недовольно попросил: «Распахните окно, наконец, мы здесь
задохнемся».
Пахло застарелым кофе, мелом, по столу были разложены бумаги, к стене была прикреплена
подробная карта Европы.
Джон отряхнул закатанные рукава льняной рубашки. Взяв мел, он подошел к сланцевой доске:
-Таким образом, опираясь на анализ, подготовленный миссис Мартой, - он слегка поклонился в
сторону женщины, - нам необходимо обратить первоочередное внимание на поведение России.
Мистер Филип, - он еще раз поклонился, - в конце лета едет в Санкт-Петербург. Он будет следить
за настроениями царя Александра.
-Они не войдут с французами в коалицию, - раздался чей-то голос. «Никогда, пока мы живы».
Марта усмехнулась и покачала ногой в светлой, тонкой кожи, туфле: «Мистер Джеймс, - вздохнула
она, - генерал Бонапарт очень умный человек. И очень настойчивый. Если он предложит русским,
скажем, часть Польши...»
-У русских уже есть часть Польши, миссис Марта, - заметил Джеймс, выбивая трубку, - ее еще при
императрице Екатерине покойной разделили.
-Предложит еще, - Марта поднялась и махнула рукой: «Не вставайте». Она взяла простую,
деревянную указку и провела по карте: «Не мне вам говорить, господа, что мы живем на острове.
Это и наше благословение, - Наполеон, хоть и, по слухам, - она коротко поклонилась Джону, -
обсуждал возможность форсирования пролива, но вряд ли на это пойдет.
-Но, - Марта повертела в руках указку, - и проклятие тоже. Мы очень сильно зависим от нашего
флота. Если русские вступят в альянс с Наполеоном, пострадают, прежде всего, английские верфи и
английская торговля.
-Пеньку можно покупать в Швеции, - заметила Мэри. Она сидела, просматривая какие-то
документы. Подняв голову, девушка улыбнулась: «В любом случае, король Густав Адольф пока
нейтрален, а потом будет нашим союзником».
-Если русские введут свои войска в Финляндию, - кисло заметила Марта, - и шведский король
потеряет половину своей страны - он на троне не удержится.
Джон вздохнул и чиркнул кресалом: «Если нам не с кем будет торговать, господа, если мы не
сможем вывозить ткани, станки, колониальные товары..., - он повел рукой: «Люди останутся без
работы, мануфактуры придут в упадок…, Надо приложить все усилия для того, чтобы русские
остались нашими союзниками».
-Мистер Джон, - спросил кто-то, - что с наследником у генерала Бонапарта? Если он хочет
основать династию, ему нужно потомство. Что говорят в Париже?
Джон, на мгновение, закрыл глаза, и вспомнил прокуренную рыбацкую таверну в Схевенингене.
-Пиво мне можно, - усмехнулся Иосиф, принимая от хозяина бутылки. «Здесь оно хорошее,
свежее. И рыбы я заказал, жареной».
Джон посмотрел на зятя: «Выглядишь отменно».
-Три недели дома провел, - Иосиф подмигнул ему. «И ты давай, отправляйся в Англию, а то даже
