– Не совсем так, – ответил врач. – Мне пришлось отбывать годичный стаж в здешнем гарнизоне иранской армии. Когда началось восстание, я открыл здесь госпиталь для всех. Сам я не азербайджанец, а из Хуррамшаха, но теперь меня, должно быть, считают мятежником, раз я помогаю азербайджанцам. Обратно меня не пустят.
– Я хотел бы объяснить кому-нибудь, что случилось, – сказал Мак-Грегор. – Есть здесь какие-нибудь официальные лица, с которыми можно поговорить?
– Я послал за ними, – сказал врач. – К сожалению, у меня нет противостолбнячной сыворотки, а вам это не мешало бы. У нас во всем нехватка, – говорил он, смазывая лицо Мак-Грегора иодом. – Царапины много хуже чистых ран, особенно если есть опасность, что попал конский навоз. Вам надо последить за собой.
С перевязанной ногой и размалеванным лицом Мак-Грегор снова вышел на улицу.
– Как вы себя чувствуете, Мак? – спросил его Эссекс.
– Хорошо.
Кэтрин дала ему стакан чаю, который принесла старуха.
– Вы можете ехать? – спросил его Эссекс.
– Да, но только нам еще нельзя уезжать. Надо дать объяснения.
– Но вы ведь рассказали все доктору.
– Рассказал, а теперь надо подождать кого-нибудь из людей Джавата. Они скоро придут.
– Хорошо, подождем, – согласился Эссекс, – только недолго.
Мак-Грегор был слишком сердит, чтобы спорить с Эссексом. Он ждал молча, ни на кого не глядя. Наконец, когда терпение его начало истощаться, появился военный в чине майора, все еще носивший форму кадрового офицера, но в пилотке.
Проведав Джавата, майор подошел к Мак-Грегору, и тот снова начал объяснять происшедшее, но майор прервал его, указав на офицера в сапогах: – Он виновен в этом?
– Виновен губернатор, – ответил Мак-Грегор. – Этот лишь выполнял приказ, лично принимая участие в избиении.
– Может быть, вы расскажете обо всем поподробнее нашему полковнику? – спросил майор.
– Охотно.
– Тогда пройдемте со мной в наш штаб.
– Пожалуйста, – сказал Мак-Грегор.
Но Эссекс, решив, что он уже проявил достаточно терпения, слушая такой длинный разговор на незнакомом языке, сказал Мак-Грегору, что теперь, когда объяснения закончены, им пора двигаться.
– Давайте подождем, может быть, от нас потребуется еще что-нибудь, – сказал Мак-Грегор. – Нельзя же, заварив такую кашу, просто смыться.
– Не мы заварили эту кашу, – ответил Эссекс.
– А по-моему мы! – упрямо возразил Мак-Грегор.
– Ну хорошо, мы поедем, когда вы поостынете.
– Просто невежливо уезжать так сразу, Гарольд, – спокойно сказала Кэтрин.
– А какого чорта нам еще больше впутываться в эту историю? – не сдавался Эссекс.
– Мы отчасти ответственны за то, что произошло, – сказала Кэтрин.
– Целиком ответственны, – настаивал Мак-Грегор.
Кэтрин согласилась с ним.
Эссекс начал было возражать, но отступничество Кэтрин решило дело.
– Я не стану спорить с вами здесь, – сказал он. – Я согласен подождать, пока вы оба успокоитесь и образумитесь, но я не желаю дальше ввязываться в этот конфликт и запрещаю Мак-Грегору принимать в нем впредь какое-либо участие.
– Я уже обещал поехать к ним в штаб и дать объяснения, – сказал Мак-Грегор.
– Тогда поезжайте один и не рассчитывайте найти нас здесь, когда вернетесь!
Кэтрин с досадой прищелкнула языком. – Бросьте это ребячество, – сказала она.
– Я говорю совершенно серьезно, – неуверенно проговорил Эссекс.
– В таком случае, – сказал Мак-Грегор, – оставьте мои вещи на веранде.
– Мак-Грегор, я запрещаю вам… – начал Эссекс, но он был слишком утомлен, чтобы продолжать спор.
– Ну что ж, поедем, – обратился Мак-Грегор к майору по-персидски.
– Если только это не затруднит вас, – ответил тот, чувствуя, что англичане о чем-то спорят.
Мак-Грегор сел с майором в виллис, и Эссекс не сказал больше ни слова.
– Где вы достали эту машину? – спросил Мак-Грегор майора, чтобы не думать об Эссексе. – У русских?
Майор объяснил, что американцы снабжали машинами иранскую армию, а когда в Азербайджане произошло восстание, правительственные войска бежали и любезно оставили эти машины демократической армии.
Они ехали по улицам Зенджана; днем город жил почти нормальной жизнью, но повсюду встречались патрули азербайджанских солдат. Когда Мак-Грегор увидел кофейни, разносчиков, выкликающих свой товар, и снующих повсюду мальчишек, он несколько успокоился и перестал злиться. Виллис остановился перед местным жандармским постом, рядом с лавкой медника, где так громко гудел горн и стучал молот по наковальне, что на улице своего голоса не было слышно. Внутри помещения стояла относительная тишина.
Подтянутый, хотя и тучный, полковник приветствовал Мак-Грегора, и они уселись на жестких стульях, расставленных на голом полу у очага. Сначала полковник четко выговаривал каждое слово, чтобы англичанин мог понять его, но Мак-Грегор, к явной радости полковника, ответил ему бегло по-персидски и тем самым дал тон всему их разговору. Не теряя времени, он рассказал все о Джавате и капитане. Полковник слушал внимательно и, когда Мак-Грегор кончил, начал расспрашивать его. Он знал, что капитан умер, а Джавату стало лучше. Их участь, видимо, не явилась для него неожиданностью. Что к этому можно было добавить? Мак-Грегор подумал, что такое отношение характерно не для революционера, а скорее для военного. Он окончательно уверился в правильности своей догадки, когда полковник стал подробно расспрашивать его о численности губернаторских сил, а затем принес карту, на которой было отмечено предполагаемое расположение войск противника.
Мак-Грегор с минуту колебался. Он вполне отдавал себе отчет в том, что участвует в обсуждении военной обстановки. Собственно, это ничего не меняло: он и так уже открыто стал на сторону врагов губернатора. Он ответил полковнику, что знает мало, но указал примерное количество губернаторских солдат у ворот, вокруг дома и возле конюшни. Основываясь на своих случайных и отрывочных наблюдениях, он исправил кое-какие неточности на карте полковника, и тот, выслушав его, спросил, получил ли он военное образование.
– Только во время войны, – ответил Мак-Грегор.
– Я сразу понял, что у вас есть военный опыт, – одобрительно сказал полковник. – От вас мы впервые получили достоверные сведения о войсках губернатора. До сих пор нас осведомляли главным образом безграмотные в военном отношении крестьяне, которые мало что замечают и многое преувеличивают. Теперь нам ясно наше положение.
Мак-Грегора похвала полковника не обрадовала. Он не хотел опять ощутить горький вкус войны. С этим было покончено. Но он не мог удержаться, чтобы не спросить полковника, что тот намерен предпринять.
– Нам приходится действовать осторожно, – ответил полковник. – Они превосходят нас численно и вооружены лучше. Но мы тайно переправляем оружие крестьянам губернаторского поместья. Через день-другой мы наладим с ними согласованные действия.
– А до тех пор вы ничего не можете сделать?
– Боюсь, что нет, – сказал полковник. – Мы должны вооружить там как можно больше крестьян. Исход будет зависеть от силы сопротивления губернатора. Вы его видели. Как вы думаете, способен он серьезно сопротивляться?
– Сомневаюсь. – Мак-Грегор покачал головой. – Он просился уехать с нами. Мне кажется, с него довольно всего этого, но как настроены его солдаты, я не знаю.
Полковник сказал, что губернаторские войска уступают по духу и целеустремленности его собственным, которые он считает, без ложной скромности, лучшими войсками в Иране, так как они состоят из очень храбрых и очень решительно настроенных азербайджанцев. Потом он опять обратился к карте, показал Мак-Грегору, как они намерены охватить поместье губернатора с флангов, жалуясь при этом на отсутствие укрытий на голых и ровных полях. Мак-Грегор решился сделать еще один шаг.
– Вы могли бы двинуть два небольших подразделения вверх по этому руслу. – Он показал место на карте. – Я видел его из окон дома, а чем ближе к дороге, тем оно лучше укрыто. Можно продвинуть туда людей ночью, и если они будут соблюдать осторожность, их и днем не обнаружат.
Полковник был обрадован таким неожиданным советом. Он сказал, что непременно воспользуется им, и пригласил Мак-Грегора остаться и посмотреть операцию, но Мак-Грегор ответил, что им надо уезжать.
– А что, разве ваш посол так спешит? – спросил полковник.
– Он не хочет ввязываться в ваши дела, – сказал Мак-Грегор.
– А вы?
Мак-Грегор пожал плечами. – Я, собственно, больше ничего и не могу сделать.
– Вы нам очень помогли, – горячо сказал полковник. – Но скажите мне вот что: правда, что американцы уходят из Ирана?
– Кажется, да.
– А когда уйдут английские войска?
– В марте, когда кончится срок оккупации, – ответил Мак-Грегор.
– Вот хорошо будет, когда все уйдут! – вздохнул полковник.
