нежелательно. Она не согласна с мнением, господствовавшим в различных сферах всего две недели назад. Соннино говорил мне тогда, что нет речи о посылке итальянского отряда к Дарданеллам[531]. Саландра в беседе с французским послом об итало-турецкой войне называл ее чисто платонической, так как фактических действий, вероятно, не будет.
Гирс.
141. Российский посланник при Святом Престоле Д. А. Нелидов министру иностранных дел С. Д. Сазонову
(С копии письма)
№ 30. Рим, 20 октября ⁄ 2 ноября 1915 г.
Милостивый государь, Сергей Дмитриевич,
Дней десять тому назад появилась в клерикальной газете «Corriere d’Italia» статья, без подписи, но явно редакционного происхождения, под заглавием «Cipro о Constantinopoli», и краткий смысл коей сводится к нижеследующему.
Если Греция не стала на сторону Четверного согласия, несмотря на предложение Кипра, если вообще дипломатическое воздействие Согласия не имело успеха среди балканских держав, то это зависит вовсе не от неумения союзных представителей или недостаточности розданных ими обещаний, а исключительно от ошибочности основного задания: для того, чтобы политика держав Согласия могла иметь успех на Балканском полуострове, необходимо лишь, чтобы Россия отказалась от своих притязаний на Константинополь, с каковыми к тому же весьма неохотно примирилась Англия.
Через два дня в той же газете появилась другая заметка, в коей справедливость вышеизложенных соображений подтверждалась ссылкой на какого-то афинского осведомителя.
Опасаясь, что эти разглагольствования составляют начало какой-либо газетной кампании, направленной к вызову недоразумений между державами Согласия и вдохновение к коей могло исходить и не из ватиканских кругов, я счел полезным обратить на это обстоятельство внимание монсеньора Пачелли, секретаря конгрегации чрезвычайных дел, в совершенно, впрочем, частной беседе. Я указал ему, что к вопросу об обеспечении себе безусловной свободы плавания чрез Проливы, ставшему особенно острым после ничем не вызванного нападения на нас Турции, общественное мнение России относится особенно чутко и ревниво и что, каково бы ни было отношение к этому вопросу наших союзников, — он не служит нигде предметом гласного обсуждения. Следовательно, для органа печати, если не признанно-официозного, то во всяком случае заведомо доступного воздействию Св. Престола, — этой считающей себя сверхнациональной и принципиально миротворческой власти, — едва ли является подходящею ролью возбуждение щекотливых вопросов, и притом в форме, способной вызвать в России неприязненное подозрение, а среди союзников по меньшей мере недоумение. Этими же соображениями я поделился со своим великобританским и бельгийским коллегами, на случай именно дальнейшего развития этих газетных толков.
Опасения мои пока не оправдались, и упомянутые газетные статьи остались единичными.
Но из разговоров на эту тему я не мог не вынести убеждения, что перспектива возможного водворения России в Царьграде и «Креста на св. Софии» составляет ныне очередную заботу католичества. Один перешедший в католичество румын без обиняков заявил мне, что вопрос об обладании Россией Царьградом не только отвлек от нас симпатии большинства его единоплеменников, так же как и балканских народностей вообще, но и стал предметом особого внимания Св. Престола, давшего будто бы своей печати определенный mot d’ordre всячески его использовать против политики России, после того, как предшествовавшая тема о религиозном гнете нашем в Галиции в силу самих обстоятельств уже потеряла непосредственный интерес и отчасти убедительность.
Довольно симптоматичным считаю я замечание, сделанное мне моим бельгийским сотоварищем, что-де вопрос о владении Константинополем, как вопрос политический, должен быть безразличен Св. Престолу, но что последнему нельзя воспретить интересоваться религиозными последствиями могущих там произойти перемен и быть озабоченным о сохранении религиозной свободы для местных католических жителей. «Для этого, впрочем, — прибавил г. Ван-ден-Гевель, — есть открытый путь переговоров».
Повторяю — какой-либо форменной кампании на указанную тему я пока не замечаю, но счел уместным занять внимание вашего высокопревосходительства всем вышеизложенным, на случай, если бы императорскому министерству угодно было преподать мне какие-либо руководящие указания по предмету, затронутому в настоящем донесении.
Примите и проч.
Нелидов.
На подлиннике собственноручная пометка Николая II (черта и две точки).
Сообщение Италии ближневосточных соглашений и присоединение ее к соглашению о Константинополе и Проливах 1915–1916 гг
142. Великобританский статс-секретарь по иностранным делам сэр Эд. Грэй послу в Петрограде сэру Дж. Бьюкенену
Шифрованная телеграмма[532]
№ 1891. 24 августа 1915 г.
Сегодня в разговоре итальянский посол заявил мне, что, ввиду того, что Италия находится в состоянии войны с Турцией, было бы желательно поставить Италию в известность о состоявшемся соглашении по вопросу о будущей судьбе Константинополя. Я ответил, что, не посоветовавшись с французским и российским правительствами, я не могу ничего сказать, но что, с точки зрения британского правительства, наша политика не ставит себе целью препятствовать выходу России в Средиземное море. Россия…[533] контроль над ним.
Итальянский посол сказал, что это равнялось бы праву закрывать против…[534] Я возразил, что это равнялось бы праву закрывать вход в Черное море неприятельским судам.
Осведомьтесь, что сказал бы г. Сазонов. Я предложил бы следующий ответ [535].
143. Великобританский статс-секретарь по иностранным делам сэр Эд. Грэй послу в Петрограде сэру Дж. Бьюкенену
Шифрованная телеграмма[536]
№ 1891/а. 24 августа 1915 г.
Смотрите мою непосредственно предшествующую телеграмму.
Я предложил бы осведомить Италию, что в марте сего года британское и французское правительство договорились, что в случае, если бы война была доведена до победного конца и цели Великобритании и Франции в Османской империи и других местах были бы осуществлены, они согласились бы на предоставление России Константинополя и Проливов. До сведения ее можно было бы равным образом довести, что российское правительство согласно, когда Константинополь перейдет в русские руки, принять все меры к организации свободного порта для товаров, следующих транзитом в и из нерусской территории, и что будет установлена свобода для торговых судов, проходящих через Проливы. Кроме того, Россия не преминет рассеять всякие опасения Румынии и Болгарии относительно невыгод, проистекающих для них от владычества России в Константинополе и Проливах. Было бы лучше подчеркнуть эти пункты, чтобы избежать всякого неблагоприятного впечатления на Балканах. До сведения итальянского правительства должно быть также доведено, что ни Франция, ни Великобритания еще не вполне формулировали свои пожелания, поскольку это касается их интересов в Османской империи и в других местах[537]. В силу чего эти последние подлежат еще обсуждению, с момента же вступления Италии в войну по этому поводу не было никаких обсуждений. Итальянские пожелания были формулированы и приняты, и мы полагаем, что Италия, когда ее пожелания будут осуществлены, согласится со своей стороны удовлетворить пожелания России.
На подлиннике собственноручная пометка Николая II: «Хороший ответ».
144. Памятная
