голосом перечислил различные именования своей жены, и Шарп сообразил, что речь идет не о собаке под столом, а об овальном портрете, дюймов шесть высотой, который стоит над собакой. Портрет был оправлен в изящную серебряную рамочку филигранной работы и изображал женщину с темными жесткими волосами, скошенным подбородком и брезгливо поджатыми губами. Шарп твердо решил, что урчащий пес был бы куда более приятным спутником жизни, но лицо полковника при взгляде на портрет потеплело.
– Замечательная женщина, Шарп, замечательная. Такие исправляют общество к лучшему.
– Да, сэр. – Шарп слегка растерялся.
Он ждал разговора о роте, о Раймере; ждал даже выговора за драку на конюшне, а вместо это полковник расписывает ему добродетели своей замечательной супруги.
– Она во все вникает, Шарп, во все. Слышала о вас. Когда я сообщил, что получу батальон, написала мне и прислала вырезку из газеты. Она о вас высокого мнения, Шарп.
– Да, сэр.
– Она стремится к тому, чтобы люди менялись к лучшему. Верно, Джек?
– Конечно, сэр. – Коллет ответил с такой готовностью, словно его главная роль в жизни – соглашаться со всем, что говорит полковник.
Уиндем вернул портрет на стол и бережно придержал его в ладонях.
– Что произошло сегодня утром, Шарп?
– Личные разногласия, сэр. Они улажены. – Шарп с удовольствием вспомнил, как отдубасил Хейксвилла.
Уиндем не удовлетворился ответом:
– Что за разногласия?
– Оскорбили девушку, сэр.
– Ясно. – Лицо полковника выразило глубокое неодобрение. – Девушка местная?
– Испанка, сэр.
– Понятно, пришла с армией. Я намерен убрать женщин, Шарп. Разумеется, законные жены могут остаться, но здесь слишком много потаскух. Непорядок. Уберите их!
– Извините, сэр?
– Потаскух, Шарп. Вы должны прогнать их вон. – Уиндем кивнул, как будто, если приказ отдан, он уже почти что исполнен.
Шарп заметил, как полковник бросил взгляд на портрет суровой Джессики. И заподозрил, что миссис Уиндем, вникая в жизнь батальона, интересуется, помимо прочего, и моральным обликом солдат.
– Куда мне их гнать, сэр?
– О чем вы?
– В другой батальон, сэр?
Коллет застыл, но Уиндем не обиделся.
– Понимаю вас, Шарп. Но я хочу, чтоб их здесь не было. Ясно? За драки из-за женщин буду сурово наказывать.
– Да, сэр.
Полковник явно не собирался сидеть без дела.
– Во-вторых, Шарп. Каждое воскресенье – построение батальонных жен. В десять утра. Вы их строите, я провожу смотр.
– Смотр жен, сэр. Да, сэр. – Свои соображения Шарп оставил при себе.
Такие инспекции нередко проводились в Англии, но почти никогда – в Испании. Официально армейская дисциплина распространялась и на жен, однако мало кто из них это признавал, и грядущее воскресенье обещало немало забавных сцен, если не чего похуже. Но почему он? Почему не кто-нибудь из майоров?
– В десять часов, Шарп. И чтобы на построении не было ни одной незамужней женщины. Сообщите им это. Я потребую документы. Чтобы я не видел таких, как эта девушка, сегодня утром.
– Это моя жена, сэр.
Шарп не знал, зачем он так ответил, разве что хотел поколебать самоуверенность Уиндема. Надо сказать, это ему удалось. У полковника отвалилась челюсть; он взглянул на Коллета, словно ожидая помощи, но, поскольку Коллет молчал, вновь уставился на Шарпа:
– Что?
– Моя жена, сэр. Миссис Шарп.
– Господи боже! – Полковник полистал бумаги рядом с портретом жены. – Тут не сказано, что вы женаты.
– Мы не объявляли о своем браке.
– Когда? И кто выдал разрешение?
– Шестнадцать месяцев назад. – Шарп улыбнулся полковнику. – У нас дочь, ей уже почти восемь месяцев.
Он видел, что полковник мысленно сложил цифры, получил неверный результат и расхождение положило конец вопросам. Уиндем был смущен.
– Должен извиниться перед вами, Шарп. Надеюсь, вы не обиделись.
– Ничуть, сэр. – Шарп ангельски улыбнулся.
– Она живет при батальоне? Миссис Шарп?
– Нет, сэр. В Испании. У нее там дело.
– Дело! – Уиндем взглянул с подозрением. – Что она делает?
– Убивает французов, сэр. Она партизанка по прозвищу Агуха. Игла.
– Боже праведный! – Уиндем сдался.
Он слышал о Шарпе от Лоуфорда и десятка других людей и воспринял полученные сведения как своего рода предупреждение. Шарп, говорили ему, человек независимый, решительный в бою, но склонный добиваться победы необычными способами. Выслужился из солдат, и это сказывается. Уиндем не знал случая, чтобы выходец из нижних чинов стал хорошим офицером. Либо они шалеют от власти, либо спиваются, и солдаты ни во что их не ставят. Единственное их достоинство – они хорошие службисты, изучили систему изнутри лучше других офицеров, и в муштре им нет равных.
Правда, Лоуфорд говорил, что Шарп – исключение, но Уиндем был пятнадцатью годами старше Лоуфорда и считал, что знает армию лучше. Верно, у Шарпа прекрасный послужной список, однако верно и другое: этому человеку предоставили необыкновенную свободу, а свобода – штука чертовски опасная. Вот Шарп и вообразил о себе невесть что. Впрочем, Уиндем никак не мог собраться с решимостью и поставить зарвавшегося офицера на место, хотя и понимал, что это его долг. Уиндем всегда предпочитал прыгать прямиком через изгородь, а тут жмется, словно старая леди на хилой кляче, ищет просвета между кустами.
– Мне повезло, Шарп.
– Повезло, сэр?
– С батальоном.
– Да, сэр. – Шарп чувствовал себя осужденным, который знал о готовящемся расстреле и до последней секунды не верил, а теперь видит, как взвод берет ружья на изготовку.
– Одиннадцать капитанов – это слишком много.
– Да.
Уиндем взглянул на Коллета, но майор потупился и не думал помогать. К чертям их всех! Прямиком через изгородь!
– Раймер должен получить роту, Шарп. Он заплатил за нее собственные деньги. Я уверен, вы не будете оспаривать его права.
Шарп молчал, не меняясь в лице. Он ждал этих слов, однако горечи это не убавляло. Значит, Раймер получит награду, потому что у него есть деньги? То, что Шарп захватил «орла» и что Веллингтон назвал его лучшим офицером, – побоку, система покупки патентов отметает подобные пустяки. Поступи Наполеон Бонапарт в британскую армию вместо французской, он был бы сейчас в лучшем случае капитаном, а не императором половины мира!
Шарпа подмывало уйти, сбросить всю эту несправедливую систему. В окно громко, резко забарабанил дождь. Уиндем встрепенулся, в точности как гончая у его ног.
– Дождь! – Полковник повернулся к Коллету. – Там одеяла сушатся, Джек. Можно побеспокоить вас просьбой разбудить моего слугу?
Коллет послушно вышел; Уиндем откинулся на спинку стула:
– Мне очень жаль, Шарп.
– Да, сэр. А что с моим назначением?
– Вам отказано.
Вот и все. Расстрельный взвод нажал на спусковые крючки, и лейтенант Ричард Шарп рассмеялся горьким, циничным смехом, от которого Уиндем нахмурился. Снова лейтенант!
– И что мне делать, сэр? – В голосе Шарпа сквозила горечь. – Прибыть
