слово, кастелян.
Он что-то проворчал, продолжая смотреть в окно.
– Ну, предположим, поверю.
– Вместе с тем караваном ехал высокородный. Мальчик лет пяти или шести. В Премудрый град Харканас. Собственно, в Цитадель. Ребенок из дома Друкорлат.
Рансепт поскреб серебристую щетину на подбородке:
– Друкорлат? Как же, знавал я главу этого семейства. Хороший был солдат. Только всегда грустный. Я слышал, он покончил с собой.
– По официальной версии, умер во сне: сердце остановилось или что-то вроде того.
– Думаю, все дело в загноившейся ране, госпожа.
– Ты испытываешь мое терпение, кастелян. Специально уводишь разговор в сторону?
Рансепт прищурился еще больше, так что его глаза стали похожи на щелочки. И кивнул:
– Да, именно так.
– Я хочу, чтобы мы сегодня же ночью выехали из крепости и нагнали тот караван. Если неподалеку рыщут разбойники, мы должны это знать.
– Да нет здесь никаких разбойников, госпожа.
– Да неужели? Тогда кто же на них напал, болван? И не грозит ли опасность нам самим?
Старик снова крякнул. А потом заверил Сукуль:
– Тут достаточно безопасно.
– Я настаиваю на том, чтобы поехать! Мне нужны пятнадцать солдат из домашнего войска и пять собак-ищеек!
– Вы получите одного солдата, госпожа, и Ребрыха.
– Ребрыха? Хороша ищейка! Да этого пса запах собственной задницы постоянно застает врасплох! И одного солдата не хватит: ты должен обеспечить мне надлежащую защиту.
– Так и будет, госпожа. – Рансепт повернулся к ней, скаля зубы. – Вашим защитником стану лично я.
– Уж извини, кастелян, но, пока ты поднимался сюда по лестнице, у тебя едва сердце не разорвалось.
– Ничего подобного, госпожа. Мое сердце в полном порядке, как и все остальное, не считая носа, на который вы изо всех сил стараетесь не смотреть.
– Во имя Бездны… Значит, отправимся только мы вдвоем, кастелян?
– И еще Ребрых, госпожа.
– Найди себе лошадь…
– Лучше пойдем пешком, – сказал Рансепт. – Лишний шум ни к чему.
– Но взгляни на меня: я же одета для верховой езды!
– Мы с Ребрыхом будем ждать внизу, госпожа.
Орфантал присел посреди окруженной разбитыми камнями ложбины. Черное небо над головой было затянуто тучами; темнота, нахлынувшая со всех сторон, полностью поглотила все знакомые детали, которые он видел еще совсем недавно. В его воображении мир полностью изменился, заполнившись зловещим движением. Мальчик слышал какие-то странные звуки, беспомощно всматриваясь в черноту, откуда, как ему казалось, на него таращились чьи-то глаза.
Орфанталу недоставало теплого одеяла и костра, который охранники каравана поддерживали каждую ночь. Раньше, просыпаясь, бедный ребенок сперва пугался, не сразу сообразив, где он находится, но черные угли и мерцающее пламя, видневшееся сквозь тонкую ткань шатра, сразу же придавали ему уверенности. И вот теперь рядом не было ни стен шатра, ни храпящего и бормочущего во сне Гриппа. Орфантал остался один и совершенно не чувствовал себя героем.
Мальчика пробрала дрожь. Он вспомнил свои грезы о нападении разбойников, о бегстве в ночь, в холмы: именно так сейчас и произошло. Но реальность, которую он познал, сидя в этой ложбине, не имела ничего общего с захватывающим приключением. У него онемели ноги, руки потяжелели и ничего не чувствовали, и его клонило в сон, приносивший мнимое тепло.
Орфантал не стал уползать далеко от высохшего озера, где погибла его лошадь. Холмы казались ему слишком обширными, слишком опасными, чтобы в них забираться. Он понимал, что если потеряет озеро из виду, то не будет знать, где дорога, и тогда неминуемо заблудится. Былая отвага полностью покинула несчастного малыша, и ему было стыдно. Да еще эта вонь собственной мочи, словно бы злая насмешка. Он чувствовал вкус измены, горький и тошнотворный, и в мыслях его раз за разом отдавались предсмертные судороги кобылы. Орфантал не мог забыть то страшное ощущение: как жизнь покидала бедное животное, пока он обнимал его за шею. Вряд ли такого конца заслуживала верная лошадь, которую в ужасе гнал вперед, лишая последних сил, глупый мальчишка. Что он скажет Вренеку? Лучше бы уж его прирезали бандиты.
Забыв о своем страхе перед ночью, Орфантал закрыл глаза. Дрожь отступила, и он был этому только рад.
Его разбудили чьи-то шаги по гравию. Сердце отчаянно забилось, будто пытаясь вырваться из груди. Мальчик глубоко вздохнул.
Над его головой, из-за камня, к которому он прислонился спиной, послышался голос:
– Вот ты где.
Негромко вскрикнув, Орфантал попытался метнуться вперед, но ноги не держали его.
– Спокойно! Это я, старина Грипп.
Галас присел рядом с Орфанталом, положив ладонь ему на плечо:
– Да ты промерз, как сама Бездна. Я тут разбил неподалеку лагерь, соорудил кое-какую постель. Можешь встать?
Из глаз ребенка струились слезы, но он был не в силах произнести ни звука. На него снова нахлынуло чувство стыда. Он попробовал встать, но снова неудачно.
– Ты бы не пережил нынешнюю ночь, парень. Хорошо, что я тебя нашел. А ты ловко сообразил с лошадью: эти мерзавцы ни за что бы туда за тобой не сунулись. – Он взял Орфантала на руки и понес его. – Лежи спокойно, не дергайся. Все будет хорошо. Мне придется идти медленно: у меня ранена спина и вывихнуто колено. – Мальчик почувствовал, как хромает старик: Гриппа каждый раз швыряло влево, когда он пытался перенести вес на ту ногу. Кожа Галаса была скользкой от пота, и Орфантал не мог понять почему. – Уже недалеко. Правда, костер развести не получится.
Орфантал обнаружил, что его глаза привыкли к темноте и он может различить очертания нависающих скал и крутых утесов по обеим сторонам узкой тропы, по которой нес его Грипп. Старик свернул влево, сойдя с тропы, и, хрипло дыша, медленно двинулся среди валунов.
Вздохи его сопровождались каким-то причудливым эхом. Грипп опустился на одно колено:
– Ну вот и пришли.
Они находились в каменном убежище, неглубокой пещере. Орфантал почувствовал под собой сухой мелкий песок. Галас отошел и вернулся с грубым шерстяным одеялом – не тем, которое дала внуку бабушка, и не с собственным одеялом Гриппа, которое запомнилось мальчику по запаху листьев шалфея: старик специально держал их в спальном мешке и клал в постель каждое утро. От этого одеяла воняло потом, плесенью и еще чем-то острым. Завернув Орфантала в грубую шерсть, Грипп начал с силой растирать ноги мальчика, начиная со ступней и поднимаясь к бедрам, а затем проделал то же самое с его руками.
Почувствовав тепло и раздражающее покалывание, Орфантал оттолкнул ладони старика и свернулся клубочком внутри одеяла.
– Опять дрожишь. Это хорошо, парень. Проклятье, до чего же повезло, что я вовремя тебя отыскал. Знаю, тебе хочется спать, но прямо сейчас засыпать не
