щеке, по которой лишь недавно ударила:
– Мы ввергнем Куральд Галейн в гражданскую войну, Хунн Раал. Ты и я. Все, что мы сейчас делаем, будет способствовать этому.
Он покачал головой:
– Наоборот, верховная жрица, мы предотвратим гражданскую войну. Это даже еще лучше: как только очистим королевство, предложим Матери-Тьме завершить все конфликты, приняв руку повелителя Урусандера. Она поймет, что ей нужен именно такой мужчина. Достаточно сильный, чтобы отвечать на ее слабости, и достаточно решительный, чтобы противостоять ее прихотям. Свет и Тьма в равновесии.
– Я хочу, чтобы Эмрал умерла.
– Это невозможно. Она лишь твое отражение. Наверняка несовершенное, ибо ты сейчас преуспеваешь куда больше. Нет, Синтара, вы будете равными, но вам нечего делить, кроме титула.
– Тогда я провозглашу Урусандера Отцом-Светом, – сказала Синтара, все так же касаясь его щеки. – А свет внутри меня станет моим даром ему.
– Если только ты вообще сможешь это сделать.
– Смогу, Хунн Раал.
Он все еще продолжал держать в руке кувшин.
– Ну так что, верховная жрица, пойдем в постель или лучше выпьем?
– А ты сам что предпочитаешь?
В ответ на столь опасный вопрос капитан лишь пожал плечами:
– Меня вполне устроит и то и другое.
К его удивлению, Синтара отступила на шаг.
– У нас нет времени, Хунн Раал, – резко бросила она. – Мне нужно собрать своих последователей, и нам потребуется сопровождение, чтобы покинуть город. Лучше сделать это без особой помпы: я спрячусь под плащом, чтобы никто меня не видел. Мое возвращение в Харканас станет триумфальным.
– Конечно. – Хунн поставил кувшин обратно на стол, чувствуя себя идиотом из-за того, что его столь легко обыграли. – Пожалуй, я тебя недооценил, верховная жрица.
– Как и многие другие, – ответила Синтара. – А ты должен обо всем сообщить своим, где бы в окрестностях они ни прятались. – Женщина увидела в его глазах тревогу, и ее улыбка стала жесткой. – Да, я знаю, ты рвешься в бой. Но придется подождать: твои враги уже не высокородные и не сыновья или дочери Матери-Тьмы. И даже не Драконус – во всяком случае, пока. Что тебя так обеспокоило, капитан?
– Боюсь, что может быть уже слишком поздно.
– Тогда тебе надо протрезветь, дурачок, и поторопиться!
Конный отряд подъехал к каравану, встретившись с ним у крутого поворота. При этом всадники передвигались практически бесшумно: их не выдавало почти ни звука, несмотря на высокие каменные утесы по обеим сторонам. Орфантал увидел, что позади незнакомцев дорога переходит в чуть углубленную равнину: то были следы старого, давно высохшего озера, тянувшегося по обеим ее сторонам.
Поспешно остановившись, Харал повернулся в седле и скомандовал повозкам съехать на обочину, чтобы пропустить всадников.
Орфантал всматривался в их лица. Он насчитал одиннадцать мужчин и женщин, хорошо вооруженных и нисколько не походивших на разбойников. Незнакомцы не пытались ни с кем заговорить, однако мальчик чувствовал, как они острыми взглядами оценивают караван и горстку его охранников. Ехавший рядом Грипп молчал, почтительно склонив голову.
Некоторые, как заметил Орфантал, когда они проезжали мимо, носили цвета легиона Урусандера, короткие темно-серые плащи с золотой отделкой и высокие кожаные наколенники, с точностью копировавшие доспехи самого Урусандера. Все это было знакомо ему по снаряжению деда, которое мальчик разглядывал бессчетное множество раз. У других всадников снаряжение, похоже, было точно такое же, но свернутое и привязанное сзади к седлам.
– Они из легиона, да? – спросил Орфантал у Гриппа, когда их миновал последний всадник. – Охотятся на бандитов?
– Тихо, парень! – прохрипел Грипп, и мальчик увидел, как резко вдруг побледнел старик. Лицо его осунулось, губы пересохли. Он смотрел вперед, на Харала, ожидая команды продолжать путь. – Ну давай же, будь ты проклят! – прошипел он. – Пора отправляться дальше…
Орфантал повернулся в седле, глядя вслед незнакомцам.
– Смотри вперед! – бросил ему Грипп. – А теперь поехали. Давай, мальчик мой, давай. Смотри только вперед!
– Что случилось?
Впереди Харал развернул коня, глядя, как повозки, покачиваясь, возвращаются на середину дороги.
Орфантал видел, что Грипп не сводит взгляда слезящихся глаз с Харала, как будто надеется уловить некий знак. Харал нахмурился и выпрямился в седле. Мгновение спустя он приподнялся на стременах, и на лице его отразилось замешательство.
– Ну вот, – проворчал Грипп, подводя свою лошадь ближе к кобыле Орфантала. – Слушай меня. Они возвращаются. Это плохо.
– Почему?
– Потому что их тут быть не должно, вот почему. При этом как минимум трое из них из расформированной части.
– Но…
– Поезжай вперед, Орфантал, и, как только выедешь на прямую дорогу, пришпорь свою клячу, скачи галопом и не оглядывайся. Все, больше никаких вопросов! – добавил Грипп, когда позади них послышался быстро приближающийся стук копыт. – Давай, сынок, не медли!
Он шлепнул по крупу кобылу, и та, вздрогнув, рысью двинулась вперед, едва не выбросив наездника из седла. Мальчик крепко схватился за поводья, отчего лошадь тут же пошла медленнее.
– Пришпорь ее! – крикнул Грипп.
Послышался шорох извлекаемых из ножен мечей.
Сжав пятками бока лошади, Орфантал снова пустил ее рысью, а затем и галопом. Он с трудом держался в седле, почти ничего не соображая. Позади него слышались хриплые крики. Кто-то завизжал, будто свинья, которую режут.
Чувствуя, как пересохло во рту, с отчаянно бьющимся сердцем, мальчик наклонился в седле:
– Скачи скорее, лошадка! Ну давай же, пожалуйста…
Копыта под ним грохотали, но лошадь явно выбивалась из сил. Орфантала мотало из стороны в сторону, бросало вверх и вниз, и он думал о Гриппе, Харале и остальных. Гадал, из чьего горла мог вырваться тот страшный вопль. Размышлял о смерти, о коварном ударе в спину. А потом услышал, как его с невероятной быстротой догоняет чей-то конь. Судорожно всхлипнув, мальчик вдруг ощутил, как по его бедрам стекает горячая моча.
Он не обернулся, когда другая лошадь нагнала его, лишь съежился, втянув голову в плечи.
Мгновение спустя она промчалась мимо. Это была кобыла Харала, без наездника, с почерневшими от запекшейся крови боками.
Орфантал оглянулся, но он уже миновал поворот, и отсюда не было видно даже повозок. Он заметил двоих всадников, которые натянули поводья, пристально глядя ему вслед, а затем пустились в погоню.
Бедная кляча выбивалась из сил, изо рта ее вырывалось громкое хриплое дыхание. Лошадь Харала уже была в двадцати шагах впереди. Орфантал в отчаянии огляделся. Впадины по обеим сторонам дороги образовывали некое подобие высохшего водоема, но один его край был ближе другого – тот, который справа. Мальчик разглядел старую каменистую береговую линию и возвышающиеся за нею неровные холмы. Там были тропинки, укромные места.
Орфантал придержал лошадь, а затем увел ее с дороги. Оглянувшись, он увидел,
