другой.
Они спускались по грубо обработанным ступеням. Сгустившиеся после захода солнца тучи постепенно рассеивались, тут и там виднелись звезды. Быстро холодало.
– Эта земля была дарована Обители Тулла королевской хартией, – сказала Сукуль. – Так что взимание пошлины законно и необходимо. А грабеж на обочине дороги – нет. Но ты, похоже, намекаешь, что у повелительницы Хиш существует некая договоренность с этими ворами?
Ребрых ждал их на средней площадке, на полдюжины ступеней ниже. Когда Рансепт и Сукуль подошли к псу, он вдруг метнулся с лестницы в сторону, по каменной осыпи с левой стороны.
– Я же говорила, что не стоит его брать, – заметила девочка. – Похоже, учуял скальную крысу и теперь хочет заработать себе еще глистов.
Рансепт, однако, остановился:
– Мы не пойдем по дороге, госпожа. Выше ее с этой стороны ведет тропа, которая хорошо скрыта от глаз и начинается чуть дальше. Следуйте за мной.
– Так что это за договоренность? – вновь спросила Сукуль, пока они карабкались по камням.
– Прежде чем отрицатели начали разрабатывать рудники, – ответил Рансепт, тяжело дыша, – они держали коз и делали сыр. И прекрасную мягкую кожу. Но, что важнее, они не спускали глаз с путников. Некоторые пользуются дорогой, которая идет в обход Обители Тулла.
– Дабы уклониться от пошлины? До чего же это мелочно!
– Ну, не всегда причина заключается в этом. Иногда кто-то просто не хочет, чтобы его видели.
– Кто, например?
Ребрых скрылся между двумя грудами камней.
– Мы вышли на тропу, – сказал Рансепт. – Пора заканчивать с разговорами. Ночь хорошо разносит голоса, а в холмах звук может расходиться очень далеко. Если вам что-то потребуется, просто постучите меня по плечу. Дальше пойдем молча.
– Смешно: я все еще вижу отсюда огни крепости.
– Если вам так хочется поспорить, госпожа, можем прямо сейчас повернуть назад. Но поглядите-ка лучше на Ребрыха.
Пес снова появился и сидел прямо перед ними.
– Что с ним? – спросила Сукуль.
– Чужаки в холмах, госпожа. Именно это хочет нам сказать Ребрых.
На ее взгляд, пес выглядел так же, как и всегда. Невозможно было понять, куда смотрят его косящие глаза. Но как только Рансепт двинулся вперед, Ребрых вскочил и снова помчался по тропе. Плотнее натянув перчатки, которые были ей великоваты, Сукуль последовала за ними.
Несмотря на свои внушительные размеры, кастелян двигался неслышно, ни разу не оглянувшись на девочку, чтобы проверить, не отстает ли та. Это раздражало Сукуль, и ей хотелось возмущенно зашипеть, поскольку она уже начала уставать, а тропа, казалось, тянулась до бесконечности. Сапоги натирали ноги, из носа текло, и она вытерла его тыльной стороной руки, испачкав тонкую кожу перчатки. Еще больше злило, что эта вылазка не требует от них никакой отваги. Девочке хотелось, чтобы за ее спиной ехала дюжина хорошо вооруженных всадников с мрачными лицами, готовых отдать жизнь по одному ее слову. Как славно было бы сейчас услышать грохот конских копыт, лязг железа и стук деревянных ножен.
Но что хуже всего, Сукуль была убеждена, что где-то впереди лежит труп несчастного маленького мальчика, убитого лишь из опасений, что он может что-то кому-то рассказать. Хиш Тулла не раз намекала, что в королевстве далеко не все благополучно, однако девочка не воспринимала это всерьез. Выходит, зря. Да, войны закончились, и наступил мир, но теперь она понимала, что жажда сражений никуда не делась и на свете всегда останутся те, кто жаждет наживы или власти, плевать хотел на законы и живет так, как сами считают нужным.
Да незачем далеко ходить: взять хотя бы сестер Сукуль. Те предавались всевозможным порокам, и чем более диким оказывалось окружение, тем низменнее становились их желания. Если честно, частичка чего-то подобного таилась и в ней самой. Но реальность – включая этот мучительный путь сквозь ночь и холод – оказывалась куда более приземленной, чем все, что подсказывало воображение в те мгновения, когда ей хотелось выть от скуки.
Она много чего пообещала тому мальчику, внебрачному отпрыску рода Друкорлатов. Но теперь все обещания казались пустыми и ненужными, а то ощущение тайны, которое Сукуль испытала, взглянув в его широко раскрытые невинные глаза, сменилось чувством вины. Она пыталась строить из себя взрослую, но это была всего лишь детская игра. Что, если Орфантала пытали? Не грозит ли опасность Хиш Тулле?
Прошло уже полночи, но они упорно продолжали брести дальше. Все, чего теперь хотелось Сукуль, – это остановиться и отдохнуть. Как хорошо было бы сейчас лечь в постель и уснуть.
Звездный водоворот уже описал половину круга, когда девочка налетела на спину Рансепта: она не смотрела вперед, уставившись на запыленные сапоги, подвергавшие ее ноги страшным мучениям. Невольно застонав, она отшатнулась, но рука кастеляна удержала ее, а затем привлекла к себе.
Сукуль ощутила запах овчины, исходивший от его толстой куртки: знакомый аромат успокаивал.
Рансепт наклонился к ней.
– Впереди всадники, – прошептал он.
Девочка посмотрела вдаль, но пса нигде видно не было.
– Никаких вопросов, – продолжил Рансепт, когда она попыталась что-то сказать, и другой рукой зажал ей рот, но лишь на мгновение, не давая нахлынуть панике. – Подождем Ребрыха.
Разбойники проложили в холмах многочисленные тайные тропы, и Рисп повела дюжину солдат по одной из них: та должна была вывести их на дорогу поблизости от того места, где они видели дым. Старые лагеря отрицателей, через которые проезжал отряд, были заброшены не меньше года назад, и Рисп догадывалась, по какой причине это произошло: кузнице Хуста в последнее время требовалось очень много сырья. Для каких целей? Этого, увы, никто из шпионов Хунна Раала так и не сумел выяснить. В любом случае с грабежами было покончено, и рудокопы богатели, работая на Хуста, который не скупился на оплату.
Мысли о легионе Хуста – который, возможно, вскоре должен был пополниться новобранцами – вызывали у Рисп тревогу. Каждый призыв к миру сопровождался лязгом выковываемых клинков. Так что никого невозможно было одурачить, кроме тех, кто хотел этого сам. Надвигалась гражданская война. Хунн Раал рассчитывал, что она будет непродолжительной – неизбежно кровавой, но короткой.
Триумфальное прибытие в Харканас Урусандера в сопровождении его легиона, успешно расправившегося со всеми врагами королевства и буквально стершего их с лица земли; конец всем распрям и множеству частных армий; великий брачный союз, который свяжет воедино войско и веру, – такой открывался перед ними путь. Кузница Хуста окажется во власти легиона Урусандера, а проклятый легион Хуста будет расформирован, и его внушающее страх оружие отправится на переплавку. Домашние войска превратятся в скромных охранников семьи и фамильных владений, получив строгий запрет заново вооружаться. Пограничники
