гэгэ Запретного города.
Лишь тогда Миньминь наконец отвела взгляд и, сделав шаг к императору, поклонилась, приветствуя его. Слабо улыбнувшись, тринадцатый принц также почтительно склонился перед отцом. Позволив им обоим выпрямиться, Его Величество ласково спросил Миньминь:
– Почему на твоем лице я вижу гнев? Иньсян обидел тебя?
Мои кулаки резко сжались, и я затаила дыхание, ожидая ее ответа.
– Я лишь хотела посоревноваться с Жоси в искусстве ездить верхом, – улыбнулась Миньминь. – А тринадцатый принц не позволял, вот мы и поспорили.
Мы с четырнадцатым принцем обменялись изумленными взглядами и посмотрели на тринадцатого принца, в глазах которого тоже читалось недоумение – он никак не мог понять, что задумала Миньминь.
Император Канси с улыбкой обратился к тринадцатому принцу:
– Почему ты не позволил? Да, Жоси не так давно начала учиться ездить верхом, но от одного состязания не будет большого вреда.
Не успел тринадцатый принц ничего ответить, как Миньминь с поклоном спросила:
– Ваше Величество позволит нам с Жоси посостязаться?
– Миньминь, не безобразничай! – вскричал господин Суван Гувалгия.
С улыбкой покосившись на меня, император Канси сказал ему:
– Маньчжуры, как и монголы, проводят на лошадиной спине всю свою жизнь. Пусть они посоревнуются, а мы посмотрим и порадуемся, о каком безобразии тут может идти речь?
Стоявший рядом императорский телохранитель, услышав слова Его Величества, тут же отправился заниматься приготовлениями.
Выпрямившись, Миньминь подошла ко мне, но ее взгляд был по-прежнему устремлен на тринадцатого принца.
– Я взглянула в лицо тринадцатому принцу и решила дать тебе шанс, – негромко произнесла она. – Победишь – мы обо всем забудем и никогда не будем вспоминать; проиграешь – и мне придется обо всем рассказать Его Величеству, и тогда уже никто не сможет винить меня.
– И это ты называешь шансом? – хмыкнул четырнадцатый принц. – Почему же ты не посостязаешься со мной?
– Иди помоги своей «возлюбленной», – смеясь, ответила ему Миньминь. – Подбери ей хорошего коня. – Затем она повернулась ко мне, и ее лицо снова приобрело ледяное выражение. – На этот раз я не буду поддаваться, как в прошлом году.
Подошедший тринадцатый принц пристально взглянул на девушку и с улыбкой кивнул ей:
– Спасибо, гэгэ.
Едва заметно улыбнувшись в ответ, Миньминь ушла. Тринадцатый принц слегка нахмурился и растерянно посмотрел на нас с четырнадцатым:
– Просто постарайся, и все будет хорошо. Не бойся проиграть – у тебя еще есть я!
С этими словами он вскочил на коня и помчался догонять Миньминь, бормоча:
– Вот бы от моего мужского очарования была хоть какая-то польза!
Хотя над моей головой сгустились тучи, я не удержалась от горькой усмешки. Эх! Пойдемте же выберем коня!
Восьмой принц вопросительно взглянул на четырнадцатого, но тот едва заметно покачал головой; тогда восьмой, нахмурившись, коротко посмотрел на меня, после чего в задумчивости уставился в землю. Четвертый принц, также нахмурившись, провожал взглядом удаляющийся силуэт тринадцатого, а наследник престола не отрывал глаз от наших с четырнадцатым лиц. Каждый из них думал о чем-то своем. Император Канси забрался на лошадь и сказал:
– Отправляемся. Пусть они сперва выберут себе коней, а потом догонят нас.
Принцы отозвались согласным кличем и, один за другим вскочив на коней, поехали следом за императором.
Четырнадцатый принц остался, чтобы помочь мне со всей тщательностью выбрать подходящую лошадь. Мы оба молчали. Когда же мы, сидя верхом, прибыли на площадку для состязаний, император Канси, господин Суван Гувалгия, наследный, четвертый и восьмой принцы уже успели занять места в шатре.
Миньминь ждала меня на исходной позиции. Тринадцатый принц стоял рядом и, улыбаясь, что-то говорил; она же с едва заметной улыбкой внимательно слушала его.
Мы с четырнадцатым принцем подъехали ближе. Увидев нас, эти двое тут же замолчали.
Спешившись, четырнадцатый принц еще раз проверил ремни моего седла и поводья, после чего, потянув за уздечку, шепотом сказал:
– Не прыгай выше головы.
Кивнув ему, я перевела взгляд на Миньминь и весело поинтересовалась:
– Слово гэгэ все еще в силе? Если я одержу победу, гэгэ простит меня, и мы, забыв обо всем, что произошло, вновь будем друзьями.
– Именно! – с надменным смешком отозвалась девушка. – Мы, люди степей, больше всего почитаем тех, кто хорошо ездит верхом. Если ты, проучившаяся всего несколько месяцев, сможешь превзойти меня, я не буду ссориться.
Я кивнула и больше ничего не сказала. Тринадцатый и четырнадцатый принцы, коротко взглянув друг на друга, удалились верхом на лошадях. Стоявший поблизости императорский телохранитель с поклоном спросил:
– Гэгэ, можем ли мы начинать?
Та вопросительно взглянула на меня. Сделав глубокий вдох, я устремила взгляд вдаль и сказала:
– Можем.
Раздался крик «Начали!», и наши с Миньминь кони одновременно сорвались с места. Крепко ухватив поводья, другой рукой я взмахивала плеткой, подстегивая лошадь, но, к сожалению, мои навыки были вовсе не такими уж и блестящими, поэтому я понемногу начала отставать. На полголовы, на полтуловища, теперь на всю длину тела лошади…
Понукая коня, Миньминь обернулась и со смехом крикнула:
– Прости, но я обязательно буду первой!
Она нагнулась, крепко сжав ногами бока лошади. В воздухе раздался свист ее нагайки, и ее конь тут же понесся еще быстрее.
Я смотрела на ее удаляющуюся спину, и меня охватила злость. Отбросив хлыст, я выдернула из волос золотую шпильку, крепче схватила поводья, чтобы конь ни в коем случае не сбросил узду, а затем, сжав зубы, безжалостно вонзила шпильку в лошадиный круп. Конь оскорбленно заржал. Его передние копыта резко оторвались от земли, и он бросился вперед, стремительный, как ураган.
Крепко держа поводья, я изо всех сил сжимала ногами лошадиные бока, пытаясь подстроиться под тряску.
Когда Миньминь повернула голову и увидела, что я нагоняю, на ее лице проступило неподдельное изумление. Она торопливо подстегнула своего скакуна, но разве мог он угнаться за моим, истекающим кровью, которого боль заставляла бешено мчаться вперед? Вдобавок ее конь, похоже, испугался своего одичавшего от боли собрата и, не слушая команд хозяйки, уступил моему коню дорогу.
Миньминь постепенно отстала. От тряски у меня уже начала кружиться голова.
– Ты сошла с ума? – заорала Миньминь мне вслед. – Не боишься разбиться насмерть?
Видимо, она заметила воткнутую в круп золотую шпильку.
Приближался финиш, а Миньминь не было видно. Похоже, я победила. Мне казалось, будто мой скелет сейчас рассыплется. Голова уже ничего не соображала; я знала лишь, что должна как можно тверже держать ноги в стременах и как можно крепче ухватить поводья, чтобы не позволить тряске сбросить меня с лошади. Конь ураганом пронесся мимо конечной точки, но я уже не
