и остановился. И едва он только перевел дух, как на него свалилось вот это самое задание. «Дело» Бориса Николаевича.
Их первая встреча произошла на секретной базе «X»…
Хотя тут сразу стоит оговориться, что сочетание таких слов, как «база» и «секретная», честно говоря, в чекистском смысле этого понятия, является самой настоящей тавтологией. И так ясно, что секретная, коли здесь замешаны силы некогда легендарной ЧК, кровавого НКВД, тайного КГБ и могучего ФСБ, что, впрочем, одно и то же.
Итак, была тайная база «X», едва пришедший в себя после захвата — прошу прошения, операции! — Борис Николаевич и вежливый Андрей Васильевич, который тотчас же представился:
— Здравствуйте, Борис Николаевич, я ваш куратор.
— Куратор? — удивился Борис Николаевич. — Что значит «куратор»? Я вас не понимаю…
— Я сейчас все объясню, — мягко перебил его Андрей Васильевич и неожиданно спросил: — Как вам эта комната? — Он сделал небрежный жест, и Борис Николаевич машинально повел глазами за его рукой и также машинально кивнул:
— Ничего…
Но тотчас спохватился. Нахмурился. Эта резкая смена настроения не ускользнула от внимательного Андрея Васильевича.
— Вы успокойтесь, — добродушно сказал он. — Давайте, мы с вами сначала познакомимся. Андрей Васильевич, — представился он и протянул руку.
— Погибенко, — откашлявшись, произнес Борис Николаевич.
— Нет! — неожиданно улыбнулся Андрей Васильевич. — Лучше называть друг друга по имени-отчеству. Вы ведь Борис Николаевич?..
— Да.
— Вот и оставайтесь Борисом Николаевичем. Это даже очень здорово, что вы — Борис Николаевич. Хм!.. Борис Николаевич, это же надо, — усмехнулся Андрей Васильевич каким-то своим мыслям. — О чем это я? — вдруг спохватился он.
— Вы хотели мне объяснить, что все это значит, — напомнил Борис Николаевич.
— Ах, это! Это так, пустяки. Ничего особенного в этом нет, Борис Николаевич. А вот то, что вы, Борис Николаевич, на самом деле Борис Николаевич, это да! Это уже нечто, — в глазах Андрея Васильевича мелькнула тень суеверного страха. — Я ведь раньше как-то не задумался над этим… — Он вдруг приблизился к Борису Николаевичу вплотную и шепотом сказал: — Мне кажется, что это судьба!
Борис Николаевич непроизвольно вздрогнул.
— Что с вами? — поинтересовался Андрей Васильевич как ни в чем не бывало.
— Со мной?.. — Борис Николаевич задумался.
Больше всего это напоминало сумасшедший дом. Самый обычный, нормальный, так сказать, дурдом. А как же еще называть?! Сначала неизвестные крадут вас каким-то варварским — или наоборот сверхсовременным! — способом. Затем начинают задавать глупые вопросы, делать уколы и лечить. Господи, от чего лечить?! Зачем?! И при этом все время намекают, что «органы» ничего просто так не делают, что все имеет свой особый смысл, что лучше в этот смысл нос не совать и что со временем ему, конечно же, все объяснят. Хорошо! Потерпим ради Отечества.
Но вот приходит человек, и начинается такой абсурд, что впору встать на четвереньки и громко кричать петухом. Какой-то Андрей Васильевич, какой-то куратор, мать его… Эти вопросы, этот непонятный страх, мистика, в конце концов…
— Да что здесь происходит?! — вдруг заорал Борис Николаевич. — Сколько меня еще будут мучить?!..
Его отчаянный крик, казалось, тотчас отрезвил странного Андрея Васильевича. Кучеряев мгновенно внутренне собрался, его госбезопасная сущность взяла вверх над тем робким вполне человеческим чувством, которое его вдруг охватило, когда до него неожиданно дошло, что Бориса Николаевича зовут именно Борисом Николаевичем.
Пора было принимать обычные, в таких случаях, меры, и Андрей Васильевич ударил бывшего майора. По лицу. Раскрытой ладонью. Справа.
Выждал паузу. Вздохнул с сожалением. И ударил еще раз — теперь слева…
Борис Николаевич выпучил глаза. Казалось, еще немного, и его хватит удар. Он медленно дотронулся сначала до одной щеки, затем — до другой. И неожиданно для себя успокоился. Андрей Васильевич заметил это, кивнул удовлетворенно.
— Вот теперь поговорим, — спокойно начал он. — Вы, конечно, понимаете, Борис Николаевич, что все, что сейчас с вами происходит, происходит неспроста… — Андрей Васильевич принялся расхаживать по комнате, и теперь, действительно, напоминал куратора у студентов. — Что вам сказали? — вдруг резко спросил он, наставив на Бориса Николаевича указательный палец.
— Что именно?
— Вообще… По поводу всего этого. — Андрей Васильевич неопределенно показал пальцем вокруг себя.
— Ну, сказали, что это особое задание, что так надо, что со временем мне все объяснят, а пока только нужно терпеливо ждать и помогать врачам… — голос у Бориса Николаевича становился все тише и тише, а на последнем слове вдруг неожиданно «пустил петуха». — Извините!
Но Андрей Васильевич не обратил на такую мелочь должного внимания. Он внимательно посмотрел на Бориса Николаевича.
— Правильно сказали, совершенно правильно… Я думаю, вам не нужно объяснять, что такое государственная тайна? — вдруг поинтересовался он.
Борис Николаевич пожал плечами.
— Мы привлекаем вас для выполнения одного очень важного правительственного задания, — скучным тоном продолжил Андрей Васильевич и объяснил, что Борис Николаевич понадобится им на неопределенный срок для неопределенных целей с тем, чтобы потом выполнить неопределенное задание. Сказав все это, Андрей Васильевич уставился на Бориса Николаевича своими круглыми глазами, и только тут до бывшего майора дошли две вещи, от которых ему как-то стало не по себе. Честно говоря, ему и раньше все это сильно не нравилось, но он себя все утешал — будучи человеком военным, привыкшим к дисциплине и порядку, — что со временем все разъяснится и станет на свои места. Но теперь!
Во-первых, этот странный Андрей Васильевич сказал «привлекаем», а не «приглашаем», например, или «просим». Он это сказал так, как будто все давным-давно было решено, и от Бориса Николаевича уже ничего не зависело. Когда привлекают без твоего согласия, то и избавиться тоже могут без него же, то есть без этого самого согласия. А это, по крайней мере, не очень приятно, если не сказать — опасно.
Во-вторых, Андрей Васильевич три раза подряд повторил прилагательное «неопределенный» да еще применительно к таким понятиям, как цель, задание и сроки. Что это значит?! Как это могут быть неопределенными цель, задание и сроки?! Из уст чекистов это слышать вдвойне непонятно. Борис Николаевич всегда с должным уважением относился к «органам» и считал их работу не просто четкой и слаженной, но и попросту несовместимой с такими зыбкими вещами, как неопределенность. Нет, это просто не лезет ни в какие ворота!
Борис Николаевич тут же высказал эти соображения Андрею Васильевичу.
— Что же, вы по-своему правы, — спокойно отозвался Андрей Васильевич. — Мы, действительно, вас привлекаем, а не приглашаем к сотрудничеству. Этого требует задание…
— В каком смысле?
— Давайте, я сначала попытаюсь вам объяснить, что мы имеем в виду, когда говорим о задании и той мере неопределенности, которую вы так точно подметили. Договорились?
