иногда вворачивал словечко и покрепче, но только в том случае, если среди «психологов» не было женщин. — Зачем вы меня мучаете?!
— Вы в прекрасной форме, — отвечали ему и принимались в который раз объяснять (но также туманно и непонятно, как этот сделал когда-то Андрей Васильевич), для чего все это нужно.
— О! Да какое это правительственное задание?! Разве бывают такие задания?! Что же вы меня за дурака держите, ребятки?!
Но «ребятки» лишь вежливо улыбались. И вновь начиналась обычная морока про государственную тайну и прочую подобную чушь. Лишь однажды Борису Николаевичу сказали такое, над чем он всерьез задумался:
— Вы поймите, Борис Николаевич, что все очень сложно и просто одновременно. Простой пример. Вы знаете, для чего, скажем, на корабле нужен капитан?
— Какой капитан? — не сразу понял Борис Николаевич.
— Самый обычный. С трубкой и наколками.
— С наколками… гм… чтобы командовать!
— Но все и так делается без него — команда пашет, как папа Карло, а помощники ее подгоняют. Ведь так?
— Пожалуй, — протянул Борис Николаевич. — Ну и что?
— Не доходит?
— Да не тяните вы! — рассвирепел Борис Николаевич. — Что за привычка такая — тянуть кота за яйца!..
— Вы не волнуйтесь.
— Я не волнуюсь.
— Вот и не волнуйтесь… А капитан, уважаемый вы наш Борис Николаевич, нужен на корабле для того, чтобы в нужный момент взять на себя ответственность. Как человек, который скажет — «я решил наградить…» или «я решил наказать…» Или нечто в этом роде.
— Это как-то упрощенно.
— А мы вас предупреждали, что все это очень сложно и просто одновременно. Од-но-вре-мен-но! — произнесли по слогам Борису Николаевичу.
— И что же из этого всего получается?
— А ничего!
— То есть?..
— Вам ничего сейчас не нужно делать, Борис Николаевич. Только — ждать. Ждать, пока наступит момент, и вы понадобитесь. Вам нужно только быть готовым…
— Но к чему?! — вскричал Борис Николаевич.
— Этого никто не знает, — спокойно объяснили ему. — Ведь капитан корабля не ведает, что встретится ему завтра утром — рифы или острова с простодушными туземками…
— Туземками! — фыркнул Борис Николаевич. — Где они, эти «туземки»? Я, например, женщин уже столько не видел!.. Мне же полагается «вторая половина»? Почему у НЕГО есть Наина, а у меня нет?
Ребятки понимающе покивали, и разговор плавно перешел на женскую тему. В конце концов, все вместе пришли к единому мнению, что женщины, конечно же, необходимы, что это безусловная промашка органов, что в ближайшем будущем ситуация обязательно нормализуется.
(К слову заметить, через некоторое время куратор Андрей Васильевич, действительно, привел к Борису Николаевичу миловидную женщину лет сорока пяти, не больше. Он их познакомил, подмигнул залихватски и тихо исчез. Но «подружка Наина», как ее представил Кучеряев, не понравилась Борису Николаевичу — слишком темпераментна и слишком молчалива, не иначе, как офицер! — и он ее вежливо прогнал через пару деньков. И после этого случая про женщин уже не заикался).
А вот «притча о капитане корабля» ему понравилась. Было в ней что-то завораживающе, что-то такое, во что хотелось верить. Может быть, даже невольно…
Три с половиной года. Да разве все упомнишь!
Но вот, видимо, всему этому пришел конец, и наконец-то Борису Николаевичу придется исполнить роль, для которой его готовили с такой тщательностью. Какая роль — известно давно. А вот какие слова он должен произносить в следующем эпизоде и о чем этот самый эпизод — если выражаться театральным языком! — Борис Николаевич не знал.
Поэтому и бежал себе тихонько (честно говоря с трудом, тяжело дыша, бездумно повторяя в голове прилипчивый мотивчик какого-то шлягера — какого? не вспомнить!) стараясь не отставать от прыткого Андрея Васильевича…
3
Миновав хитросплетение лабиринтов базы «X», они выскочили к запасному посту, где их поджидала иномарка с затемненными стеклами. Везде, где они пробегали, Борис Николаевич замечал какой-то несоответствующий месту и окружающим это место людям беспорядок, но какой именно — не было времени разобраться. Поэтому и бездумно скользили его глаза по раскуроченным блок-постам, по разбитому выстрелами в упор пластику, по телам лежащих возле этих самых блок-постов людей, по бойцам спецназа в странном черном камуфляже и масках, почти полностью закрывающих лица…
И только когда он, наконец, увидел иномарку и понял, что они сейчас куда-то поедут, до него вдруг дошло:
«Трупы! Там были самые настоящие трупы!»
Он хотел было сказать об этом Андрею Васильевичу и уже протянул руку, но вдруг отдернул назад. О чем говорить?! Он все знает! Иначе бы не появился здесь в таком виде и не начал бы крушить «телеглаза» в комнате Бориса Николаевича. А эти люди в черной камуфляже, кто они? Они тоже с ним? С Андреем Васильевичем? И что он, бывший майор, знает про Андрея Васильевича? Ну, куратор. Ну, офицер госбезопасности. Ну, следит за выполнением государственного задания…
Но причем здесь трупы?!
— Скорей! — заорал взмыленный после пробежки Андрей Васильевич. — Скорей, дурак, а то поздно будет!..
— Что «поздно»?! — закричал в ответ Борис Николаевич, пропуская мимо ушей слово «дурак». — Что? Не слышу!..
Они и впрямь плохо слышали друг друга, потому что в тот миг, когда беглецы выскочили к запасному посту, над базой «X» неожиданно появились два вертолета.
Андрей Васильевич еще что-то закричал, показал рукой в небо, где через секунду волшебным образом возникла «вертушка». Она красиво зависла, чуть дрогнула и взмыла вверх, выпустив над базой пулеметную очередь…
Кто-то сильный схватил застывшего от неожиданности Бориса Николаевича — голова задрана к небесам, челюсть отвисла, глаза вытаращены от страха и удивления — и швырнул на землю. Бетонное покрытие дороги с силой ударило Бориса Николаевича по левой щеке, выступила кровь из рассеченной кожи, но он ее не почувствовал — испугался.
— Сволочи! — заорал над самым ухом Бориса Николаевича здоровенный спецназовец. — И стрелять-то толком не умеют!..
— Кто? — простонал Борис Николаевич машинально.
— Кто, кто! — спецназовец смачно выругался. — Известно кто!.. — Он оперся на автомат и легко вскочил. — Подъем! Ну, живо, живо! — Схватил Бориса Николаевича и, не обращая внимания на его недовольные жесты и телодвижения (бывший майор честно пытался вырваться из стальных объятий спецназовца), легко потащил к машине…
Андрей Васильевич широко распахнул дверь иномарки, чьи-то руки высунулись из глубины салона и бережно приняли Бориса Николаевича. Несмотря на то, что «вертушки» пошли на второй заход, с Борисом Николаевичем обращались бережно и предупредительно, словно это был не человек, а, скажем, хрустальная ваза.
— Ничего, — пробасил здоровяк-спецназовец, передавая Бориса Николаевича. — Это его так об асфальт расцарапало. Ерунда…
Сказав последнее слово спецназовец неожиданно замолчал, словно в
