электрод попался — лопнул у самого отверстия. Не знаю, как и вытащим…
— Запасной имеете?
— В том-то и беда, что нету. Говорил я Халатову — не разрешил выписать, понадеялся, что электроды у нас новые. Понадеялся, а теперь вот что вышло… Пока выпишем, оформим, привезем, — глядишь, как бы второй смене не пришлось простаивать.
— О, чорт! — Лукин болезненно поморщился и прикусил губу — отсутствие запасного электрода осложняло дело, волокита с выпиской могла серьезно затянуть время. — Как же вы это так? — Он уже перебирал в памяти людей, которых можно было бы послать за электродом — напористых и энергичных, — и с сомнением посмотрел на опаленное, красное лицо Фомичева. — Фомичев, за электродом отправляетесь вы. Добейтесь в отделе снабжения, чтобы выдали немедленно, оформлять будем потом. Положение в цехе вам известно? Действуйте!
— В лепешку расшибусь… — пробормотал Фомичев и крупным шагом побежал к выходу.
— А где же Халатов? — спросил Лукин, вспомнив, что он еще не видел начальника пролета.
— Где ему быть? В конторе сидит, докладную пишет. Под копирку, два экземпляра: один себе, а один пошлет… — сказал Савельев усмехаясь.
— Что за чушь? Разве ему не сказали, что плавка остановлена?
— Первым делом доложили, как же! — Савельев посмотрел на Лукина, ожидая, что тот спросит еще что-нибудь, но тот не спросил, и Савельев продолжал сам: — Вышел, посмотрел свысока, словечком не обмолвился и обратно к себе в кабинет, словно его дело и не касается. Видно, докладную не дописал…
Он хотел еще что-то сказать, но Лукин резко его оборвал:
— У нас, товарищ Савельев, вагранка на полном ходу, посмотрите за ней…
— Это верно! Пойти дутье снять, — добродушно согласился дядя Вася. Однако вместо того, чтобы пойти, пригнулся к Лукину и негромко сказал: — Гирей он у нас на нотах, Петр Алексеевич! Не дает вздохнуть, хоть ты что!
— Кто — он?
— А вот он! — кивнул Савельев в сторону антресолей, где была расположена конторка плавильного пролета и, повернувшись, пошел к вагранке.
Из конторки вышел Халатов. Взявшись за поручни, он спокойно осматривал плавильный пролет, переводя глаза с предмета на предмет, с механизма на механизм. Все стояло, везде было тихо, умолкло даже гудение вдуваемого в вагранку воздуха — наверное, Савельев уже успел выключить воздуходувку, — а на полном, круглом лице Халатов а не было заметно никакого беспокойства или тревоги. Только, встретившись взглядом с Лукиным, он чуть-чуть дрогнул и торопливо отвел глаза в сторону.
Спустившись с антресолей, Халатов направился к электропечи. Низенький и полный, он двигался, далеко откинув назад плечи и выпятив грудь, стараясь пошире раздвигать ноги, чтобы походка казалась решительной и солидной. Но ничего из этого у него не получалось, шаги попрежнему оставались шажками, а походка — семенящей и мелкой. Его круглое лицо с бесформенным крупным носом и щеточкой коротко подстриженных усов выглядело спокойным и равнодушным, но это было деланное равнодушие, напускное спокойствие.
— Приветствую вас! — сухо кивнул он Лукину.
— Мне нужно с вами поговорить.
— Пожалуйста. В чем дело? Идемте в конторку.
— Вы знаете, что здесь происходит? — нетерпеливо спросил Лукин, когда они отошли от печи.
— Безусловно! Пока я еще начальник плавильного пролета… — небрежно ответил Халатов.
— Послушайте, Халатов! — волнуясь, проговорил Лукин, не обращая внимания на насмешливый тон начальника пролета. — Цех стоит, а вы бездействуете! Как вы можете? — Он был возмущен до глубины души и не находил слов, чтобы выразить свои чувства, только непрестанно поправлял очки.
— Чего вы кричите? Не на такого напали! — Халатов разозлился и уставился на Лукина все более округляющимися глазами: — Зачем пришли? В чем дело? Чего вам нужно?
— Мне нужно, чтобы пролет работал!
— Будет работать! Еще что?
— Как он будет работать, когда вы ничего не предпринимаете?
— Откуда вам известно, что я предпринимаю? Вам хочется, чтобы я сам полез электрод менять? Не выйдет! У меня в пролете есть люди, пусть они этим и занимаются! Я цехом руководил, а уж пролетом как-нибудь сумею, не учите!
— Запасных электродов нет. Что вы будете ставить?
— Вас спрашивать не буду!
В конторку вошел Соломин, и они замолчали, вглядываясь друг в друга недобрыми глазами.
— Здравствуйте! Стоим? — спросил Соломин, делая вид, что не заметил напряженной атмосферы. Ему никто не ответил. — Алеша Звездин просится осмотреть электропечь. Интересуется парень. Разрешим, товарищ Халатов?
Халатов пробормотал что-то невнятное, и Соломин, открыв дверь, крикнул Алеше:
— Полезай, Алеша, взгляни! — Соломин повернулся к Лукину: — Надолго застряли, Петр Алексеевич? Что предпринято?
— Что тут предпримешь? Послал за запасным электродом. Привезут — поставим, — неохотно ответил Лукин.
— Даже запасного не оказалось? Как же так, хозяин пролета? — обратился Соломин к Халатову.
— Хозяин? — изображая сильное изумление, Халатов высоко поднял брови, а под щеточкой усов появилась злая усмешка. — Извиняюсь, в таких случаях я не хозяин! Хозяйствуйте вы!
Он повернулся и вышел из конторки.
— Вот так штука! — Соломин озадаченно поглаживал под бородок. — Самоустранился, значит!
— Он доведет меня до того, что я его отстраню от работы. Пускай тогда пишет докладные… под копирку… — сказал Лукин.
— Да, конечно, поступочек! — Соломин помолчал, обдумывая выходку Халатова. — Но горячиться не будем, Петр Алексеевич. Надо печь пускать… Цех-то стоит!
— Да, печь! Самое главное сейчас — печь! — и, уже не слушая что-то продолжавшего говорить Соломина, тут же забыв о Халатове, Лукин молча направился к лестнице и поднялся на аварийную площадку.
Там, разговаривая, стояли Алеша и Мухамедов. Они посторонились, пропуская Лукина к электродам, и продолжали спорить.
— Как его вынимать будешь, когда он нехорошо сломался? — слышалась скороговорка Мухамедова. — Я так думаю, пускай горит себе. Час прогорит, два прогорит, три прогорит — все равно сгорит. Тогда остатки через окно — готово дело!
Лукин понял, что они говорят о том, как вынуть обломок электрода из отверстия.
— А цех? Три часа должен стоять? Так? — возразил Алеша.
— Придумай, что делать? А?
Они спустились на купол, рассматривая торчащий в отверстии обломок электрода. Положение, и в самом деле, было трудное.
Сломался электрод в верхней части, около держателя. Скользнув после поломки вниз, он уперся одним концом в подину печи, а другой оказался вровень с отверстием и наглухо его закрывал.
— Весь вопрос в том, как его вытащить! — задумчиво, как бы про себя, сказал Лукин и оглянулся на рабочих. — Верно, товарищи? С таким электродом можно еще поработать.
Мухамедов засуетился:
— Товарищ начальник, ты только меня слушай: вытащить нельзя — пускай горит! Час прогорит, два прогорит…
— Потом чугун остынет, гореть перестанет, и обломок останется? И мы будем сутки копаться, чтобы его выскрести? Эх, Мухамедов, ведь ты старый плавильщик! Надо зацепиться и вытащить!
Мухамедов отошел, обиженно пожав плечами: делайте, как даете!
Алеша смотрел на плотно закрытое обломком отверстие и упорно
