думал: как зацепиться и вытащить его оттуда, не повредив ни купола, ни сам обломок, чтобы можно было вставить его в держатель и работать, пока привезут новый электрод. Да, задача! Никакой петли не накинуть, никаким крюком не зацепиться…
— Как пробка в бутылке сидит! — сказал он тихо, но Лукин услышал его и быстро повернул голову:
— Пробка? Знаешь, что? Это дельно может получиться! Пробку штопором вытаскивают…
— Таких штопоров, чтобы электроды вытаскивать, наверно, еще и на свете нет! — засмеялся Алеша. — Разве скобу заколотить?
Он стал серьезен, поняв, что задумал Лукин: что ж, ведь может получиться!
— Скобу, говоришь? А если винт? — размышлял Лукин.
— Винт, конечно, лучше, да ведь где его взять? — задумчиво размышлял Алеша. — Скобу проще приспособить…
— Нет, винт, только винт! — решительно сказал Лукин. — Скоба не выдержит тяжести, графит очень хрупок…
Выход был найден, и Лукин удовлетворенно потирал руки. Он послал за ремонтниками, и через несколько минут Алеша и Мухамедов с помощью вороша ввинчивали в торец электрода большой старый винт.
Над краем площадки появилась круглая стриженая голова, с крошечной кепкой на макушке. Грише Малинину надоело судачить с пультовщицей, и он решил тоже побывать на куполе электропечи.
— Мой привет вам! — бодро провозгласил он. — Как у вас тут пламенно и жарко! Вижу, на печи геройски трудится мой приятель Алеша Звездин, и я не могу себе позволить…
— Берись за вороток, — приказал ему Лукин.
— С огромным удовольствием применю нерастраченные силы… А ну, Алеша, нажмем! Посторонись, плавильщик, из тебя уже пар идет!
Он отстранил запыхавшегося Мухамедова и вместе с Алешей начал крутить вороток. Винт с хрустом вгрызался в хрупкую черную массу электрода…
К головке винта привязали трос подъемного крана. Наступил самый трудный момент — вытаскивание электрода из отверстия.
— Осторожней! Как можно спокойней и тише! — предупреждал крановщика Лукин.
Трос натянулся, электрод стал медленно двигаться вверх.
— Дедка за репку, бабка за дедку, тянут-потянут — вытянуть не могут! — смеялся Гриша и толкал Алешу локтем. — Смотри, смотри, вылезает, как репка из гнезда…
Они стояли по краям купола, чтобы не пришибло, если электрод сорвется с винта. Момент был опасный, Алешу злила болтовня Гриши, он хотел его оборвать, но в эту минуту электрод вышел из отверстия и повис в воздухе, сверкая раскаленным концом. Золотые капли расплавленного чугуна грузно падали на темную поверхность купола.
Электрод укрепили в держателе. Лукин приказал всем сойти с купола. Аварийную площадку подняли, и пультовщица заняла свое место в стеклянной кабине. На шины подали ток, из печи метнулся длинный язык пламени, она ровно и сильно загудела…
Формовщики зашагали к своему пролету, и Гриша Малинин несколько раз оглянулся на печь. Там, где они только что стояли, теперь бушевали тяжелые серые клубы дыма, то и дело появлялись и исчезали языки пламени. И дым, и пламя, глухо гудя, поглощала огромная пасть вентилятора, нависшая над куполом.
— Ожила, старушка верная моя! — смеясь, сказал Гриша. — А ведь, знаешь, приятно! Была печь мертвая, слепая, темная, а теперь живет и работает. Честное слово, приятно! Как хороший счет на футбольном поле…
— Особенно, когда сам руки приложил…
— Эх, и поработаю я сегодня! Раззудись плечо, размахнись рука!
— Ты сколько с утра выставил? — спросил Алеша. — Пустяки, полсотни не наберется…
— Да, придется поработать. Половины нормы нет.
— Не в этом дело! Настроение, настроение у меня, Алеша!
Малинин встал за свой станок, а Алеша пошел дальше, размышляя об этом чудаковатом, порывистом парне. «Настроение, настроение! Не настроение, а лень-матушка! Вот ее-то и надо из тебя вышибать!»
Глава шестая
САШИН ХАРАКТЕР
Вереница конвейерных тележек тронулась с места, но прежде чем Алеша успел набить и выставить форму, тележки остановились. Потом опять двинулись вперед и снова остановились. Так повторилось несколько раз. Это значило, что плавильщики не справляются с заливкой и надо ждать, пока забитый опоками конвейер совершит свой обычный полный круг, и потерянный во время простоя темп работы будет восстановлен.
Алеша бросил набивку и занялся уборкой станка. Этим же были заняты и другие формовщики. Однако один из станков продолжал работать. В пролете было еще тихо, и одинокое постукивание формовочного станка звучало особенно громко, словно дятел долбил в глухом сосновом бору.
Алеша отыскал глазами этот станок: работал Гриша Малинин. Лицо у него было сосредоточенным, почти хмурым, он внимательно следил за тележками, и стоило появиться поблизости пустой, как Гриша сразу заставлял ее готовой формой. Казалось, он готов был совать опоки в промежутки между тележками, лишь бы не потерять напрасно ни одной минуты.
«Молодец! — одобрил Малинина Алеша. — Я так и думал, что он может здорово работать».
В проходе между станками показалась Клава. На этот раз она была не одна: рядом с нею шел Саша. Девушка на ходу дочитывала какую-то бумагу. Когда они подошли совсем близко, Алеша увидел, что Клава читает стихи, написанные крупным сашиным почерком.
— Написал? — усмехнулся Алеша.
— А ты думал? Взял и написал, у меня это недолго, стоит захотеть, — самодовольно ответил Саша.
Клава прочитала стихотворение еще раз, подумала, сказала:
— Ничего получилось. Я думаю, подойдет. Немного, конечно, пошлифуем…
— И шлифовать нечего. Все сделано — первый сорт!
— Авторам всегда кажется, что у них первый сорт, а вдумаешься — иногда такая дрянь, что уши вянут…
— Вот как! Дрянь? Давай обратно! — Он шагнул к Клаве, стараясь вырвать у нее бумагу.
— Не дури, это не про тебя. Раз сказала, что подойдет, значит — подойдет!.. Что случилось у плавильщиков, Алеша? Я была на совещании у главного технолога, ничего не знаю, а Николай Матвеевич пришел в партбюро такой расстроенный, что у меня нехватило духу его расспросить…
— Электрод сломался, печь вышла из строя, вот уже полтора часа стоим, да и Халатов опять разругался с Лукиным…
— Вечно у этих плавильщиков что-нибудь да не так. Пойду посмотрю, что у них там делается…
Она направилась в плавильный пролет.
Саша был слегка разочарован: он ожидал, что Клава будет поражена тем, что он досрочно написал стихотворение и, по меньшей мере, похвалит его, а она даже не удивилась, сунула стихотворение в карман и ушла.
Он раздосадованно следил за девушкой, пока та не исчезла в плавильном пролете, потом обратил внимание на сердитый вид и усердную работу Гриши Малинина.
— Гришка-то! — невольно воскликнул он. — Алеша, ты только посмотри на Малинина! Пластает так, что пыль столбом идет…
— Видел уж… — сказал Алеша, взглянув в конец пролета. — Здоров работать, это сразу видно.
— Да ты посмотри, — удивлялся Саша, — форму некуда выставить, вот беда! Ишь, расстроился! Что это с ним сегодня?
Малинин с грохотом и треском
